«Карта сирафин с Пробелом внутри» — с полными восхищения широко раскрытыми глазами произнес про себя обескураженный гость. Многое ему доводилось видеть за свою 60-летнюю жизнь, однако с данным устройством он столкнулся впервые. Не в силах сдерживать детский восторг, Уваров даже невольно приоткрыл рот.
— Говорят, до катастрофы она была в разы больше и красивее. — Из угла комнаты неожиданно раздался спокойный низкий голос. Он принадлежал высокорослому мужчине, стоявшему рядом с Картой и которого восхищенный визитер еще не успел обнаружить. Облаченный в длинный плащ, темный силуэт медленно водил своими ладонями из стороны в сторону, перебирая звезды галактики одну за другой, просматривая их состояние. Под воздействием его плавных движений пальцами сирафины покорно меняли свое местоположение, окрас и структуру. С неимоверной скоростью они проносились перед взором опытного наблюдателя, а затем терялись в гуще иных миров, оставляя по себе яркие вспышки. Настоящее торжество мысли над материей. Со стороны ловкая манипуляция выглядела впечатляюще. Настолько, что иной раз гостю казалось, что перед ним стоял очередной сверхразумный андроид, а не человек.
— Настолько больше, что надзор за ней осуществляли сразу три группы ученых. Даже пришлось выделить отдельный корпус в исследовательском центре. — Уваров отважился на демонстрацию собственных знаний, за что тут же удостоился одобрительного кивка в исполнении повернувшегося в его сторону силуэта, коим оказался тот самый Автулов Евгений Алексеевич — темноволосый мужчина средних лет с родинкой на правой щеке и выразительными зелеными глазами. Вокруг него роем кружились знакомые Уварову диски. По приказу хозяина кабинета, они сняли с него плащ и ультравизор, а затем свернули голограмму Карты. Доступ к застекленной стене, откуда открывался вид на ночной величественный Аркаим, вновь восстановился.
— Андрей Викторович, добро пожаловать. — Максимально уважительно обратился поспешивший к гостю Автулов, добродушно пожав ему руку, будто старому другу. — Вот уж давно мы с Вами не виделись.
— Около четырех лет, надо полагать. С момента выхода…
— Именно. — Резко оживился собеседник и окинул взглядом новоприбывшего. — Тем не менее, годы Вам к лицу.
— Да бросьте, Евгений Алексеевич. Старость еще никому не сослужила хорошей службы.
— Старость — нет, но опыт, мастерство. — Показавшийся из полумрака сосредоточенный взгляд Автулова дал ясно понять, что он без всякой дежурной лести оценил достоинства знакомого гостя. — Цифры и статистика — вещи убедительные. Вы по праву считаетесь лучшим ведущим архитектором игр на данное время. Знающие люди предпочитают исключительно Вашу режиссуру и сценарий. Ваши проекты в 99 случаях из ста успешны, а на приобретение Вашего эксклюзивного «софта» выстраиваются долгие очереди. Даже такому крупному организму, как наша корпорация, приходится просить Вашей помощи, ибо целый отдел моих лоботрясов не в силах сделать эту работу столь качественно.
Уваров заметно смутился, сдержано улыбнувшись. Один из влиятельнейших людей планеты сейчас расхваливал его во всю, а он стоял, не зная, что ответить, и молчаливо кивал головой в знак благодарности. За столько лет он получил невероятное количество похвалы в свой адрес на всевозможных встречах и мероприятиях, однако в меру своей неуклюжей скромности, так и не научился красноречиво отвечать или, на худой конец, остроумно отшучиваться. В итоге случались неловкие паузы, прерывавшие естественный поток общения. Нынешняя ситуация рисковала закончиться закономерно, однако предприимчивый предводитель Зари, знавший об изъяне своего знакомого, уверенно поторопился спасти разговор.
— В дошедших до меня отчетах Амилы сказано, что Вы скоротали время в исторической симуляции. — Подобно опасному хищнику, Автулов хитро прищурился, не отпуская из виду гостя, предпочетшего полностью передать инициативу в диалоге. — По правде говоря, я также периодически смотрю на то, как жили наши предки лет двести тому назад, как обстояли их взаимоотношения. Мне интересна их культура и общественный уклад. Однако каждый раз я ловлю себя на одной и той же мысли, испытываю одно и то же чувство недоумения, задаюсь единственным вопросом. Как? Как столь величественный дар быть разумным сочетался с настолько животными потребностями, негодными целями и низменными поступками? Они истребляли друг друга ради богов, которых никогда не видели. Терзаемые жаждой владеть, они тратили целую жизнь на абсолютно бесполезные вещи в тщетной надежде насытиться. Ослепленные нелепыми иллюзиями, они покорно следовали в пропасть за такими же безумцами, как они сами. Сколько же возможностей не реализовано, прежде чем время обуздало наши страсти и сделало нас теми, кем мы должны быть!
— Время — это непрекращающееся противостояние призраков прошлого и будущего, где единственным эпицентром и одновременно плодом их извечной битвы является настоящее — ничтожно малая точка, в которой пребываем все мы. Главное — правильно понять природу двух гигантов, и тогда ты получишь над ними власть, получишь власть над временем.
Озвученное Уваровым суждение необыкновенно оживило заметно помрачневшего Автулова, заставив последнего изумиться как собеседником, так и тем, что он спокойно изрек.
— Легендарная фраза, принадлежащая легендарной личности. — Довольно произнес лидер корпорации. Он резко взмахнул рукой, отчего свет в комнате в разы усилился в наименее освещенной его части, а из густой тьмы вынырнул яркий портрет Александра Сирафинова, гордо взиравшего вдаль. — Он сказал это незадолго до катастрофы. Уверенный в очередной грандиозной победе, он ожидал, что время, как и пространство, вскоре покорится нам, однако сам покорился трагическому случаю, забравшему его с большинством человечества в неизвестность. А ведь он был для этого мира гораздо больше, чем правитель или духовный лидер. Тот, кому мы обязаны за нынешний прогресс в собственных головах. Но так бывает, что добро всеми воспринимается как должное, и стоит только оступиться, как это навсегда запомнят. Вместо благодарности его имя оболгали: почувствовавшие власть лицемеры тут же набросились его корить после масштабного сбоя в 2092-м, словно стая голодных шакалов. Детище всей его жизни постигла та же участь — на первое время о сети миров предпочли забыть, затем ее вовсе обвинили в возникновении Аномалии. И только недавно эти паразитические выкормыши из Метрополии под давлением компетентных лиц оказали нам медвежью услугу, разрешив за наш же счет воссоздать былое величие человечества. Они влезли со своим уставом, поставив ряд абсурдных условий. Раньше каждая сирафина считалась воплощением совершенства, но сейчас растыканные повсюду красные линии-лучи испортили красоту, нарушили гармонию, каждый раз напоминая об искусственности и мертвечине. Когда-то Пробел свободно творил, но сейчас он не более чем стерилизованный ИИ, за которым неустанно наблюдают подлые политиканы с их шестерками.
Гостя, внимательно слушавшего все это время пылкие откровения учредителя Зари-2130, одолевали смешанные эмоции. Нельзя было сказать однозначно, что он целиком поддерживал своего собеседника или полностью опровергал его мысли. Тирада Автулова ему, скорее, показалась защитной реакцией на атаки своего кумира, ибо без преувеличения можно было считать Евгения Алексеевича идейным последователем того, чей громадный портрет висел в кабинете. Что касается самого оратора, то он сейчас лихорадочно рассматривал из окна тянувшийся до горизонта и горящий ослепительными голограммами город в надежде как можно скорее прогнать из себя нахлынувшую волну негодования. Его внезапный выпад не имел под собой никаких дополнительных смыслов либо выгодных ходов. Это не более чем обида, приправленная желанием в подходящий эмоциональный момент огласить собственное мнение на личной территории с целью снискать поддержку.
Как-то незаметно для обоих разговор оборвался молчанием, и на сей раз право его восстановить перешло к гостю, который полез рукой во внутренний карман своего элегантного пиджака, вытащив оттуда шарообразную флешку перламутрового цвета размером с абрикос.
