И в этом не было ничего удивительного. Первый дух, Кьянти, показал, что здесь просто дракой ничего не решить. В голову пришла мысль. Жестокая, мрачная, циничная. Зародилась идея, которую не хотелось воплощать в жизнь. Но других вариантов не оставалось.

— Нокс.

Пересмешник посмотрел на меня и вздрогнул. Понятия не имею, какое выражение лица я ему показал и какими глазами на него смотрел, но он понял аморальность моего поступка без слов.

— Не знаю, что ты задумал. Мне это уже не нравится, — непривычно хрипло сказал Нокс.

— Ты можешь принимать любой облик?

Он нехотя кивнул.

— Превратись в жнеца. Самого страшного, мрачного…

— Не продолжай.

Нокс использовал Тайны лисьей маски и превратился в массивную сгорбившуюся тень в колыхающемся балахоне. Чернота была настолько глубокой, что казалась дырой в реальности, жадно загребающей весь свет.

— Анна, уничтожь хижину. Так, чтобы не осталось ничего.

Ведьма не стала возражать и смела хлипкую древесину. Сотни пуль из кинетической энергии изрешетили постройку. Приближавшаяся сущность сразу приняла личину отца. Девочка проигнорировала разрушение постройки.

— Папа! — радость ее была все та же.

— Убейте его.

Нокс махнул рукой, создав образ огромной косы. Анна вложила всю силу, чтобы удержать сущность на месте. Мрачный жнец замахнулся и снес иллюзии голову. Девочка завопила истошным криком. Она дернулась к отцу, но я схватил ее и не отпускал.

— Он умер. Умер. Понимаешь?

— Нет! Нет! ПАПА!

— Он умер. Давно. Забудь его и живи дальше.

— ПАПА!

Нокс кромсал призрака вновь и вновь. Летели ошметки плоти, куски костей и внутренние органы. Существо сразу же восстанавливалось и брело к девочке. Анна не выдержала и повалилась наземь.

— Тц.

Нокс активировал Обмануть бога. На мгновенье его коса стала настоящей карающей дланью и низвергнула призрака туда, откуда он явился. Рыжик следом за Анной упал навзничь и судорожно выдохнул.

— Сколько еще? — шепнул он.

— Сколько потребуется, — ответил я.

На следующем цикле тварь прорвалась через барьеры Анны гораздо быстрее. Козырь Нокса не откатился, а сущность наступала. Не найдя иного выхода, Анна унесла нас телекинезом. Призрак был не столь быстр, и нам удавалось держать дистанцию. Девочка заливалась слезами и просила не делать больно ее папе. Нокс продолжал кромсать.

Все продолжалось до тех пор, пока девочка не уснула. Затем все повторилось. И еще. И еще. Я потерял счет времени. Все мы были морально истощены. Маррайяш, в отличии от нас троих, не мог сделать ничего. Лечение и диспелы были бесполезны. Нить желаний не снижала отката умений.

В момент, когда от надежды остался лишь пепел, все закончилось. Девочка открыла сонные глаза, осмотрелась вокруг и прошептала:

— Пока, папа.

Тень не появилась. После ослепляющей вспышки мы оказались на дорожке. Анна и Нокс тут же повалились и, опираясь на плечи друг друга, долгое время просидели в молчании.

— Простите, что пришлось это делать.

Для Нокса и меня дух маленькой девочки был лишь частью игры, но для Анны и Маррайяша… Мне не хотелось думать о том, что они чувствовали, видя и творя всю эту жестокость.

— Идем. Нельзя останавливаться, — нахмурился Нокс и пошел вперед.

***

Маррайяш сказал, что всего пять людей пали по его вине. На мой справедливый вопрос о чрезмерно малом населений деревушки, он заявил, что может спасти лишь часть душ семи десятков жителей, уцелевших после ухода матери острова.

После второго духа я полностью осознал суть задания. Все они были не обычными НИПами, а скорее застывшими образами с идеей фикс вместо привычного сознания. В них не было никаких инстинктов, чувств, памяти и мыслей, не связанных с их роковым желанием.

Кьянту все время думал о еде и жизни без забот. Он не занимался ничем, кроме восседания на золотом троне и поеданием яств. Безутешная девочка, ждущая отца, Йэше, думала только о нем. В ее мирке был только сон, в котором время неслось вперед быстрее падающих звезд, и отец, который укладывал ее спать. Жила она только ради этого момента.

Третьей была девушка, влюбленная в мужчину, у которого уже имелась семья. Беккара. Она от всей души жаждала заполучить его и была готова пойти на любые жертвы. Причем не важно, чьи жертвы: свои или чужие. Она просила Маррайяша напиток, от которого засыпаешь самым счастливым сном. Не подозревая ничего, не понимая сути людей, он дал ей желаемое. Девушка подмешала эликсир в чай жены своего возлюбленного, но просчиталась. Вместе с соперницей уснули и дети, и мать, и все родственники мужчины. Потерявший волю к жизни, несчастный спрыгнул с обрыва. Сама девушка выпила снадобье и погрузилась в вечное счастье, а тело ее продолжило медленно гнить.

В отличие от первых двух, она при жизни погубила других людей и заслуживала страданий. Но даже не могла погрузиться дальше, застряв здесь. Маррайяш хотел, чтобы она тоже ответила за свои злые умыслы. Мы появлялись в ее сне и каждый раз пленили ее, уверяя, что ее возлюбленный вернулся к своей жене и нежится в ее объятиях. В конце концов, стерва приняла свою судьбу. Такое свершение справедливости, хоть и было жестоким, показалось глотком свежего воздуха после ужаса Йэше.

Четвертым был старик, чья семья погибла во время эпидемии. Как на зло, выжил только он. Он взял на воспитание маленького мальчика, потерявшего семью. А затем и девочку чуть старше. Они были благодарны старику, холили и лелеяли его. Маррайяш исполнил желание деда неправильно. Совершенно неправильно. В маленькой ленточке были написаны слова благодарности за то, что семья вернулась к старику. И пусть, что не в прежних телах. И пусть не они сами. Старец верил, что, спасая совершенно чужих детей и даря им свою доброту и заботу, он доказывает, что выжил не зря. Но дух персикового дерева внушил деду, что это действительно его дети. Остаток жизни он прожил, не понимая реальности, а подобранные дети старательно играли свои рули.

Нокс, мягко говоря, наехал на монаха, обозвав его безмозглым пнем и… другими нелестными словами. Отчасти, я был с ним согласен. И только после мы с Пересмешником осознали, что вся эта история — записанные события в памяти Маррайяша. Блин. И ведь ляпнули, не подумав. Пристыдили за то, что Маррайяш на самом деле не совершал, но думал, что совершал.

— Аргх! Как же все сложно… — протянул я.

Со стариком мы быстро справились. Он сразу же поверил на слово и легко избавился от иллюзий. Оставался пятый дух.

Мы оказались среди бескрайних холмов с изумрудным морем зелени, по которому порывы ветра гнали ряды манящих волн. Нежная голубизна далекой выси мягко вела по своим просторам невесомые пушинки облаков. В свисте ветра и песне сверчков я услышал нечто… знакомое. Нечто печальное и щемящее.

— Это…

Я, ничего не говоря друзьям, со всех ног побежал куда глаза глядят. Все это было слишком знакомо. Ветер, трава, небо. Все. Я упал навзничь. Слабо поднял голову и увидел маленький домик. Девочка с локонами цвета спелой пшеницы сидела на аккуратной скамейке и напевала до боли знакомую мелодию.

— Ирен?

Девочка посмотрела на меня и, смешно наклонив голову, улыбнулась.

— Да! А ты кто?

— Я…

— Пятая ошибка ждала меня после смерти, — произнес Маррайяш, внимательно глядя мне в глаза. — Прости меня.

В далеких краях, о коих не ведают ныне, и не знали в былине, среди вечнозеленых холмов и цветущих полей, жила девушка.

День изо дня она проводила за работой, не жалея ни рук, ни ног. Каждое утро начиналось с похода за водой к журчащему ручью. Завтрак был столь не сытным, что живот постоянно крутило, а в глазах темнело. Бережно подносила дрожащими руками ко рту матери кусочек безвкусного хлеба. Мать смотрела в окно, ожидая того, кто никогда не придет.

Работа по дому. Уход за небольшим огородом. Походы в деревушку и труд за муку и целительные травы. Дни были неотличимы друг от друга, как капли дождя. Безрадостная жизнь мерно текла вперед зыбким пуском, в коем ноги увязали все больше и больше. Каждый новый шаг давался с трудом. Но даже так, закрывая глаза на все тяготы, она находила время для радости.