Вспышка.

Удар.

Выпад.

Подобно хищному зверю в ночи, Айк выскакивал из ниоткуда, замахиваясь клинком.

Мир на мгновение застыл, образ озверевшего мальчишки лунными отблесками в серебристых вихрах вдруг переменился. Нездоровая бледность. Спутанные, русые патлы. Ничем не примечательные сине-серые глаза. Ни небо, ни море, а бледный хлад большого города, в коем каждый потерял волю к жизни.

С небес, подернутых тучами, лился холодный дождь. Безразличием полнились лица прохожих. Никому не было дела до двух уличных крыс, озабоченных своим выживанием.

— Оторвались, — выдохнул русый беглец.

Тот, чьими глазами смотрел Нокс, рухнул наземь и тяжело задышал.

— Ну и слабак же ты, — ухмыльнулся Он.

Вспышка. Мрачный переулок и далекие огни неона исчезли. Через серебристую ткань с желто-черными метками продирались лучи закатного солнца. Теплые озерца света расплылись по захламленному складу.

— Вот так! — крикнул Он, делая выпад, крайне неряшливый, по сравнению с нынешними возможностями Айка и Нокса. Вытерев со лба пот, Он деловито покрутил в руках ножик: — Он должен стать продолжением твоей руки! И пофиг, что ты слабак и медленный, как… Ну не важно! Короче надо всем телом двигаться. Понял?

Он говорил другими словами. Но образ, всплывший в сознании, показался до одури знакомым.

И вновь вспышка. Жарко, душно, темно. Приглушенный плач десятков детей слился воедино, застилая разум красными вспышками ярости с толикой непроглядной тьмы отчаяния.

— Мы выберемся, братец! Обещаю! — прошептал Он, каким-то образом освободившись от повязки на рту.

Через узкие вентиляционные прорези в ящик продирались свет, воздух, и голоса. Мужские голоса. Они говорили на непонятном языке. Один явно злился, требуя что-то у второго. Вклинился третий, расхохотавшись. Затем прозвучал женский голос, подобный шипению самой ядовитой в мире рептилии. Отзвучали приглушенные выстрелы.

— Все будет хорошо, — прошептал Он, пряча слезы.

— Все будет хорошо, — насмешливо протянул женский голос. — Лучше пойти на запчасти, чем жить вашей жизнью, крысята.

Вспышка.

Побег. Лунный свет ведет в далекую сказочную страну, где не будет больше игл, бинтов и крови. Где не будет больше взгляда желтых безумных глаз через тонкие стекла дорогих очков. Где дети не кричат о помощи, а взрослые смотрят в глаза с нежностью и жалостью. А Он остался позади. Его больше нет.

Тревога. Сирена.

Вспышка.

Память. Обрывки прошлого, кружащиеся в вихре вспышек. Вглядевшись в каждый из них, можно заново пережить тот момент. И чем ярче звезда, тем детальнее воспоминание, тем больше щемит в сердце, тем сильнее щиплет в глазах.

Каждое воспоминание Нокса, связанное со Спиритумом, вдруг обрело смысл. За каждым моментом выдуманной жизни стояло отражение серого, жестокого мира, зовущегося реальностью. Каждый шаг маленького беспризорника оставлял на сером асфальте кровавый след. Каждая ошибка влекла потерю, о которой он долго горевал в одиночестве. Каждый близкий человек рано или поздно покидал его. Одни предавали, другие исчезали, третьи смотрели вслед, улыбаясь, умирая. И лишь тихий шепот звучал в ушах:

— Беги, Питер.

Из-за выступивших слез Нокс перестал различать, что перед ним. Но ему не нужно было видеть, чтобы остановить безрассудную атаку Айка. Прошлому пристало оставаться в прошлом. Кровь и тьма, скрытая в воспоминаниях, навсегда останется вместе с лисом, но он не даст костлявым рукам былого остановить его восхождение на гору, что зовется будущим. И не важно, каким оно будет. Нужно лишь сделать еще один шаг. И еще. И еще. Главное — не останавливаться и идти, пока не сотрешь ступни в кровь.

Нокс улыбнулся и посмотрел на Кайла:

Ты хоть понимаешь, какой ты гад? И как мне теперь сдаться, а?

Все закончилось быстро. Впервые лис снял свою безразличную маску, и слезы потекли по веснушчатым щекам. Сэмми и Сара внезапно оказались очень близко, захватывая в крепкие объятия. На краешке сознания лениво запротестовал зверек с именем «гордость». Но Нокс отмахнулся. Сейчас можно просто прикрыть глаза и…

— Лик мертвеца… — прошептал Кайл.

Тело его обратилось призрачным сиянием, блеклым и мертвенным, как хладный свет из царства Хтона. Кайл кинулся к телу Айка, активируя какое-то заклинание.

— Что ты делаешь?.. — хрипло спросил Нокс.

— Нового духа Гримуара, — быстро ответил Кайл, не прерывая каста.

— Он умер, — дернул плечами Нокс. — Давно умер…

Кайл обернулся. Плевать, что для кого-то Остров это лишь игра, а все вокруг — не более чем иллюзия в мозгу. Невероятно реалистичная, детальная, но искусственная. В карих глазах горело негасимая надежда.

Недавно Кайл говорил с ним о их догадке насчет связи между воспоминаниями. Он оказался прав. Он понял, что имел в виду Нокс. Он понял, что дело вовсе не в НИПе Айке, а в реальном человеке, послужившем прототипом для него. Но тем не менее, Кайл продолжил заклинание.

— Но ты ведь не хочешь оставлять его? — прошептал игрок, отвернувшись.

Нокс старательно взбирался по отвесной скале жизни, шаг за шагом все ближе подбираясь к вершине. Ее не было видно за тучами и туманом, за снежными бурями и штормами. Но вдруг луч света пронзил мрак. Нокс ухватился за протянутую руку помощи.

— Да…

И плевать, что русый выпендрежник, способный только крутить в руках нож, остался в прошлом. Плевать, что кровавые следы высохли, а воспоминания поблекли. Плевать, что это будет иллюзией. Нокс хотел обмануться ей и вновь встретить брата. Айка.

Нокс был непривычно тих. Настолько, что даже Маррайяш рядом с ним казался говорливым, шебутным подростком. В нем не было ни йоты тоски. Никакой грусти. Никакой боли. Лис просто молчал и следовал за нами, бросив в ответ на наше беспокойство короткую фразу: «Все в порядке». Совершенно без эмоции.

С белой маской на лице Пересмешник всегда пылал различными эмоциями, часто стараясь подколоть всех и каждого. Казалось, оставь его наедине в белой пустой комнате, он доведет до нервного срыва и ее. А сейчас, сняв маску, Нокс стал безжизненным, как серое небо, лишенное и сияния солнца, и буйства ветров и дождей.

В момент, когда он отшатнулся от умирающего Айка, срывая с лица маску, я уже знал, что увижу слезы. Догадка подтвердилась. Прошлое духов в игре было искаженным отражением той далекой жизни из реального мира. Это значило, что Анна и Рей, как и другие духи, вовсе не две разных личности, а одна и та же, с несколько искаженными воспоминаниями. Вытащив их из плена, мы никого не убьем. Никого не убьем…

Но краткая радость на краю сознания быстро испарилась, поглощенная тьмой прошлого Нокса. Сколько? Сколько горестей он пережил? Как он все это выдержал? Я мог лишь надеяться, что детство, выдуманное Бладластом, было суровой, мрачной вуалью для настоящего прошлого парня. Но эта надежда пропала, когда Нокс заплакал.

Я не знал, что он чувствовал. Понятия не имел, что ему привиделось, но был уверен: Айк реален. А в момент, когда Нокс тихо шепнул «Он умер», я чуть было не закричал. Но вовремя взял себя в руки. Еще не хватало распускать нюни в такой ситуации. Если некое подобие личности, созданное руками специалистов Бладласта на основе памяти Нокса, способно хоть как-то смягчить его боль… Пусть будет так.

Я воспользовался припасенными очками и прокачал Лик мертвеца I, надеясь на чудо. И оно свершилось. За сомнительным навыком, использовавшимся лишь раз, скрывался другой, гораздо полезнее: Клеть безвременья I. Я чуть с ума не сошел, пока полоска каста медленно ползла, обдавая хладный труп Айка бледным сиянием. Я сохранил тело Айка и смогу призвать его дух из Царства мертвых. А если не получится, отправлюсь к Хтону, прося о помощи. Ирен ведь он отпустил, может и Айка отпустит?

— Не открывается, — буркнул Павел, отбросив сломанную отмычку в кучу со всевозможными свитками, кристаллами и прочим.