— Спасибо. Спасибо, что помогаешь мне, Игорь, — шепотом благодарит она.

Тая прижимается ко мне, кладет голову на плечо и я благодарю всех богов на свете, что девчонка находится с правой стороны. Иначе бы точно почувствовала, как бешено сорвался пульс. Осторожно обнимаю ее и успокаивающе провожу ладонью по волосам.

Медлю, но потом все же не выдерживаю:

— А что с твоим Толиком? Ты все еще его любишь?

Она фыркает весело и напряжение, копившееся внутри все эти дни, отпускает.

— Давай забудем о нем. Как будто его и не было.

Откидываю голову на стену и усмехаюсь. Плевать от кого придется защищать ее, хоть от самого дьявола, но эта девчонка от меня теперь никуда не денется.

Никогда не думала, что буду возвращаться домой с таким тяжелым сердцем. Внутренний голос кричал, чтобы я разворачивалась и бежала как можно дальше отсюда, но… Я слишком часто убегала. Пришло время поговорить с родителями и постараться все объяснить. Отец всегда был очень строг и жесток со мной, но может быть хоть сейчас поймет меня. Ведь я его дочь.

Охрана открыла ворота, поприветствовала меня. С собой у меня была только сумка, никаких вещей я с собой не брала. Задерживаться долго все равно не планирую, даже билет на обратный самолет забронировала. Хотелось поскорее вернуться домой, к Марку, и сказать, что все разрешилось. Наш последний разговор вышел слишком тяжелым.

Едва я успела порог дома перешагнуть, как тут же натолкнулась на маму.

— Милая, здравствуй! Наконец-то ты вернулась! Почему даже не позвонила, что прилетаешь? Я бы прислала за тобой водителя! — посетовала она, крепко обнимая меня. — Я так соскучилась!

Она выглядела как и обычно — платиновая блондинка с короткой стрижкой и добрым кротким лицом. Только осунулась и казалась немного измученной. Сколько я помнила, мама практически никуда и не уезжала. В путешествия они с отцом не ездили, одна она даже на праздники не выбиралась, постоянно была дома. У нее и подруг не было.

— Привет, мам. Да я ненадолго, вот и не стала звонить, — я слабо улыбнулась и отстранилась, оглядывая еще раз.

— То есть как ненадолго? Милая, свадьба уже вот-вот, нельзя так исчезать. Тем более бросать надолго жениха!

— Вот, кстати, об этом я и хотела поговорить с отцом. Он дома?

— Он как раз одевался на работу.

Мама с тревогой взглянула на второй этаж, а после склонилась ниже и шепотом спросила:

— Как там Таечка? С ней все хорошо? Ей хватает денег?

В ее глазах было столько тоски и боли, что у меня сжалось сердце. Тая не звонила маме, знала, что отец досконально проверяет ее телефон. Все это время я только передавала ей, что с сестрой все хорошо, но ведь сама она родного ребенка не видела. Валентина — так звали мою маму — всегда была строгой, но сейчас я будто взглянула на нее другими глазами. Возможно этой строгостью она просто хотела нас защитить? Хотя бы для того, чтобы у отца было меньше поводов вымещать на нас зло.

— У нее все хорошо, мама. Мы вчера созванивались. Она работает и я ей помогаю немного.

Мама кивнула, прикусив губу и срывающимся шепотом ответила:

— Я знаю, она не может мне позвонить. Но скажи ей, что я ее очень люблю и по ней скучаю.

Глаза мамы наполнились слезами и я поспешила крепко обнять ее. У меня у самой душа переворачивалась. Она ведь здесь оставалась совсем одна с отцом… А Виктор Комаров чуткостью и заботой никогда не страдал.

На лестнице слышатся шаги и мы отпрыгиваем друг от друга, как будто преступление совершили. Мама поспешно вытирает слезы, а я с замиранием сердца слежу за отцом. Его высокая статная фигура появляется спустя несколько секунд и вот он уже степенно спускается с лестницы вниз.

— Маша? Ты уже вернулась, отлично. Таю привезла?

Не знаю, выдохнуть мне или нет. Отец никак не показал, что знает о Марке и о том, что я разорвала помолвку с Полянским. Неужели Эдуард так и не рассказал ему?

— Нет. Но я не вернулась, я приехала кое-что сказать.

— Ладно, говори. Только быстрее, у меня еще встреча с будущим затем сегодня, — отец демонстративно смотрит на дорогие часы.

Так вот оно что. Эдуард просто решил все лично рассказать, а не по телефону. Заодно и продемонстрирует, что Марк его избил — синяки на его физиономии еще долго будут красоваться. Приятно, конечно, но кое-кто придет в бешенство…

— Лучше присядьте, — предлагаю я и сама иду в гостиную.

Родителям ничего не остается, как пройти следом. И если мама смотрит с тревогой, то отец тревожиться даже не думает. Вместо этого недовольно хмурится и грозно спрашивает:

— Что случилось?

Сердце колотится, как сумасшедшее. Делаю несколько вдохов и выдохов, зажмуриваюсь. Давай же, трусиха. Выдыхаю. Решаюсь.

— Пап, мам, я не выйду за Эдуарда.

Молчание. Глаза мамы испуганно расширяются, она прикрывает рот ладошкой и с ужасом смотрит на меня. Отец вскидывает брови и удивленно хмыкает:

— Что за бред? Конечно выйдешь!

— Нет. Я разорвала помолвку. И Эдуард уже все знает. Свадьбы не будет.

Страшнее всего было взглянуть в сторону отца. Мне казалось, даже воздух в комнате наэлектризовался, такие волны гнева и бешенства от него расходились.

— Ты с ума сошла?! — не выдержала мама, — Отменять свадьбу за месяц до торжества! Все приглашения были разосланы за полгода, подготовка почти полностью окончена! С чего ты вдруг решила все отменить?

— Мама, я не люблю его.

— Дочь, все невесты испытывают мандраж. Поверь, даже я прошла через это, когда выходила замуж за твоего отца. Хотелось все бросить и сбежать. Это нормально.

— Ты не понимаешь! Ты ведь выходила замуж за отца по любви.

— Вообще-то пару нам выбрали родители, — хмыкнул отец, холодно осматривая меня с головы до ног, — ни твоя мать, ни я не знали друг друга до конца. Мы встречались только при наших родителях. Вам же с Эдуардом было позволено даже жить вместе! Мы пошли навстречу, сделали скидку на то, какое сейчас поколение!

— Это не играет роли. Я не могу полюбить Эдуарда по указке. Да, мы с ним встречались, жили вместе, даже спали…

— О, не нужно подробностей! — сморщился отец с брезгливой гримасой, прерывая тираду.

— …и я думала, что так и нужно! — в запальчивости продолжила я, — Что по-другому люди не живут. Я бы так и считала, если бы не уехала от вас.

— Я говорил, что младшая плохо на нее повлияет! Где одно порченое яблочко, там и другое, — цыкнул папа.

— Не нужно полоскать имя Таи! — не могу совладать с тем, что накипело за всю мою жизнь, — Она хотя бы честно все сказала тебе и не играет в счастливое семейство просто потому, что ты так сказал!

Никогда до этого я не спорила с родителями, даже не повышала голоса. Моя отповедь заставила их замолчать и уставиться на меня со священным ужасом.

— Машенька, прекрати так разговаривать с папой, — подала робко голос мама, — мы же любим тебя, хотим как лучше.

— Хватит манипулировать мной, мама. Никакой свадьбы не будет. Я уезжаю, — качаю головой с легкой улыбкой.

— Капитал должен приумножаться! А ты что, решила пустить нас с матерью по миру?! Жить в каком-то вонючем клоповнике? Неблагодарная! Ты всем нам обязана! — не выдерживает отец.

— Выставите счет за мое содержание и обучение — я расплачусь, — парировала я, подхватывая сумку.

— Ты нашла себе кого-то в том проклятом городе, — догадалась мама.

В одно мгновение весь мой запал исчез. Сердце ухнуло вниз от того, как у папы нехорошо блеснули глаза.

— Вас это не касается. Это моя жизнь, мое тело, а не какой-то товар, который надо выгодно сбыть.

Ох, напрасно я сюда приехала, напрасно надеялась хоть на какое-то понимание.

— Да, кстати, об этом. Твое тело давно продано, — холодно оповестил отец.

— Ты о брачном контракте, что мы подписали с Эдуардом? Я его расторгну, пусть и с неустойкой.

— Не только. Вряд ли твой дружок захочет получить невесту с таким приданым, — ухмылка на его губах мне не понравилась совершенно. Он резанул меня презрительным взглядом и бросил, — жди здесь.