Щиколотку обжигает огнем и из глаз против воли текут слезы. Тихо скулю и тут же испуганно зажимаю рот ладонью, бессильно кусаю пальцы, чтобы не издать ни звука — топот ног слышится слишком близко. В ужасе оглядываюсь и, пригнувшись, медленно хромаю в противоположную от шума сторону. Бежать я больше не могу, слишком больно наступать на ногу.

Деревьев и пышных кустов в этой части парка значительно больше, а вот дорожек между ними не видно совсем. Неужели я даже не заметила, что свернула в его заброшенную часть? Прямо передо мной в темноте возник глухой каменный забор, надежно отгораживающий парк. Лихорадочно обшариваю ограждение ладонью, но никаких выступов не нахожу, чтобы можно было упереться и перелезть на другую сторону. Хотя все равно с моей ноющей ногой это слишком сложная преграда…

Оглядываюсь в панике и бессильно кусаю губы. Рано или поздно меня найдут, если я останусь на месте. Словно в подтверждение совсем недалеко послышался шум и тихие голоса. А еще три неярких луча фонариков, видимо от телефонов. Паника снова подкатила к горлу, и я как могла быстро двинулась подальше от них, хоть ступню и простреливало острой болью.

На покосившееся деревянное строение натыкаюсь внезапно. Оно вырастает из темноты так резко, что поначалу я испуганно пригибаюсь к земле и прячусь за деревом, принимая его за тех, кто меня преследовал. Только через пару минут, уняв сердцебиение, медленно продвигаюсь вперед. Торопливо осматриваю вблизи дверь и разочарованно выдыхаю, когда вижу тяжелый замок.

— Где же ключ… — шепотом бормочу под нос, обшаривая рукой выступ над дверью. Вдруг его все-таки оставили здесь?

Но ключа я не нахожу. Зато нащупываю проем прямо над дверной коробкой. Узко, но все равно смогу пролезть! Осторожно, стараясь не издать малейшего шума, опираюсь здоровой ногой на ручку двери, хватаюсь за нижнюю часть рамы. Несколько глубоких вдохов — и я собираю все свои силы, отталкиваюсь и подтягиваю тело вверх. Щиколотку тут же простреливает, но со стоном все-таки удается пробраться через узкое окошко.

Хорошо, что я успеваю упереться ступней на какой-то выступ и только царапаю бок, съезжая по шершавой деревянной стене, иначе бы просто грохнулась в неизвестность с такой высоты. Из кармана что-то выпадает и меня обдает жаром от осознания — телефон! Быстро нашариваю его на полу и освещаю все вокруг светом от экрана. Вокруг свалены старые грабли, лопаты, ржавые ведра и тряпки. Отлично, будет, чем обороняться, если что.

Поспешно отключаю звук, чтобы не выдать себя, и только после этого набираю знакомый номер.

— Марк… — выдыхаю облегченно, когда он поднимает трубку и говорит короткое «Да?».

И не могу сказать больше ни слова — вместо адреналина наконец приходит страх. Меня трясет, по лицу беспрерывно текут слезы. Я стараюсь плакать бесшумно.

— Что случилось?? Маша? Где ты? С тобой все в порядке? Твою же… не молчи! — в голосе Марка сквозит неприкрытая паника.

— Я… я в каком-то сарае, в парке, недалеко от офиса. Не… не смогу выбраться назад, повредила ногу, — тараторю шепотом.

— Прости, где ты застряла? Я не ослышался?

Я зажмуриваюсь и прикладываю ладонь к пылающему лбу:

— За мной гнался кто-то. Они меня на парковке поймали и я убежала. Трое.

В трубке ненадолго повисает молчание.

— Ты сейчас в безопасности?

— Д-да, вроде бы, — шепчу неуверенно.

— Я сейчас буду. Не вешай трубку, я скину координаты Игорю, чтобы он быстро нашел тебя, — Краев молчит буквально две секунды, а после зовет, — Маша?

— Что?

— Все будет хорошо. Просто постарайся спрятаться и жди меня.

— Л-ладно.

Я не сбрасываю звонок, как и просил Марк, но на всякий случай убираю телефон в карман куртки, чтобы свет экрана не привлек внимания. Наш разговор заканчивается очень вовремя, потому что за хлипкой стеной слышатся шаги. Я вжимаюсь в уголок и замираю, боясь пошевелиться.

— Да тут нет никого, видишь же, заперто.

— Посвети, говорю.

Сквозь приличные щели пробивается луч света и, клянусь, в этот момент я перестаю даже дышать. Мне кажется, что это мгновение длится вечность: от нехватки кислорода начинает гулко пульсировать в висках. Наконец, луч исчезает и буквально в метре от меня один из них зло сплевывает:

— Б***ь, куда эта цыпа подевалась?! Надо было сразу ее скрутить и в машину запихнуть. Теперь еще по шапке получим за эту дуру.

— Может она вообще из парка уже смылась? — хмыкает в ответ его подельник.

— Не могла. Тут стройка, с двух сторон забор бетонный. Она двинула в заброшенную часть, справа ей пруд дорогу загораживает. Так что попадется — выход-то один. А не попадется сейчас, мы ее еще раз выловим. Только тогда она уже точно не смоется.

Голоса отдаляются, а вскоре затихают совсем. Я едва дышу и не двигаюсь еще несколько минут, чтобы ненароком ничего не задеть. Иначе по грохоту меня точно найдут, а бежать отсюда точно некуда. Хоть и напряжение немного отпускает, но сколько я ни пытаюсь вслушаться, чтобы понять, где эти бандиты, мне слышится только шум крови в ушах — пульс просто бешеный.

Не знаю, сколько проходит времени. Прятаться в этом едва стоящем сарае было точно негде, поэтому я осталась в своем уголке. Тут хотя бы меньше всего дуло, да и можно было удобно сидеть. Сквозь тонкую курточку легко проникал холод, и дрожала я уже не столько от испуга, сколько от того, что замерзла. Сейчас бы теплое пальто… А лучше вообще оказаться подальше от этого места, в безопасной квартире. И обязательно запереться на все замки!

Достаю телефон из кармана, но боюсь светить им, чтобы не выдать себя. По ощущениям прошло вроде бы много времени, почему Марка так долго нет?

— Она тут.

Сердце влетает в ребра и в горле мгновенно пересыхает. Голос звучит громко и уверенно, но главное, я даже не услышала, как сюда подошли. От неожиданности вздрагиваю и роняю айфон на пол.

— Пташка-а-а, — нараспев произносит незнакомец, издеваясь надо мной, — мы знаем, что ты здесь. Вылезай по-хорошему.

— Мы просто поговорим, — вторит ему подельник гнусаво.

— Да ломай ты уже замок! Из-за этой с*ки я по всему лесу как гребаный Бэмби скакал! — рычит в бешенстве один из них.

— Не кипишуй, сейчас достанем ее и цыпа нам за все ответит.

«Как они узнали, что я здесь?!» — эта мысль бьется в виске вместе с пульсом. Я вскакиваю со своего места, когда слышу хруст дерева. От ужаса начинают стучать зубы, руки противно дрожат. Я хватаю первое, что попадается под руку — обломанное древко лопаты. Сгодится?

За дверью слышится возня, какие-то щелчки и топот ног. Наконец сухая старая древесина со скрипом ломается и в проеме появляется темный мужской силуэт.

— Только подойди! Я тебе все зубы выбью! — угрожаю я дрожащим голосом.

Сомневаюсь, что моей силы хватит хоть какую-то боль причинить, но так просто я не сдамся!

— Маша! — облегченно выдыхает фигура голосом Краева.

Деревяшка валится из моих ослабевших пальцев и я бросаюсь ему навстречу. Буквально впечатываюсь в него, потому что Марк сам спешит ко мне. Обнимает крепко и тут же лихорадочно ощупывает, пытаясь в темноте рассмотреть мое лицо.

— Ты цела? Они ничего тебе не сделали?

Торопливо мотаю головой и стараюсь обнять крепче и вцепляюсь в его пиджак так, будто сейчас он уходить собирается.

— Тише, все хорошо. Охрана уже прочесывает лес, ищет этих уродов, — шепчет он успокаивающе, а после глухо выдыхает в макушку, — Господи Боже, почему же ты у меня такая бедовая, мышка? Как же я испугался за тебя…

Я успокаиваюсь только сейчас, когда понимаю, что все кончилось. И вместе с этим пониманием на меня обрушиваются настоящие слезы. Я реву, уткнувшись в плечо моего спасителя и трясусь, как осиновый листочек на ветру. Марк обнимает крепче, шепчет что-то неразборчиво-нежное, гладит по волосам.

— Я же просил тебя быть дома, — с ласковым укором произносит он, когда поднимает мое лицо к себе и мягко стирает пальцами слезы со щек.

— П-просто позвонили. Сказали в офис приехать. Я думала, ты тоже там, — говорю я честно и всхлипываю, — я ногу поранила, когда бежала.