Она улыбнулась Лэндону.

— Что ж, до следующей встречи, — сказал Смит от двери. — Мы вам позвоним. — По жалкому зеленому ковру они подошли к машине. Над головой пророкотал еще один серебристый лайнер. Смит взглянул на небо, защитив глаза ладонью. — Твари. Ублюдки. — Они смотрели вверх, пока самолет не поглотила дымка над городом. — А который час? — спросил Смит, кидая на нос темные очки. — Давайте выпьем.

По улицам пригорода они ехали в полной тишине. Смит погрузился в тяжелое сумрачное молчание, сгорбившись над рулем, он думал горькую думу. Мантовани и тот не был призван на помощь, дабы изгнать дьяволов. За окнами проплывал окрашенный морской зеленью мир — сказочное подводное царство. Они двигались по нему, как капитан Немо в своей батисфере. У развязки на Даффрин-стрит они съехали с автострады и повернули к югу, к стоянке возле длинного серого здания из бетонных плит. Неоновая вывеска над входом хлипко помигивала в лучах солнца.

Они вошли внутрь: над конторкой склонился молодой человек в рубашке с короткими рукавами и читал газету. Смит остановился возле настенного, в полный рост зеркала. Он достал из внутреннего кармана маленькую красную расческу и, чуть наклонившись, стал придавать своим жестким волосам необходимый вид. Они вряд ли нуждались в уходе, но Смит добивался желаемого эффекта, активно помогая расческе левой рукой. Наверно, юношеская привычка. На двери из матового стекла Лэндон прочитал надпись:

Ниже среди тростника на длинных ногах стояла бледно-розовая птица. Это чахлое создание взмахом подбитого крыла приглашало зайти. Наведя порядок на своем лоснящемся кумполе, Смит открыл дверь, и мимо изможденной птицы они прошли в длинную голую комнату — ничего, кроме столов и стульев. Несмотря на обеденное время, зал пустовал, если не считать официанта в розовом пиджаке и бармена. Они стояли у длинной стойки бара и смотрели очередную многосерийку — по цветному телевизору, установленному над фалангой бутылок с крепкими напитками. Стены комнаты были размалеваны под какое-то болото или тропическую лагуну; изображенный мир, однако, получился каким-то диковинно-бесцветным — будто у него отняли солнце, но он все-таки выжил. Все выглядело блеклым, захиревшим. Старый крокодил, прикорнувший под серой корягой, не казался особенно грозным, под небом яично-белого цвета стояли десятки чахоточных птиц, жалких и нелепых. Интересно, подумал Лэндон, когда они уселись под парой скорбного вида водоплавающих, во что художник окунал свою кисть? В плазму? Официант повернул голову и зашагал к ним по цементному полу, похлопывая себя по бедру круглым подносом, как тамбурином; коротышка-весельчак со сморщенным забавным лицом.

— Добрый день, джентльмены. Что будем заказывать?

Смит заказал бутылку пива «Хант клаб» и порцию виски. Еще ему понадобилось три яйца вкрутую. Лэндон ограничился пивом. Они сидели молча, но вот вернулся официант и, негромко насвистывая сквозь зубы, поставил перед ними напитки и тарелку с яйцами. Смит опорожнил стакан с виски одним глотком и тут же как следует присосался к бутылке пива.

Он окликнул грудастого маленького официанта, когда тот уже прошел ползала.

— Эй, приятель, куда торопишься? Давай-ка повторим.

Официант оглянулся, пожал плечами и пошел к бару, подняв два пальца. Смит принял дозу так решительно, что стал пунцовым, он начал чистить яйцо, постукивая им по краю стола и бросая скорлупу в тарелку. Через минуту он сказал:

— Н-да… где-то куш… а где-то и кукиш! — Он посолил яйцо. — В главной конторе опупеют, когда узнают, что я не продал эти хоромы… Но что я мог сделать?

— А что вы, действительно, могли сделать? — вопросил Лэндон, вспоминая, какой линии придерживался он сам, когда не удавалось кого-то уговорить. — Если люди не хотят покупать, тут уж ничего не попишешь.

— Точно, — согласился Смит и нагнулся вперед — откусить верхушку яйца. — Абсолютно точно. — Он энергично заработал челюстями. — Только поди объясни это Лейвери. — Официант принес новый заказ и ушел, все так же посвистывая. — Возьмите яйцо, Фред, — предложил Смит. — Они вполне съедобные.

Лэндон взял, чтобы не казаться букой, хотя особой любви к крутым яйцам не испытывал. Впрочем, ему нравилось их чистить — он вдруг вспомнил, как давным-давно, летом, чистил их для матери, когда она готовила холодный ужин, иногда мурлыча себе под нос. «Мне все нипочем, пока ты со мной». Наверняка с ума сходила по Кларку Гейблу[51]. Смит живо разделался и со вторым стаканом виски.

— Я хочу, чтобы вы сразу зарубили себе на носу, Фред. Если влезете в этот бизнес, вам придется выслушивать много всякой чертовщины. Постарайтесь заранее к этому привыкнуть. И не только от людей, на которых вы работаете, — Джека Лейвери или меня. Кстати, Фред, на мой счет не обольщайтесь. Я вас буду гонять в хвост и в гриву, если не будете выдавать продукцию. Наслушаетесь чертовщины и от покупателей. В нашем деле каждый хочет не отдавать ни шиша, а урвать побольше. Всем подавай этот паскудный «дом моей мечты» за три с четвертью процента. Так дела не делаются. — Он отхлебнул пива. — Сколько я уже занимаюсь недвижимостью? Десять… одиннадцать лет. До этого — подержанные автомобили… швейные машины… такой товар… Сначала все шло хорошо. Сами знаете, первая половина шестидесятых — годы бума. Кругом полно кредитов, недвижимость нарасхват. Итальянцы как хапали! Будь здоров… Я продавал им целые улицы… Недвижимость для компании я подвигал на славу, можете поверить.

— Я верю.

— И правильно делаете. Пахал днями и ночами. Без выходных. Но и заколачивал, конечно… Два года назад меня сделали начальником этого отделения фирмы. Теперь подо мной девять человек… — Он разбил второе яйцо. — Но не знаю, не знаю… Руководящая работа — это не мое. Справляться-то я справляюсь. Поймите правильно. Но… теперь голова болит не только о своей квоте, но и о квотах еще девяти агентов — вот какая штука. Не стоит оно того… А Лейвери все время подгоняет… Все время подгоняет… Сейчас у меня в конторе завелся выскочка, он, видите ли, возомнил, что торгует лучше меня. Язык он знает, это факт. Тут у него преимущество. В моем возрасте учить эти паскудные языки — дело гиблое. Не пойду же я сейчас в школу? Ну, так какого хрена они от меня хотят? Мне сорок восемь лет.

В зал вошли два человека в комбинезонах, подтащили табуреты к длинной стойке бара, заказали пива и положили рядом с собой желтые каски, Смит поднял руку — пошли по третьему кругу!

— Сегодня пятница. Гори все огнем!

Вопреки желанию Лэндон взял еще одну бутылку пива. Он не отказался бы от бутерброда и стал искать глазами меню, но тщетно. Смит спросил, женат ли он.

— Да… То есть был женат, — пояснил Лэндон. — Сейчас в разводе. Уже лет десять…

— Без шуток? Так вы — на воле! А обратно в омут не хотелось?

— Нет… Я предпочел остаться на суше.

— Ха… Вот каналья… А дети есть?

— Есть. Один ребенок… дочь. Ей уже семнадцать.

— И она у бывшей половины, так?

— Так.

— Ясно. Это уж как водится. Детей всегда отдают женщине. У нее титьки, и судье это известно. У меня есть приятели, которые развелись. Если им удается повидать детей раз в неделю, в воскресенье, считай — повезло. О господи… да мое собственное чадо… старшая. Ей пятнадцать… Скажу вам правду, Фред, по-моему, она уже спит с одним… Только посмотреть на этого ее подонка. Волосы вот досюда. Своя машина. Дома ее вообще не бывает. А что сделаешь? Только начну ей мозги вправлять, обязательно влезет жена. Не устраивай сцен. Она верит во всю эту психологическую дребедень. Не нужно их огорчать и так далее. Но иногда так охота кому-нибудь оторвать голову… Дети теперь неуправляемые. Никого не желают слушать… Иногда лежишь ночью без сна, прислушиваешься к этим паскудным грузовикам на шоссе и думаешь: а твоя дочь сейчас на заднем сиденье у этой обезьяны. И я говорю себе: а какого черта я из-за этого страдаю? Только здоровье себе порчу. Ну, встанешь, нальешь себе выпить, бутерброд проглотишь, посмотришь кино… Придет Норма, а я на нее даже не смотрю. Просто говорю себе… У меня ведь еще двое вот-вот оперятся… Господи, прости. Но поймите меня правильно. В семье мне хорошо, и, сказать по правде, я рад, что не развелся. Я вам, ребята, не завидую…