Ферокс не особо задумывался, что скажет Ансгару его жена, когда отправлял её к нему. Ну что она могла сказать? Уговоры, посулы, какие-то обещания. Ферокс даже мог предположить, что в награду за помощь, Милена предложит красному дракону себя (если уж вспомнить, как она добилась покровительства Верховных демонов). Что, впрочем, было так же бесполезно, как и всё остальное – в здравом уме, Ансгар никогда бы не прикоснулся к жене повелителя.
Но шантаж?! Это же еще надо было додуматься! Ферокс назвал девчонку дурой, вслух сомневался в её способности думать, она лишь отводила глаза, неохотно признавая, что поступила глупо… А чёрный дракон в это время думал о том, что Милена использовала единственный доступный вариант. Не единственно видимый ей, а действительно – единственно доступный. В её арсенале не было ни угроз, ни наград, которые могли бы изменить решение главы красных драконов. Зато, над ней довлела перспектива наказания за невыполненный приказ Люцифера. И получается, что Милене, действительно, остался только шантаж. Причём именно такой шантаж. Ансгар мог бояться только гнева своего повелителя. А что могло вызвать гнев Ферокса в данной ситуации? Только попытка главы красных драконов овладеть его женой. Да, девочка не учла всех нюансов, а именно – скорости реакции дракона, во много раз превосходящую её собственную. Да, она выпустила ситуацию из-под контроля… Но что ещё ждать от восемнадцатилетней девчонки?
Ферокс злился на неё за то, что она едва не лишила его главы красных богов-драконов, оказавшись столь бестолковой и самоуверенной. И злился на себя, за то что легкомысленно отпустил Милену к нему, не просчитав всех последствий… Так же легкомысленно, как отпустил её к Нуару.
И все же, девчонка смогла его удивить. Наверное, именно поэтому он всё же решил исполнить её просьбу, и дать ей драконов для набега на Светлый лес. А ещё, потому, что хотел заткнуть, наконец, Килгара! Глава золотых драконов отчего-то вбил себе в голову, что эта девчонка сможет стать настоящей повелительницей мира драконов. И раз за разом при каждом удобном и неудобном случае в своей неизменной почтительно-отстраненной манере доносил эту абсурдную мысль до повелителя, чем уже начал немало раздражать Ферокса. Как Килгар это себе представляет? Что драконы подчинятся девчонке-демонессе, которая мыслит как человек, без капли какой-то реальной силы, будь она хоть трижды женой повелителя и матерью будущего наследника?! И это говорит Золотой дракон мудрости! Если бы Ферокс не был уверен в абсолютной адекватности Килгара, то всерьез задумался бы над тем, чтобы отправить главу золотых драконов в отставку.
Поэтому, Ферокс поставил Милене условие – в этой кампании она должна убивать. Дракон был уверен, что она не сможет холоднокровно убить хотя бы пару этих остроухих. А если и сможет, то будет потом мучиться совестью и ходить с подавленным видом. Повелительница драконов, которая не может, не дрогнув убивать врагов – это нонсенс. С этим не поспорит даже Килгар.
А потом Милена вернулась из Светлого Леса. Но вот его ли жена вернулась к нему? В первые минуты Ферокс сомневался в этом… Молодая женщина, вошедшая в его кабинет, в залитой кровью одежде, с лихорадочно блестящими глазами, и безумной улыбкой на губах, и отрубленными головами эльфов в мешке, небрежно называя их сувенирами. Она смаковала подробности совершённых ею убийств, и ластилась к Фероксу, как голодная кошка. И это не было игрой, дракон видел это в её глазах. Милена говорила то, что думала в тот момент, и позволяла собственным эмоциям и желаниям брать над собой верх. Она не пыталась скрыть, что хочет его, списывая желание на проявление зова крови. И в довершение с улыбкой сообщила ему, что потеряла ребёнка, которого ждала от смертного. Ребёнка, ради спасения которого ещё вчера готова была выполнить любую прихоть дракона; ради которого согласилась стать любовницей Люцифера, и отдаться Верховным демонам, что бы выиграть опасный спор за власть в Зиградене. Как она потеряла ребёнка, Милена не сказала, а Фероксу было не особо интересно. Скорее всего – выкидыш. Слабое человеческое семя не выдержало развития в условиях миров бессмертных рас, покинув чрево матери раньше срока. Туда ему и дорога.
Но видимо это задело что-то в сознании Милены, и кровь демона всё же подавила в ней человека, породив эту новую Милену. Милену-демонессу – безумную, безжалостную, похотливую и… расчётливую. Да, именно циничным расчётом было её решение сделать Ангела Смерти эррильзаром, эксплуатируя его необъяснимую любовь, заполучить Верховного демона в своё полное распоряжение.
Это показалось Фероксу любопытным. Забавляться с девушкой, как с жертвой было интересно лишь по началу – но страх и покорность быстро наскучили. И теперь появилась… Хищница – так дракон назвал это новое состояние своей супруги. И эта Хищница позволила Фероксу разглядеть новые грани в личности Милены. Если смертного человека сумасшествие могло сделать совершенно другой личностью, привив ему абсолютно чуждые черты характера, то с бессмертными всё обстояло иначе. Какое бы безумие не владело разумом бессмертного, оно никогда не даст ему ничего нового – оно всегда будет оперировать с тем, что уже заложено в его носителе. Безумие никогда не пробудит демона там, где его нет. И никогда не превратит жертву в хищника, если жертва изначально не предрасположена к этому.
Ферокс с нетерпением ждал окончания срока наказания своей жены (излишняя инициативность новопробуждённого демона вышла ей боком). Дракон гадал, какую Милену он увидит, и пытался понять какую хочет увидеть. И пришёл к выводу, что не отказался бы снова пообщаться с Хищницей. Но в этот раз ему не повезло.
Когда Милена перешагнула порог его кабинета, он снова ощутил её страх и подавленность. Снова в её глазах было выражение затравленного и обречённого зверя. Хищница ушла, оставив Фероксу жертву. Казалось бы, что всё вернулось на круги своя – но Ферокс уже всё для себя решил. Ему не нужна покорная и безропотная кукла в качестве жены. Ровно, как и дикое и необузданное создание, которое любопытно время от времени иметь в собственной постели, но никак не постоянно рядом с собой на протяжении жизни. К тому же, Хищница, по сути, была истинным демоном, со всеми вытекающими последствиями. А чистокровную мать-демонессу для своего ребёнка Ферокс хотел ещё меньше, чем жену-жертву для себя.
Повелитель драконов решил всё же прислушаться к словам Золотого бога-дракона, и решил дать шанс Милене Кавэлли стать чем-то большим, чем игрушка в спальне собственного мужа. Девочка не была безнадежна, как он решил в начале. Честно отбросив собственную предвзятость, которая основывалась на человеческом происхождении Милены, Ферокс должен был признать, что в ней был стержень, была целеустремленность, была… воля к жизни. Несмотря на попытку самоубийства, Милена перестала желать себе смерти. Конечно, это не отменяло того, что она с огромным удовольствием призвала бы эту саму смерть на головы всех, кто её окружает, будь у неё возможность. Но это уже детали.
В конце концов, Милена сосем ещё девчонка, вчерашний ребёнок, даже по человеческим меркам, что уж говорить о бессмертных расах. И вместо того, чтобы наблюдать за её бестолковыми метаниями в оковах её новой жизни, или раздражаться, когда она по незнанию, импульсивности или, если уж быть до конца честным – от безысходности – творит очередную глупость, направить девочку по нужному пути. По сути, Ферокс ничего не теряет – всё будет зависеть только от самой Милены – от него лишь требуется дать ей возможность проявить себя. И что-то подсказывало повелителю драконов, что девочка ещё сможет удивить его. Для разнообразия – удивить приятно. В конце концов, последняя ниточка, связывающая Милену с миром людей – её, так и не родившийся ребёнок – теперь оборвалась. И девочка могла двигаться вперед, не оглядываясь на прошлое.
Ферокс сообщил Милене о своём решении. Она слушала… и не верила ему. Не верила, что после всего, что он уже сделал, он решил изменить своё отношение к ней. Не верила… но очень хотела поверить. Поверить в то, что может перестать быть просто вещью… хотя бы для одного из своих хозяев. Поэтому, она со всей серьезностью отнеслась к поставленному условию, и стала изучать мир драконов с похвальным рвением. Ферокса это устраивало.
