На Ренэтуса, выходящего следом за ними, я глянула не менее холодно. Ведь он мог послать мне телепатический зов, и сказать, что затеял мой сын. Но почему-то смолчал.

- Мама, – снова попытался обратиться ко мне сын, когда мы покинули подвалы, и я снова не дала ему сказать.

- Драйк! – позвала я, и когда демон появился, приказала. – Отведи Аккэлию в её комнаты и прикажи служанкам привести её в порядок. И присмотри за ней, пока я ни приду.

- Слушаюсь, госпожа, – поклонился Драйк, и повернулся к девочке.

- А вы двое, – я повернулась к сыну и адской гончей. – Идёте со мной.

Крис вскинул голову, посмотрел мне в глаза, и вдруг повернулся и окликнул:

- Драйк, подожди.

Демон, который дошел с моей дочерью до конца коридора, обернулся, глянул на Криса, потом вопросительно посмотрел на меня. Я несколько растерялась, а Крис быстро преодолел разделяющее их расстояние.

- Кристиан! – я начинала злиться по настоящему – что этот мальчишка себе позволяет?

Он наклонился к сестре:

- Келл, дай мне это ненадолго.

Он указывал на журнал, что демонесса так и не выпустила из рук. Девочка посмотрела на журнал, потом глянула на меня, и повернулась к брату:

- Ты же вернёшь мне его?

- Конечно, малышка. Обязательно.

Девочка нехотя протянула ему журнал. Крис взял, и Драйк, наконец, увел Аккэлию. Кристиан снова вернулся ко мне.

- За мной, – коротко велела я.

И, не оглядываясь, пошла вперёд. За спиной я слышала едва уловимую поступь Криса, и тихое цоканье когтей Ренэтуса.

Я привела их в свой кабинет – ещё не хватало, чтобы слуги видели, как я отчитываю сына. Или того пуще – как я выговариваю адской гончей. Сев за свой рабочий стол, я угрюмо посмотрела на Криса – тот стоял передо мной, с самым невозмутимым видом. Ренэтус по своему обыкновению уселся возле двери, опустив тяжёлую голову. На меня он не смотрел. Сказать, что я была зла – значит ни сказать ничего.

- Итак, Кристиан, – холодно начала я. – Я хочу услышать внятный ответ: почему ты нарушил мой запрет в отношении Аккэлии?

Сын посмотрел мне в глаза. Честно говоря, я надеялась увидеть в его взгляде хоть тень вины, или раскаяния. Разумеется, ничего этого там и близко не было.

- А что, собственно, я сделал такого предосудительного? – нахально спросил меня Крис.

- Что сделал? – я приподняла бровь. – Я скажу тебе, то ты сделал. Ты, зная о том, что я запрещаю Келл посещать темницы, смотреть на пытки, и, уж тем более, участвовать в них, тем не менее, привёл её в подземелья, и позволил ей пытать этого эльфа.

- Это остроухий позарился именно на неё, – невозмутимо заявил Крис. – По-твоему, она не имела права для мести?

Я заподозрила, что сын решил поиздеваться надо мной.

- Дело не в мести, и не в этом проклятом эльфе, – мне пришлось призвать всё своё терпение. – Я не хочу, чтобы Келл смотрела на всю эту грязь, на эту кровь…

- Почему? – резко перебил меня сын.

- Потому, что она – ребенок…

- Она демон! – Крис повысил голос. – Аккэлия – демон, мама! Ты не изменишь её природы…

- Я не пытаюсь изменить её природу, – мой голос прозвучал резче, чем мне того хотелось бы. – Но ей всего пять лет…

- И что? В мои пять лет ты не пыталась от чего-то оградить меня…

- Ты другой, Кристиан, ты – сильный. И в свои пять был сильным, и жестоким.

- Да, – Крис вскинул голову. – Но это не оправдывает того, как ты поступаешь с Келл.

А вот это прозвучало как обвинение, и я ощутила, что если разговор продолжится в том же ключе, я сорвусь-таки на крик. Но пока мне удавалось совладать с собой.

- О чем это ты?

- Ты пытаешься оградить её от всего, – он вдруг сделал пару шагов вперед, упёрся ладонями в стол (предварительно выпустив из рук блокнот, который забрал у Келл), и навис надо мной. Его глаза вспыхивали алыми бликами. – От крови, от грязи, от жестокости…

- Да, и это нормально, – я спокойно ответила на его взгляд. – Крис, ребенку не место в пыточных. Она ещё насмотрится на всё это в будущем. Сейчас я не хочу, чтобы она это видела.

- Ты не хочешь?! – вдруг закричал молодой демон. – Не хочешь, чтобы она видела кровь и грязь?! В таком случае, ты права – в будущем она насмотрится на это – только смотреть она будет с такого же разделочного стола, на каком сдох этот чёртов эльф сегодня.

Его слова хлестнули меня как плеть. Я не могла понять, к чему он ведет.

- Кристиан…

- Мама, её нужно учить жестокости, а не ограждать от неё! – он чуть наклонился надо мной, словно хотел подавить массой. – Аккэлия должна быть жестокой. Без раздумий прибегать к пыткам, хотеть их, хотеть причинить боль.

- Она совсем малышка…– слова сына мне более чем не понравились, но мне ещё удавалось сохранить тон ровным.

Но в этот момент у меня закралось чувство, что я делаю что-то неправильно. Это раздражало еще больше.

- Она – слабая, у неё нет магии, – продолжал сын, и я уловила в его голосе рычащие нотки. Похоже, эта ситуация вывела его из себя ничуть не меньше, чем меня. Только причины у нас с ним были разные. – И если ты хочешь, чтобы она была чем-то большим, чем игрушкой для каждого, кто сильнее, она должна быть жестокой. Жестокой и безжалостной. Иначе она сама окажется в чьих-то темницах, и кто-то будет наслаждаться ее болью.

- Ты прекрасно знаешь, что я не допущу этого… – начала я, но молодой демон вдруг отшатнулся от стола, словно я его ударила.

- Не допустишь? – спросил он со звенящей горечью в голосе. – Не допустишь… А как?

Взгляд его вдруг стал злым и каким-то безнадёжным:

- Как ты не допустишь этого, мама? Ведь… ведь твоя жизнь сейчас висит на волоске…

Я вскинула голову, собираясь ему ответить, но он продолжил:

- Но даже если бы не это, если бы твоей жизни ничего не угрожало, сколько лет ты сможешь оберегать её? Прятать от мира?

Мне не понравились его слова. Ни упоминание о моём собственном шатком положении, ни предположение, что я по любому не смогла бы долго оберегать свою дочь.

- Хочешь сказать, что пристрастие к пыткам станет для нее лучшей защитой?

- Да, – невозмутимо кивнул сын. – Потому, что умение и готовность ответить болью на собственную боль заставят относиться к ней серьёзнее, чем к красивой игрушке. Пусть она будет готова к мести, и пусть умеет делать это так, чтобы как можно меньше желающих находилось с ней связываться.

Я слушала его, чуть прикрыв глаза. Рассуждения сына были наивными – любому Верховному демону, позарившемуся на Келл, будет совершенно наплевать на её готовность и умения в пыточном искусстве. Крис всё же очень молод, и ему это простительно. Меня напрягало другое – маленький червячок сомнения в том, что я поступила правильно, запретив Келл посещать темницы.

- К тому же, ей уже нравится это, – видя, что я не спешу возражать, хмыкнул Крис. – Ты бы знала это, если бы хоть раз отвела ее в камеры сама…

- Хочешь сказать, ты не в первый раз привел её на пытки? – мрачно спросила я, бросив, при этом, взгляд на Ренэтуса. Вот интересно, чего ещё я не знаю о времяпрепровождении своей дочери?

- И не в последний, – он демонстративно сложил руки на груди. – Ей нравится кровь на её руках. Ей нравятся крики и чужая боль, – он вздохнул. – В тебе говорит человеческое прошлое, мама. Я слышал, что люди трясутся над своими детёнышами, ограждая их от всего – делая вид, что в мире нет смерти, боли, жестокости… и даже секса. Только это бред – всё это есть. Келл – демон. И её нельзя воспитывать, как человека.

А вот эти слова заставили меня посмотреть на сына внимательнее. Это уже не было речами подростка-максималиста, не приемлющего полумер. Это было рассуждение взрослого разума, уже неплохо знавшего жизнь, и сумевшего точно вычислить суть проблемы. Признаться, я растерялась, и только многолетняя привычка не позволять эмоциям отражаться на лице, позволила мне скрыть это. Я перевела взгляд на адскую гончую.

- Ренэтус, почему я не знаю, что моя дочь неоднократно посещала темницы, –поинтересовалась я тоном, не сулившим стражу Келл ничего хорошего.