Лорды внимательно слушали и почти не задавали уточняющих вопросов.
— Лорд Хорес в коме, — сказал Соболев.
Я выдала им ожидаемую реакцию — злорадное удивление.
— И каковы прогнозы?
— Прогноз неутешительный.
Я промолчала, заявление типа «Судьба нас рассудила» будет перебором.
— Лорды… — я замялась, — а мой отец… он…
— Он воздерживается от высказываний, — сказал леди Шур.
— Он не пришел… меня навестить?
— У него срочные дела, государственной важности, — опять ответила леди Шур. Мне не пришлось выдавливать слезы, они сами наплыли в глаза, и сделать ничего я не могла, зафиксированная в растворе и подключенная к стимуляторам.
— Я не могла поступить иначе, — тихо сказала я, и посмотрела леди Шур в глаза. — Передайте, что я признаю свою вину перед семьей, но не могла поступить иначе. Пожалуйста.
Леди Шур кивнула, и они ушли.
Через несколько минут, я уже начал проваливаться в сон, как в палату зашел Даниэль. Этого следовало ожидать, лорды не оставят ничего без проверки.
Наверное, мы ворковали как влюбленные. Даниэль жутко за меня переживал и мучился, что ничем не может помочь, не может даже взять за руку. Я успокаивала его, говорила, что мне не больно и прочую чушь, пока он не положил мне руку на лоб, и я уснула. Много позже я узнала, что он просидел так семь часов, пока его не прогнал доктор, обслуживающий регенератор.
Когда я в следующий раз очнулась, то опять увидела ту же троицу плюс Синоби, меня что будят только для общения с ними?
Попросили рассказать, что я имела в виду, говоря о клевете со стороны Хорес и Китлинг. Рассказала про это, и много чего еще, про стычку на ипподроме с Морган-Баюл, свидетелем которой был Хорес и о клевете со стороны Моргана. Когда еще меня попросят на врагов пожаловаться?
Послушали, подумали, ушли. Я опять уснула. Потеряла счет времени, но в свое следующее пробуждение я почувствовала, что печень уже не столько болит, сколько чешется, верный признак того, что меня скоро вынут из этой опротивевшей банки. Почему некоторые синто не любят купаться в ванне, да потому что регенератор живо напоминает.
На пятые сутки меня выписали, с условием особого питания и двигательного режима. Я брела по коридору больницы надеясь, что найдется пустой таксо-флаер на стоянке, и стараясь не сильно предаваться жалости к себе самой.
В холле я увидела отца, он подошел ко мне, я упала на оба колена и склонила голову, сказать ничего не успела.
— Поднимайся, — и он сам поднял меня, — ты поступила очень опрометчиво, но я признаю твое право на этот поступок, — сказано было негромко, но услышали все, кто был в холле.
— Спасибо отец, — прошептала я.
За те пять дней, пока я изображала консервированную рыбу, произошло много чего. Китлинг подхватила выпавшее знамя Хоресов и двинулась в бой, выражаясь поэтически. Потребовала признать дуэль незаконной и объявить меня покушавшейся на убийство. Попутно обвинила лорда Синоби так неожиданно посетившего нас с Даниэлем в тот вечер, в том, что Ташин открыл нам какую-то информацию, которую скрыл от других. А в конце концов, обвинила Синоби в том, что он планирует захватить власть и стать диктатором. Что он хочет послать военные силы на заведомо проигрышную войну с пиратами, а сам воспользуется помощью Викенов, то есть нас, которые приведут ему войска с Дезерт. А так же приплела аморальность и садистские замашки Синоби, и что я действовала по его приказу, который получила, проведя с ним ночь.
Занавес, зрители в шоке.
Китлинг просчиталась в одном — пятерка Синоби, Шур, Грюндер, Соболев и Ларин, самые влиятельные лорды-безопасники, составляют единую команду, в которой нет серьезных разногласий. И вместо того, чтобы наброситься и добить коллегу с подмоченной репутацией, они встали на его защиту.
Если бы Синоби был аморальным психом-садистом, вряд ли бы ему позволили возглавлять такую семью. Ну странности у человека в постели, так ведь с согласия женщин, постоянных партнерш, которые никому не жалуются и спокойно себе живут. У леди Шур, я подозреваю, скелет в шкафу побольше и пострашнее, только прячет она его лучше. Именно нападками на Синоби объясняется столь звездный состав комиссии по моему делу.
И как выяснилось, не зря я Моргана приплела, там отдельная история. Морганы производят и продают растворы для регенераторов и репликаторов, жидкости эти, как известно скоропортящиеся и дорогие. Соответственно все сбывается внутри планеты, экспорта нет, и на пиратов наплевать. Леди Хелен-Инга Тобин и лорд Баюл, который тоже на гране разорения из-за пиратов, обратились к Моргану за кредитом, он дал. Но документы были составлены столь хитро, что при возникновении форс-мажора, Морган мог потребовать досрочной выплаты или забрать ценности на необходимую сумму. И форс-мажор возник. Как раз в то время когда я орала на Хореса, Тобин и Баюл орали на Моргана.
Все кончилось тем, что вчера был созван Совет семей для слушания дела о предательстве интересов Синто со стороны глав семей Хорес, Китлинг и Морган. К Моргану давно были мелкие претензии, он позволял себе прилюдно насмехаться над нашей моралью, высмеивать постулат «не больше чем необходимо», заявлять о собственной исключительности из-за наличия больших денег и прочее. Была выявлена связь между Хоресом и Морганом, получение взяток, по мелочи, но многократно. Зная об одном, двух случаях — не прицепишься, но Лодзи и Грюндеры расстарались, и привели доказательства, что фактически вся светская жизнь, все рестораны, ипподром, Дома красоты, все развлечения Хореса, оплачивал Морган.
Дело в том, что политическое и социальное устройство Синто очень хрупкое, его можно разрушить за одно поколение — перестанем соблюдать социальный договор, и превратимся или в диктатуру или в кланы Деправити. В диктатуру скатывались, но находили силы вновь вернуться к шаткому равновесию. Структуры госбезопасности выбраковывают паршивых овец, типа Моргана, которым хочется неограниченной власти и богатства в ущерб остальным, а Совет семей следит, чтобы это не превратилось в охоту на ведьм в угоду чьим-то интересам, и подтверждает обвинения или же снимает их. Живое правосудие, очень шаткая и неуравновешенная система, тем не менее, она успешно работает вот уже не одно столетие. Если бы Морган просто спонсировал рокировку среди безопасников и устранение Синоби с политической арены, то жил бы как раньше. Ученые, медики, коммерсанты, госслужащие посмотрели бы на это сквозь пальцы, но он захотел разорить и подгрести под себя два уважаемых рода с безупречной репутацией. Этого ему не простили. О Хоресе и Китлинг даже обсуждения не было — ваши коллеги, вам виднее.
Моргану оставили все его деньги в банках, позволили выбрать планету из неприсоединенных и дали двое суток, чтоб он собрался и улетел. Перед отлетом, с ним, правда, побеседуют специалисты с применением запрещенных техник и препаратов. В результате этой беседы Морган не сможет говорить о Синто и о ее жителях, эта тема будет вызывать крайне неприятные эмоции и ощущения, и он не будет даже пытаться как-то навредить бывшим соотечественникам.
Хореса отключили от жизнеобеспечения.
Китлинг отравилась.
Орбитальные крепости остались без хозяев. Неутешительно.
Отец завез меня в поместье и улетел. Ронан опять пропадал с дипломатами, папа его явно пригрузил каким-то серьезным заданием, я осталась дома одна.
Вспомнила о почте, два дня назад пришло письмо от Вольфа. Он рассказал о жизни, о лечении, но понять, о чем он думает, вернее что он думает о нас, из этого письма было невозможною Он был вежлив, но отстранен.
Психанув, я записала ролик, где без обиняков попросила его сказать, что он думает о будущем, и как он его видит. Отослала. Потом подумав, решила пересмотреть запись, увидела худющую изможденную девицу с рукой на перевязи, раздраженно говорящую. Это я? Кошмар.
От нечего делать я решила слетать к Синоби, пообщаться с дочкой. Она очень обрадовалась и совсем не обеспокоилась, когда мама Яна сказала, что я не буду играть с ними, дети здесь часто видят травмированных родителей. Я почитала им сказку, рассказала выдуманную на ходу историю и рассказала про Дезерт потому что они просили «настоящих историй про другие планеты». Через три часа я была выжата как лимон, все-таки сказывалось, что я только что из больницы. Мама Яна отвела меня к себе, где я и задремала. Проснулась я уже вечером от того, что мама Яна с кем-то спорила и говорила, что не даст меня будить, мужской голос ее в чем-то уговаривал, но она была непреклонна. Когда собеседник ушел, я позвала ее. Оказалось, что это был секретарь Первого Синоби, и что Первый хочет меня видеть. Что ж деваться некуда, раз Глава семьи хочет меня видеть, то из поместья не выпустят, пока я с ним не поговорю. Вместо прощания обняла переживавшую за меня маму Яну и побрела к домику Первого.
