Мда… Всякое бывает на этом свете. На Деправити убивают не так уж часто, только если в целом виде пленник оказывается дешевле, чем в разобранном. Им стирают память физическим способом, травмируя мозг и зомби-техниками накладывают личину. Рабы хороши только тогда, когда покорны, и не думают о том, что они рабы. А сексуальные рабы тем более, никому не надо чтобы игрушка вдруг повредила своего хозяина. То что Рад так долго не хотел признавать очевидное, говорит о силе его чувств к «хорошему спецу и хорошему человеку».

— Ты в отставке? — спросила я.

— Нет в бессрочном отпуске.

— Вернешься?

— Наверное… Да, вернусь к работе.

— Это хорошо, — я действительно была рада за него, что он все-таки потихоньку восстанавливается и приходит в себя.

— Так что ты с ним сделала? — напомнил он.

— Ты ж видел, столовая ведь была под наблюдением.

— Я ничего не понял.

— Ты ведь не расскажешь?

— Смотря что…

— Иезуит.

— Не спрыгивай.

— Я дала клятву поддержки и помощи. Муж и жена, как правило, обмениваются такими клятвами, но не всегда. Это очень серьезно, очень. Хоть это всего лишь слова.

— Странные вы люди, синто…

— Странные, — подтвердила я.

— Ты сдержишь клятву? — спросил он, посмотрев мне в глаза.

— Я очень постараюсь, — ответила я, не отводя взгляда.

— Это не игры, — сказал он мрачно

— Я понимаю, — горько отозвалась я.

Дезерт. Проблемы.

Как хорошо оказаться дома, надо же, неуютная комната на суровой планете стала моим домом. Родные, близкие люди сделали Дезерт домом для меня за какой-то неполный год. Моя поездка, как я и обещала, вышла недолгой, уложились в шестнадцать дней, а кажется, что прошло полжизни. Высадившись, я отправилась к Вольфу, а он, в свою очередь, вызвал к себе в учебку моего отца и брата. Дарел обрадовался так, что при свидетелях обнял меня и прижал к себе, потом, правда, отстранился и извинился. Но инструкторы всё равно всё поняли, ладно пусть треплются, с меня уже не убудет.

Ронан и отец не радовались так же сильно и безмятежно, как Дарел, они с тревогой вглядывались в меня, ища следы психологической ломки. Мне очень хотелось их успокоить и объяснить, что со мной ничего ужасного не произошло, что я легко отделалась, всего лишь небольшим ожогом. Мы вчетвером сидели в моей комнате. Ронан был у меня впервые, и ему было неловко, после его апартаментов, мои смотрелись более чем аскетично. Дарел разливал травяной настой и нарезал еду — хозяйничал, а мы наблюдали за ним, каждый думая о своем.

— Ну, я наверное вас оставлю, — произнес Вольф закончив возиться, и спросив меня взглядом, я кивнула.

— Спасибо, — сказал отец ему в спину.

Когда закрылась дверь, мои мысли разбежались и единственное что я выдала.

— Всё хорошо. Всё обошлось.

Собравшись, я коротко пересказала Совет, полет к Грюндерам, о встрече с Первым Синоби умолчала, Ронану уж точно не надо об этом знать. Потом пересказала собственно акцию, показала шрам и закончила тем, что Хореса я считаю вполне адекватным. Они слушали молча и не перебивали.

— Тебе только что пришла посылка, курьерской почтой, — сказал отец, когда я закончила, и отдал мне большой сверток. — Подарок Лорда Синоби на твое наследование.

Это оказался новый армкамзол, в нагрудном кармане лежал инфокрис. Я достала его и вставила в транслятор. Отец и Ронан не спускали с меня глаз, вопреки ожиданиям, это оказалось не видео-письмо, а текстовая информация. Обоснование моей кандидатуры для осуществленной операции. Мда… Чувствую что отец от меня не отстанет, пока я ему все не выложу.

— Ронан, нам надо поговорить с твоей сестрой наедине, — раздался отчужденный голос отца. Брат глянул на меня желая удачи, он знал что означает подобная интонация, и молча вышел.

— Рассказывай.

— Почему ты злишься?

— Рассказывай! — отец готов был сорваться. Я ничего не понимала.

Я рассказала о моем ночном походе к Первому Синоби. Отец встал и заметался по комнате.

— Ты дура, — зашипел он, в конце концов, — он с ума сходил от Лин-Ары, а тебе удалось переключить эту страсть на себя!

— С чего ты взял? — я думала, он меня ударит вместо ответа.

— С того, что я знаю этого крысодлака! Ты знаешь, что он пытался покончить с собой, когда умерла твоя мать? Медики семьи спасли его, но полностью скрыть не удалось… Только старый Синоби смог заставить его жить. Он псих! А ты отправилась к нему ночью и очень удачно оголилась. Лицом ты похожа на меня, но фигурой — в маму. И родинка на груди, вернее отметина от нее… — отец шипел, стараясь не кричать, это было страшно.

— Папа…

— Что папа!? Он требует, чтоб мы перестроили работу и ты вернулась на Синто! Я не понял чего вдруг… Теперь понимаю.

У меня покатились слезы.

— Что ты ревешь? Что ты теперь! Ревешь?

Я продолжала беззвучно плакать. Отец повернулся ко мне спиной, постоял так, а потом развернулся и обнял.

— Я от вас не уеду, — прошептала я.

— Успокойся, я ему тебя не отдам. Я найду причину, оставить тебя здесь, тем более что ты действительно нужна. Успокойся.

Странное дело, я не боялась Синоби, как такового, почему-то я была уверена, что зла он мне не причинит. Я боялась расстаться с ними со всеми, с отцом, Дарелом, Ронаном, даже с Дином и Тукином, к которому я привязалась. Это были близкие мне люди, я хотела быть с ними.

— Успокоилась?

Я закивала головой.

— Не кисни, все будет хорошо.

Я опять закивала.

— Надевай подарок, а старый я верну им при случае.

Вот странно, мечтала ведь о новом армкамзоле, а теперь готова его выбросить. Тем не менее я сделала то, что велел отец.

— Ну? Брата напугаешь заплаканной физиономией, — я быстренько умылась, и постаралась привести себя в порядок.

— Пусть Ронан побудет один день здесь с тобой. Вольф перемучается как-нибудь.

Я опять закивала. Отец поцеловал меня в висок на прощание.

Когда он вышел, зашел брат, я попросила Ронана ни о чем меня не расспрашивать. Мой милый братец меня послушался и принялся травить байки о местных интригах. Удивительное дело, то, что раньше меня угнетало, теперь успокоило.

Мы провели день вместе, я показала ему учебку, мы немного полетали в имитаторах, посмотрели дела моих лучших спец-курсантов. Нам было очень хорошо вместе, последние две недели стали расплываться и забываться как плохой сон.

Переночевал брат у меня, мы проговорили почти до би-утра. Я провела его, послав с ним Каса и Пола так, на всякий случай.

— Я рад, что всё обошлось, — шепнул Ронан мне на прощание.

— Я тоже, — и он поцеловал меня как всегда.

Когда я возвращалась к себе, меня перехватил Вольф.

— Ну наконец-то… — и затащил к себе в комнату, я не сопротивлялась.

Как же всё хорошо, спасибо, Судьба.

Пролетели три счастливых дня, мне начало казаться, что я никуда не улетала и что, я просто видела плохие сны. Но ночью, во сне я увидела черные глаза полные боли и отчаяния, мне приснился Хорес таким, каким я увидела его впервые. С придушенным криком я подскочила в постели, через секунду я поняла, что это был лишь сон. Дарел проснулся и принялся меня утешать.

— Все хорошо, девочка, ты дома, со мной…

Я легла обратно, прости Судьба, я не имела права забывать его, забывать клятву, теперь я буду помнить.

— Вот ведь… говорили, что не будет никаких последствий, — продолжал Вольф обнимая меня, — а последствия всегда есть…

Хелен-Инга стала главой рода Тобин, Первой Тобин. Ее отец очень тяжело перенес очередное ограбление пиратами его судна и решил передать полномочия дочери, а самому заняться здоровьем и внуками. Я послала видео-письмо с поздравлениями, нелегко ей наверное сейчас, ведь она еще очень молода. В ответ я получила полуофициальное письмо, в котором она интересовалась, можно ли пообщаться с моим отцом. Я предупредила отца и дала его коды, они что-то обсудили, но отец, от врожденной вредности, не спешил делиться информацией. Прошло две недели с моего возвращения, а я никак не могла придумать, как мне узнать о судьбе Даниэля Хореса-Ташин, не привлекая внимания к своему интересу. И тут Судьба напомнила мне, что жизнь не только праздник в окружении близких людей, омрачаемый лишь легкими угрызениями совести и неудовлетворенным любопытством.