— Как вы думаете, что произошло с флаером?
— Диверсия, — в один голос ответили они, ну это и так понятно.
И опять Кас повел разговор от имени их обоих, а Пол отмалчивался. По их словам выходило, что повредить флаер и вытащить запасной передатчик могли только техники во втором админкуполе, потому что перед отлетом из нашего училища они все проверили. Они ожидали справедливых упреков в небрежности, ведь надо было проверить и перед вылетом из админкупола, но что толку теперь их упрекать. Мы выработали план действий по расследованию этой диверсии. Неизвестно, конечно, насколько точно нам удастся его воплотить, но это все же лучше чем сидеть, уставившись на часы. Происшедшее очень беспокоило меня, ведь враг сидел под боком у Ронана, а у брата нет ни телохранителей, ни такого нюха на опасность как у меня.
Через пять часов и сорок две минуты нашего заточения раздался характерный гул подлетающего флаера. Несмотря на жару и нехватку свежего воздуха, мы втроем почувствовали неимоверный прилив сил. Спасатели действовали грамотно и отработано, был выброшен тент-коридор над нашим флаером, купол и одно крыло обрабатывался охладителями. Потом постучали, давая знак открывать, когда открылся купол, мне показалось, что у меня волосы сгорят, настолько раскаленным был воздух вокруг. Меня достали первую, тут же одели маску-шлем, как я очутилась во флаере спасателей помню смутно, такие перепады температур даже меня выбили из колеи. Кас и Пол были рядом, мы спаслись, пора подумать о мести.
— Куда мы летим?
— В двенадцатую, — ответил старший.
— Разворачивайся, мы летим во второй админкупол.
— Не выйдет, у меня приказ.
Как вы меня достали, ну все. Я сорвала шлем, мир стал черно-белым, я достала небольшой нож, который носила на руке и сбила шлем с головы старшего. Касс и Пол умнички, уже блокировали остальных спасателей. Завалила старшего на пол и плюхнулась сверху, приставив нож к горлу
— Мы — непечатное выражение — летим — другое непечатное — во второй купол! — третье непечатное. — Пилот! Слушать подтверждение команды.
Старший попытался меня сбросить, угу, учитывая как и куда я била, ему повезет если восстановится за сутки. Собственная беспомощность его здорово напугала.
— Подтверждаю, — почти прошептал он.
— Громче!
— Подтверждаю!
— Без глупостей, — уже абсолютно спокойно предупредила я.
Дождавшись, когда он успокоится, я встала с него, он еле встал, его тело отказывалось ему повиноваться.
Долетели в полном молчании.
По прилету мы развернули бурную деятельность. Я была на взводе и не находилось сумасшедших, готовых со мной спорить. Техников не распустили со смены, и пока просто держали всех вместе, без объяснений. Я сходу выбрала двух самых перепуганных и двух самых спокойных, присмотревшись к отобранным женщинам, я выбрала ту, у которой спокойствие было явно выработанным — глубокое расслабленное дыхание и прочие признаки того, что человек взял себя в руки и контролирует. С чего бы вдруг? Жесткими методами я добилась лишь того, что подтвердила ее причастность к диверсии, но никаких подельников, никакой конкретики. Техник, немолодая, жилистая и некрасивая женщина, держалась очень стойко, в какой-то момент я даже пожалела, что столь сильная женщина сделала такую смертельную глупость. Но у меня в нательном поясе, под армкамзолом, всегда имеется своя аптечка: антидоты шестого и пятого поколений, и две ампулы «веритас». Одну я и впрыснула, дальше — дело техники, я ее разболтала и она выдала кличку. Кас тут же мотнулся и выведал, чье имя под этим прозвищем. Я промахнулась, это оказалась молодая девчонка, на которую не обратили внимания. После того как действие «веритас» ослабло, я устроила им очную ставку, и ведь что странно, старая побитая женщина продолжала держаться и все отрицать, а молодая сучка сходу раскололась. Попыталась все свалить на старую, но уже было ясно, что та пошла на преступление потому что молодая попросила, потому что любила эту сучку, как мать или иначе, не важно. Но следующее звено в цепочке — сучка, и она долго не продержалась, не пришлось даже особо рукоприкладствовать. Выдала какого-то мелкого клерка, который обещал, что женится на ней. Стали искать клерка, нашли, но вот тут уже машина расследования которую я так лихо закрутила, стала намертво. Одно дело жестко допрашивать бесправных техников, другое — полноправного гражданина Дезерт. Как назло подоспели «сотрудники личной безопасности Президента», с перекошенными лицами. Президента? Это мысль. Я позвонила ему на личную линию, и деловым тоном оттараторила доклад, с момента падения флаера. А в конце, нацепив милую улыбочку и взяв совершенно нерабочий тон, я поинтересовалась «Вы ведь обещали мне полную поддержку, если я в ней буду нуждаться? Так вот, я в ней очень нуждаюсь, господин Президент» Последнюю фразу я произнесла так, как женщина зовет в постель долгожданного любовника. Надо отдать должное Соденбергу, челюсть он подобрал через две секунды, еще секунд пять думал, а потом не разрывая со мной связь набрал начальника «сотрудников личной безопасности».
— Дикинс, вы переходите в полное распоряжение леди Викен-Синоби, оказывать ей всю доступную вам помощь. Это приказ, — и разорвал с ним связь.
— Надеюсь, вы не заставите меня пожалеть о том что я вам помог, леди, — сказал он с угрозой.
Я в ответ хмыкнула и сказала.
— Спасибо. Не пожалеете.
Дальше все опять лихо закрутилось, несмотря на недовольство Дикинса. Клерка оприходовали без «веритас» и я уже не пачкала о него руки, как о техников. Клерк выдал человека из оппозиционной, третьей учебки, и туда выслали гвардейцев, чтоб его привезти. Через полтора часа заговорщика доставили, с первого взгляда было ясно, что этого можно резать на куски, но он никого не сдаст. Но есть «веритас», и есть я, знакомая с практикой допроса под «веритас». Раскололи, перед стереокамерами. Я, несмотря на усталость, действовала виртуозно, раскалывать человека, о котором ничего не знаешь, это высший пилотаж. У меня получилось внушить ему, что все прошло гладко, расследование, как и предполагалось, остановилось на первом звене — технике. Он поинтересовался, устранил ли клерк ту молодую сучку, я подтвердила. И его понесло, он стал выкладывать факт за фактом, называя фамилии заговорщиков и брызгая слюной по поводу нас, синто, и Соденберга. Этот служака был идейным и действительно считал, что политика Соденберга может привести к гибельным последствиям для Дезерт. Дикинс переслал выжимки допроса Президенту, и гвардейцы всем корпусом опять полетели в третью учебку. С момента нашего спасения прошло шесть часов.
Когда стали известны заказчики, я набрала отца и обо всем доложила. После этого набрала Президента.
— Не жалеете?
Он подумал.
— Нет.
Я подняла брови беззвучно говоря «Ну и?»
— Спасибо, леди Викен-Синоби.
— Спасибом сыт не будешь.
У него глаза на лоб полезли. Я отключила связь, отец позаботится о продолжении этого разговора.
Вот так, в течение полумесяца, оппозиция Дезерт лишилась своих самых ярких и одиозных представителей. А я узнала о себе много нового, и это меня абсолютно не радовало. Нет, я никогда не страдала излишней мягкотелостью и чувствительностью. Я не жалела о том что сделала, я действовала абсолютно правильно и единственно возможно. Но все равно было какое-то ощущение неправильности моих поступков. Может я невольно впитала в себя мораль зажиревших тропезцев? По крайней мере, я могла успокоить себя тем, что приказала Полу убить ту пожилую, быстро и без мучений, что касается сучки и гаденыша-клерка, надеюсь, они получили сполна, что же касается заговорщиков-офицеров, их казнили расстрелом, без затей.
Не знаю насколько глубокий след оставили бы во мне все эти события, если б мне не было на что, или вернее на кого, отвлечься. Судьба преподнесла мне неожиданный и щедрый подарок — Дарела Вольфа. Мы с ним много времени проводили наедине, и я чувствовала, что нравлюсь ему, впрочем, как и Хорзану. При первом же удобном случае Хорзан поведал мне, что это Вольф подписал его под тот злосчастный контракт с Эбанденс, и поэтому, чувствуя свою вину перед лучшим курсантом, вытянул его с Деправити и дал работу в своей учебке. Вольф тоже рассказал мне эту историю, что ж, я была рада, что мужчина, который мне нравится, нормальной ориентации. Хорзан буквально с первого дня принялся, что называется, ухаживать за мной, Вольф на это смотрел и никак не препятствовал. Сама я какое-то время размышляла чего же я хочу, Хорзан был идеально сложен, да и не изуродованная половина лица — глаз не отвести, но он был мягко говоря не умен, попросту глуп. Это не касалось образования или каких-то спецзнаний, он не чувствовал меня, не знал что у меня на уме, не предугадывал. В отличие от Вольфа. Несмотря на то, что Хорзан всегда старался угодить, он меня частенько раздражал, с Дарелом же я всегда была на одной волне. Прошло уже два месяца с моего приезда, мы с Вольфом были практически друзьями, а Хорзан успел мне порядком поднадоесть, и тут до меня дошло, что я пожалуй, не дождусь первого шага от ректора. И, как это ни было бы мне непривычно, я сама сделала этот шаг.
