‒ Опять ты, барашек. — Наставник морщится и принимается выбивать кулаком кусочки стены, расширяя проем. — В общем, беру на заметку: где шум, гам и бедлам, там лютый Лютик своей пудреницей приложился.

‒ А еще хайлайтером и корректором, так и запишите, ‒ ворчливо вношу я уточнение и с интересом рассматриваю поврежденную поверхность. — Это вы стену так разломали?

‒ Вообще-то это с вашей стороны что-то бабахнуло. — Плюшка машет на меня, чтобы я отошла подальше, и сваливает на пол еще один внушительный кусок стены. — Мне только и требовалось что слегка толкнуть отсюда, и стена сама начала разваливаться. Так что за грохот был? Кто чем бахнул?

‒ Это были ультра-бомбы от мастера Лютика, ‒ охотно отчитывается Нико. — И самим же ультра-мастером и активированы.

Обладай я повышенной шерстистостью, точно бы вздыбилась всеми своими шерстяными волосками от взгляда Плюшки.

‒ Кто бы сомневался. — Сарказм у него вылетает со скоростью плевка, а подбородок окропляют настолько же саркастичные слюни.

Вот же, стоило разок натравить зубастую плодожорку, и на меня смотрят теперь исключительно косо. Как бомбу бомбануть — так сразу я! А… ну да, это ж я и была.

Однако это ничего не меняет. Я на реалии окружающей действительности умею и положительно влиять. Зуб даю. А лучше бровь. Вторую Плюшкину. Потому что первой его бровью я уже, кажется, в чем-то клялась.

‒ Наемники Гохата здесь полностью обезврежены, ‒ сообщает Люкос и кивает на «спящих красавиц», ровненьким слоем украшающих пол. — Как дела снаружи, профессор?

‒ А кто обезвредил Зофу? — Профессор Ярый, дернув бровями, указывает на бессознательного проректора.

‒ По-видимому, ему случайно досталось в пылу битвы, ‒ мгновенно реагирует Люкос.

‒ Невероятная случайность, ‒ подключается Нико.

‒ Ога-а-а, ‒ подтверждает Реджи, заходясь в протяжном музыкальном зевке.

Вау. Эти парни меня только что выгородили. Меня и мое пинкодарительное зверье. Хотя, вроде как, и не обязаны были. За что такая честь, спрашивается?

‒ Ясно. — Плюшка не вдается в детали, и меня данное обстоятельство безмерно радует. Надеюсь, в дальнейшем подробности выяснять он тоже не собирается. — Потолок выглядит относительно целым, но давайте больше не будем рисковать. Выходим. Живо. И насчет обстановки снаружи. Межмировые стражи уже здесь и обрабатывают западный выход. Как только покинете помещение, я поставлю тут временные стойки на половину иллюзии, так что за выведенных из строя наемников не беспокойтесь. Стражи и до них доберутся. А вы… ‒ Профессор Ярый останавливает на мне взгляд, полный раздражения, и, скрипнув зубами, бормочет: ‒ Вы… молодцы… Почти все.

По-моему, я знаю, кто разбивает эту статистику стопроцентной успешности выполнения миссии.

‒ Макушкой не чиркай по краям, ‒ указывает Плюшка Реджи, которому поручено вынести проректора Зофу через проем на руках. Как принцессу. Жаль, тот в отключке. Наверное, его условно внутренней богине такое трепетное обращение пришлось бы по вкусу. — Под твою ответственность. И не роняй. А то еще потеряем по дороге. Как тогда перед ректором отчитываться будем? А башмаки-то твои где, пацан? О-о-о-о, хотел бы возиться с карапузами, устроился бы в детский сад! Недоросли-переростки!

Профессор Ярый тянет руки в мою сторону, чтобы помочь перебраться через проем.

‒ Давай, барашек, топай сюда. Навязали тебя на мою голову. Мигнул один раз, а она уже в бордель забралась!

В два борделя. Я еще успела и с бабочками пошалить. Но не знаю, нуждается ли тонкая душевная организация моего наставника в таких подробностях?

‒ Сначала нужно вывести девушек. — Перехожу в режим бурной деятельности и несусь на всех порах к пленницам, пугливо жмущимся к стене где-то позади Нико.

‒ Эй, эй, эй! Выведем мы их, не мечись! — Плюшка цыкает, чиркает ладонью по выпирающему краю проема и, оступившись, неловко повисает на выступе, вздернув вверх ноги. — Ух, черти ж вас почеши! Девчонка, иди сюда. Мне за тобой бегать, что ли, прикажешь? Слушайся старших!

Слышу я его, конечно, прекрасно. Однако в данный момент слуховая система у меня — один большой сквозной проем. В одно ухо влетает и сразу отлетает, не успевая преобразоваться в мыслительные полезные ископаемые. Я в эпицентре событий осталась только для того, чтобы вызволить отсюда цветочки и убедиться, что они все невредимы. Так что буду действовать согласно своим внутренним порывам. Как уже привыкла.

Перепугались красавицы знатно. Еле-еле отлипают от стены и на ногах едва стоят. Подтаскиваю к себе первую милашку, позволяю обхватить себя и тащу на руках к проему. Взгляд Люкоса, мимо которого я пробираюсь к стене, попросту бесценен. Нико же не может перестать ухмыляться.

‒ Мне только кажется, или Лютик за эти два дня действительно уже не раз потеребила нашу мужскую гордость? — делится мыслями Люкос, в открытую пропекая мою спину своим жарким взглядом.

‒ Не то слово, ‒ со смешком соглашается Нико, наблюдая за тем, как остальные восемь девушек, покачиваясь, доверчиво трусят за мной. — Оттеребонькала нас по всем параметрам. Завоевываешь авторитет среди народных масс, а, Лютик?

Отмахиваюсь от руки Плюшки, пихаю ему еще одну девушку и, наконец, одариваю своим вниманием Нико.

‒ Напоминаю для забывчивых. — Напускаю на себя грозный вид уровня «пекинес делает тяв-тяв и в перспективе кусь-кусь», тыкаю большим пальцем в пуговицу на пиджаке Эни, которая как раз находится на одной параллели с моими грудными выпуклостями, и заявляю: ‒ Я — сотый студент академии альф, Ася Лютикова, в местном обществе — Сява Лютик. Короче, пацаны, альфачный папик в здании. Мамочки, берегите мужскую гордость ваших сыночков!

Ох, меня несет. Но тут если и метить, то сразу в наивысшую точку.

А что может быть выше, чем представители первой десятки рейтинга альфачей? 

Сижу на лавочке недалеко от проломленной стены и трепетно прижимаю к себе свою джинсовую куртку. Спасибо наставнику. Проявил себя как деятельная личность, отыскав мою одежду где-то в закромах этой клоаки. К слову, Плюшка успел полностью протрезветь, пока выяснял у Люкоса и Нико подробности нашей боевки с прислужниками. Наверное, надо ему напомнить, что проректор Зофу всегда с собой фляжку таскает. Может, пороется у него в карманах, увлажнит себе нервы, а то с «синеньким» у него сегодня из-за меня совсем не срослось.

«Прикройся, барашек, не смущай своим видом честный народ», ‒ помнится, пробурчал профессор Ярый, швыряя мне мой джинсовый комплект.

Прикрыться и мне уже давненько хотелось, так как пару комплиментов от Нико насчет моих периодически оголяющихся при движении округлостей я уже успела получить. Да и молчаливо-пронзительное созерцание Люкоса серьезно выбивало из колеи. Ой-ей, пялился так, как будто полуобнаженных девиц раньше не видел!

Условий для нормального переодевания никто не обеспечил, так что я просто натянула джинсы под «юбчонку» и кое-как отцепила от себя поднадоевшие тряпки. Пиджак Эни, правда, оставила на себе. Удобная вещь, уютная, да и аромат приятный.

По левую сторону от меня лежит Малява. Мордочка зверюшки пристроена на моих коленях, глаза закрыты, утробное сопение свидетельствует о том, что песик благополучно вошел в режим интенсивно медитирующего монаха — попросту задрых. Радик тоже тут. Пять минут назад ноги в ботинках устроили лапам бойкот, присев на раз-два в идеальный шпагат. Так что стулу пришлось на время забыть о прыгалках.

Чтобы не занимать руки, тянусь вперед и одеваю на спинку Радика джинсовку. Тот заинтересовано замирает, а затем лапы тоже расползаются в стороны, и стул окончательно плюхается на землю.

Вот и хорошо. У меня пока нет настроения гоняться по всей округе за разыгравшимся зверинцем.

Все входы и выходы Прорвы оцепили отряды стражей — бодрые дяденьки в одинаковых плащах цвета пасмурного неба. Если приглядеться, то под складками накидок можно заметить мундиры из плотной темно-зеленой ткани и ряды каких-то цветных цепей, украшающих грудь каждого стража. Головы бравых солдатиков украшают шапочки с козырьком — смесь таких же неприметных оттенков.