У Оли снова врубился режим мамули. Бесшумно выдыхаю, но оторвать взгляд от двери себя заставить не могу.

‒ Отсидимся, ‒ гнет свое молодая мамочка. ‒ А там фигня эта четвероногая и сама свалит.

‒ А если кто-то на нее наткнется?

‒ Говоришь так, будто это мы виноваты в том, что там снаружи какая-то бяка разгуливает. ‒ Оля отпускает меня, чтобы с беспечным видом развести руками. ‒ Не наша ответственность. Но мы все еще можем позвонить в спецслужбы. Чтобы гражданскую сознательность показать. Идет, мать?

Не знаю, почему, но слова Оли об отсутствии в наших действиях какой-либо вины меня слегка напрягают. Стучит у меня в голове этакий нервный молоточек, да и мысли соответствующие крутятся.

А не пролезла ли за мной в мой домашний мир какая-нибудь потусторонняя тварюшка? С другой стороны, я немало сил вложила в то, чтобы убедить себя не верить собственным воспоминаниям. А тут как будто сама стремлюсь связать себя со всякой там магической иллюзией.

Непорядок. Особенно, если пытаешься оставаться реалисткой.

Ну, а чтобы убедиться в здоровье собственного сознания и поверить происходящему в реальности, стоит просто проверить. И всего то. Открыть дверь и понять, что мир пока не сходит с ума вместе с тобой.

‒ Там, по ходу, уже все стихло, ‒ как можно более уверено говорю я. ‒ Гляну разочек? И тут же — шмыг ‒ обратно. Ладно?

Оля поджимает губы и тоже прислушивается. Затем смотрит на Гошу. Тот хмурится, подбирает свободной рукой пылесосный шланг и сурово кивает.

‒ Только чтоб сразу назад. ‒ Оля тычет пальцем себе под ноги. ‒ Выглянула и обратно домой. Усекла?

‒ Угу.

‒ Стоп! ‒ Подруга исчезает на кухне и возвращается с крышкой от кастрюли и поварешкой. ‒ Бери.

Хорошенько, похоже, в бой меня решила снарядить.

‒ Не, спасибо, ‒ отмахиваюсь.

‒ Газового баллончика у нас нет, ‒ включается во всеобщее обсуждение Гоша. ‒ Но можешь пшикнуть во врага вон теми духами.

‒ Они же дорогущие. ‒ Оля воинственно сжимает поварешку. ‒ Я ж за них врага разгрызу напополам.

‒ На то и расчет. ‒ Гоша хитро подмигивает мне. Оля показывает ему язык.

Душевные отношения.

‒ Давайте вы мне просто спину прикроете? ‒ предлагаю я. ‒ А я туда и обратно.

Не дожидаюсь протестов, одним движением справляюсь с замком и открываю дверь.

Что бы там меня ни ждало… Слышишь? Я иду к тебе! 

Просовываю голову между дверной створкой и косяком.

«Ку-ку».

Ясный кексик, хочется сказать что-то этакое в тишину, затопившую подъезд. Но все же отмалчиваюсь и просто обвожу взглядом окрестности.

Пусто.

Может, вопли бабуси Нюры отпугнули загадочное Нечто?

Неожиданно, скрипнув по полу подошвой, в созданный мной просвет вторгается ботинок.

Дико пялюсь на начищенный до блеска мысок. В голове проносится одна устрашающая мысль за другой. Кто-то пытается не позволить мне запереть дверь. Маньяк? Грабитель? Маньячный грабитель? Грабительский маньяк?

Морально готовлюсь прикрывать своим прекрасным телом мою любимую семейку. Сжимаю кулаки, да и личико кривлю помилее, чтобы атакующему моя рожа еще неделю в кошмарах выплывала.

Ботинок тем временем задорно мотается из стороны в сторону, осознанно расширяя щель. И в следующую секунду с исключительной целеустремленностью протискивается внутрь.

Оп-па. Стул с лапами. В смысле с лапами и в ботинках.

Радик!

Он нашелся! В смысле, о черт, засада, он нашел меня!

Не могу понять, счастлива я или раздосадована. Все-таки появление самостоятельно бродящего стула напрочь сбивает всю мою предыдущую психологическую установку, основанную на уверенности в том, что я — та еще фантазерка.

Однако вот он — Радик. Получается, я ничегошеньки не выдумывала. И вчерашнее путешествие вовсе не сон.

‒ Как ты меня нашел? — бормочу я, рассматривая бойко подскакивающие мохнатые лапы. — Унюхал? И каким местом ты нюхаешь?

Радик радостно тыкается сидушкой в мои коленки. Машинально тянусь погладить стул по спинке и тут прямо подпрыгиваю на месте от сдвоенного вопля.

«А-а!» ‒ Гошу срывает в фальцет.

«А-а!» ‒ Звучание визга Оли необычайно чистое, а еще идеально контрастирует с криками ее благоверного.

Я, честно говоря, впадаю в легкий ступор, в первые пару секунд не понимая причину паники. А потом приходит осознание.

В общем, людей неподготовленных обычно крайне смущает самостоятельно передвигающаяся с места на место мебель.

А Радик тем временем не теряется. Понятия не имею, что творится в зоне мыслительной деятельности моей ходячей мебели (чем он думает, я все еще могу лишь догадываться), но стул целеустремленно топает прямо к вопящей парочке. Может, решил, что они таким образом выражают свою готовность познакомиться поближе?

Гоша стремительно бледнеет и уходит в хрипящий сип. Кстати, он совершенно позабыл, что в его руках составные части пылесоса. Хотя мне не очень хочется, чтобы Радика лупили пылесосным шлангом. Он, конечно, тот еще озорник, но даже при этом заслуживает только мягкого обращения.

Эх, что ни говори, а прикипела я душой к своему зверинцу.

Оля, в отличие от муженька, вопить больше не пытается. Она выставляет перед собой крышку от кастрюли и тычет в сторону Радика поварешкой, точно могучий спартанец в пылу смертоносной битвы.

‒ Народ, давайте для начала успоко…

Договорить не успеваю. Дверь напротив распахивается, и в проеме появляются внушительные формы бабуси Нюры. Соседка двигается спиной вперед, оттопырив кругленькие обтянутые спортивными шортами ягодицы.

Глаза у меня округляются неосознанно. Я все еще стою на пороге — как раз в дверном проеме, — вжимаясь в распахнутую створку, поэтому прекрасно вижу весь процесс эффектного выхода бабуси Нюры.

‒ Асюшка, я с ружьем! — бойко рапортует она мне и, кряхтя, подтаскивает к себе из глубин собственной квартиры какой-то внушительный предмет.

‒ О… ‒ Только это в ответ у меня и вылетает.

Транспортируемый бабусей-фитоняшкой предмет находится вне поля моего зрения. Но, судя по объему прилагаемых усилий, соседка на подмогу тащит не только ружье, но и что-то поувесистее…

‒ Лопатку новенькую с балкона несу, ‒ заявляет бабуся. — Ух, хороша паразитка зимой снежок раскидывать.

Так, Радика собираются отстреливать и гасить лопатой. Возможно, порядок действий в процессе будет изменен.

Лихорадочно раздумываю, как нам избежать побоища.

И тут со скрипом справа от меня открывается еще одна соседская дверь. На площадку вываливается взлохмаченный мужик в отвисшей майке.

‒ Утро. Семь, мать-перемать, утра! Вы что, люди, совсем обалдели? — с чувством вопрошает он у меня.

Затем его взгляд падает на бабусю Нюру. Та как раз поворачивается к нам лицом. Одной рукой она приобнимает ружье, второй удерживает лопату.

Подготовленная дама. Предусмотрительная. С набором «юный киллер, совмещающий работу с хобби в похоронном бюро».

Пару секунд мужик молча вкушает взглядом весь этот прекрасный образ. А потом медленно и с опаской поднимает руки.

‒ Понял, ‒ вежливо бубнит он. — Продолжайте.

Пятится назад и быстренько ретируется за дверь. Согласна, поступок с его стороны весьма здравый.

‒ Где? — Бабуся Нюра уже в полной боевой готовности. Только и успевай вражеские черепушки для удара подставлять. — Начикаем зверя!

‒ Погодите чикать. — Я, мило улыбаясь, отступаю в квартиру Оли и Гоши. Там какая-то подозрительная тишина, так что стоит поторопиться и проверить. — Все под контролем. Верните лопатку проветриваться на балкон. Пожалуйста.

‒ Но у вас там кричали. — Соседка сдвигает к переносице пушистые покрашенные брови.

‒ Это они от восторга. ‒ Для убедительности киваю головой, будто соглашаясь с собственными высказываниями. — Я с их малюськой пришла посидеть, и у них сегодня день абсолютной свободы. Вот и…

Из глубин квартиры слышится икание Гоши.

‒ … восторгаются, ‒ завершаю я свою речь и растягиваю губы в широченной улыбке.