‒ Я сделал выбор, ‒ повторяет чувак. ‒ Девушка с кудрями. В пурпурных одеждах.

Ой, бабуленька, кажется, мой кексик в опасности. 

‒ Оу, господин… Прошу прощения, но в нашем шоу несколько другой порядок, ‒ смущенно объясняет Распорядитель.

‒ Вы предлагали насладиться видами и сделать выбор. ‒ Интонации незнакомца сдабриваются шуршаниями и тресками. ‒ Я так и сделал. Мой выбор ‒ девушка с кудрями.

‒ Да, конечно… Но понимаете, в чем загвоздка…Небольшая сложность… Вам лучше выбирать тщательнее, господин. Посмотреть всех, так сказать. ‒ Распорядитель использует улыбку, с которой обычно взывают к благоразумию. ‒ Вдруг вам приглянется другая. Зачем спешить? Тем более вы еще не увидели остальных во всей красе. Наш хозяин не слишком благоволит возврату товара. Его это сильно расстраивает. Подумайте еще немного над своим выбором, уважаемый господин.

Вот именно, чувак, чего прилип? Мой гениальный мозг еще не обзавелся супер-идеями спасения. Так что двинься на задний план, пока я не соображу, как отсюда смотаться по-быстрому.

Кривлю самую мерзкую из всех возможных рож и показываю чуваку в маске язык.

Как тебе такая цветуля-красотуля? Спасибо, конечно, что не позволил шлепнуться на землю, но все-таки кое-что учти, зараза. Будешь в мою сторону чем-то тыкать, я могу это самое и оттяпать с превеликим удовольствие. Так что держи свои торчащие места при себе!

«Перестань, несносная девчонка», ‒ слышу я злобное шипение тети Гульк, затаившейся за занавесью.

‒ Другая мне не нужна, ‒ скрежещет голос незнакомца в маске. С этим его прикрытием не особо понятно, но, кажется, он пялится на меня не отрываясь. ‒ Только она.

Хмм… Крепкая фисташка. Видать, так просто его не отвадить.

‒ Ух… ‒ Распорядитель впадает в легкую панику.

По всей видимости, еще ни разу их шоу не прерывали в самом начале. Красоток не раздели, ажиотажную рекламу не запустили, раззадоривающие фантазию слоганы не озвучили, а покупатель уже захотел затариться.

‒ Эй, продолжаем! ‒ Боров ударяет кулаком по подлокотнику. ‒ У меня тоже виды на эту бойкую птичку. Так что не захапывай себе лучший товар!

‒ Господа, господа! ‒ Распорядитель вскидывает руки. ‒ Я более чем уверен, что, как только вы оцените каждую, то непременно сможете подобрать ту, что придется вам по вкусу. Цветочков хватит на всех.

Из зала начинают доноситься одобрительные возгласы.

‒ Я за торг. ‒ Боров потирает пухлые ладони. ‒ Готов поднять начальную цену до высот. За вон ту, резвую.

‒ И я участвую.

‒ Мне тоже она приглянулась.

К ним присоединяется еще несколько голосов.

‒ Может, оценим шоу до конца? ‒ предлагает скрипучий голос с задних рядов. ‒ Не уверен, что дикую птичку кто-то способен затмить, но надежда подыхает последней. Не так ли, господа? Насладимся зрелищем.

Ух, твари.

Бросаю мельком взгляд на девушек. Те напряжены до предела. Некоторые кусают губы. Часть сжимают кулаки. И ни одна не льет слезы. Но взгляды у всех обреченные, а плечи поникшие.

Смирение перед своей судьбой. Кажется, я нашла для себя самое ненавистное человеческое чувство.

‒ Зрелища не представляют для меня интереса.

По моей коже скользит легкий ветерок. Покрываясь мурашками, я поворачиваю голову в сторону незнакомца в маске. Он у самой сцены. Очень близко.

‒ Мне не нужны все цветы мира.

Шуршание его голоса наполняет пространство зала, будто гипнотический туман, обволакивающий разум.

‒ Не нужны миллионы цветников, утопающих в яркости красок. ‒ Незнакомец вытягивает правую руку и раскрывает ладонь. ‒ Я желаю только один-единственный цветок.

Нервно вглядываюсь в эту призывно протянутую в мою сторону руку.

Ну-ну, напел тут поэтической мути и решил, что я вот так запросто к нему в объятья кинусь?

О, нет, дружбан. Я еще помню, где нахожусь…

Мой взгляд цепляется за отблеск какого-то предмета, висящего у края рукава чувака в маске. Наклоняю голову и с усилием фокусируюсь на этих мимолетных вспышках на свету.

На запястье незнакомца тонкая цепочка, удерживающая покачивающийся в воздухе камешек. Он словно маятник, накрепко сковывающий внимание. Качается и качается.

Влево и вправо. Влево и вновь вправо.

День назад этот простенький кулончик украшал мою шею. А затем…

В общем, лица присутствующих ‒ песня отдельная, а зрелище неописуемое. А все потому, что я неожиданно для всех срываюсь с места и прыгаю прямиком в объятия чувака в маске. 

Мой нежданный спаситель не подводит меня и в этот раз. Я, ясный кексик, не дельфинчик, изящно ныряющий в мерцающие воды, а потому завершаю свой прыжок с грацией мешка с картохой. Но мой чувак, с готовностью распахнувший объятия, стойко принимает на себя удар от снаряда в виде летящей девахи.

А ничего так разок-другой побыть девой в беде. Эстетика опыта.

Нащупываю пятками пол и обхватываю руками моего спасителя. Его ладонь проходится по моему затылку и останавливается на щеке. Большой палец начинает поглаживать мою холодную щеку.

Кулон, заманчиво поблескивая, скользит по моей коже.

В голове вспыхивает яркое воспоминание. Вот, прислушавшись к просьбе, я передаю кулон Эни, и тот заявляет Люкосу, что этим действием Лютик только что присвоила его себе. После всего аксессуар к хозяйке, то есть ко мне, не вернулся. А это значит, что…

Запускаю руки под одеяние моего спасителя, стискиваю его в объятиях и мимоходом нащупываю мягкие кудри.

Сомнений не остается.

Эни пришел за мной! Понятия не имею, организована ли миссия по спасению стараниями напуганного Пупырки или само бытие решило щедро подкинуть мне из своих складов пару килограммов удачливости, но уверена в одном: Эни я сегодня точно чмокну! И чмокну смачно, а, может, даже слюняво.

‒ Руки убрал, чертов хитрец. ‒ Со своего места грузно поднимается Боров. ‒ Терпеть ненавижу, когда прямо у меня из-под носа уводят отменный товар.

‒ Вот именно! ‒ Еще несколько человек с первого и второго рядов покидают свои примятые сидушки. ‒ Требуем честные торги.

Не, ну вы слышали? Честные? Совсем ошалели. Здесь как будто арбузами приторговывают. Или рынок со свежей рыбехой по приемлемым ценам организован. О какой честности вообще может идти речь, когда вокруг процветает работорговля?

Мой внутренний психолог требует максимально негуманно жахнуть по возбухающим гражданам мраморными табличками с картинками из теста Роршаха. А затем утяжелить успех чем-то вроде насадок от пылесоса, какими любит пользоваться для самообороны Олин Гоша.

Еще бы добавить экспромтом лично от себя колющие удары каблуками, ‒ с приветиком, так сказать, от моей девчачьей сущности, ‒ но, к сожалению, с реализацией придется туго. Ведь в данный момент я боса и, судя по образу, в выходные дни промышляю стриптизом.

Эни поворачивается вполоборота, утягивая меня за собой, левой рукой прижимает меня к себе, а правую вытягивает в сторону ковыляющего к нам Борова. Едва его пальцы касаются груди жирдяя, голосом, по-прежнему подверженным магическому искажению, он командует:

‒ Сел.

Жаль, что прямо сейчас нельзя вновь прочувствовать ту проникновенность интонаций, которая совсем недавно пронзала воздух в «Садах грез» и заставила разбушевавшегося вервольфа прорыть носом ямку в полу.

Но я все еще могу ощутить вибрации этого властного голоса через тело Эни, к которому я не без удовольствия жмусь. Владелец же этого телесного храма не возражает. Так что злоупотребляю своим шансом прикоснуться к прекрасному без зазрения совести и буду злоупотреблять, если повезет, еще пару минуток.

Боров, вмиг утративший желание конфликтовать, каменеет и под команду «спать» исполнительно шлепается на пухлый бочок. Отвисшая щечка, кокетливо выглядывающая из-под маски, уютно устраивается на руках, сложенных вместе ‒ ладошка к ладошке.