«Что угодно может дать осечку», — думает Горан, приближаясь к открытому всем ветрам тенту. Под крышей Авка Ципайя, кулун Ополчения, командующий обороной Западного ущелья.

— … ут пойти в атаку одновременно. Бутылочное горлышко. Сдерживать будем только два черепахи за раз…

— Но дальнобойные орудия…

— Для кого строили укрытия?! Для цоновых щенков или солдат? Где эти умники из Университета?

Кажется, Горан и Элай прибывают в самый разгар ожесточённых споров. Авка, маложавый и подающий большие надежды, стоит над подробнейшей картой ущелья и раздаёт указания. Мандсэмы, угрюмые и перемазанные чем-то чёрным, выступают из тени прямо под его гневные очи.

— Как это понимать?! Что значит взрыв невозможно провести дистанционно?! — спрашивает он, нисколько не стесняясь подчинённых.

— Они нашли и перерезали кабель…

— Яснее давай!

— Заряды невозможно взорвать отсюда. Мы их потеряли.

Горану уверен, что Авка взорвётся сам: лицо кулуна краснеет. Тонкие, даже в чём-то изящные черты кривит такая гримаса, что впору заподозрить сердечный приступ. Воздух со свистом выходит сквозь стиснутые зубы.

— Ладно. Варианты?

Мандсэм что-то лопочет. Горан слышит пару терминов, похожих на случайный набор букв. Вперёд выступает старик.

— Можно заминировать движущуюся цель. При должной мощи, хватит и одного заряда, чтобы запустить цепную реакцию и обрушить массив на врага.

— Очередная ваша машинка, которая сломается через пару сек…

— Я говорю о человеке. Добровольце.

Под тентом воцаряется тишина, ещё более яркая, в сравнении с мешаниной звуков снаружи.

— Я пойду, — заканчивает старик. — Но мне нужно прикрытие.

Кулун, его ассистенты, молодой инженер, Горан и Элай переглядываются. Наконец-то Авка замечает посланников, кивает им.

— Это безумие, — резко высказывается кулун. — Выбраться за баррикады — почти что подарить врагу победу. Куда вам нужно добраться?

Инженер показывает место на карте в сорока метрах от границы укреплений.

— Время на подготовку?

— Пятнадцать-двадцать минут. Зависит от расторопности ваших носильщиков.

— Детонация?

— Мгновенная.

— Но сигнал…

— Для ручной активации не нужен сигнал. Всё произойдёт на месте.

Взгляды старика и кулуна сталкиваются, молчаливое противостояние длится секунд тридцать. А может быть, и не противостояние вовсе, а простой разговор?

— Большой отряд привлечёт внимание.

— Два солдата — максимум.

Авка поворачивается к посланникам. Горан смущается тяжёлого взгляда кулуна и протягивает записку. Он надеется, что командир отвлечётся, но тут, неожиданно, в поле зрения обоих появляется Элай.

— Мар Ципайя, бойцы шестого боевого отряда Ополчения готовы выполнить поставленную задачу и сопроводить мара инженера наружу.

Горан дал бы парню затрещину, если бы рядом не было кулуна. Он надеятся, что Авке достанет ума не выбирать их, наверняка есть кто-то более опытный, те же ибтахины или патрульные, кто сможет защитить инженеров и бомбу. Кулун забирает конверт, взламывает скрепку. Глаза бегают по строчкам, вдалеке раздаётся грохот одиночного выстрела, за ним ещё один, визг тцаркана и победный выкрик, оборвавшийся бульканьем.

— На-ча-лось, — задумчиво бурчит под нос кулун и меряет взглядом добровольцев. — Хорошо, сопроводите инженеров. Ждите снаружи, у оперативной палатки снабжения.

— Так точно, мар! — выкрикивает Элай и отдаёт честь. Горан повторяет движение не в меру активного соратника и выбирается на улицу.

— Ты с ума сошёл?! Может быть тебе и не терпится сдохнуть, но у меня семья! Мне тут помирать нельзя!

Элай виновато улыбается и открыто смотрит в искажённое гневом и страхом лицо Горана.

— Если у нас получится, битвы не будет.

Горан опускает занесённую над головой руку и смотрит в глаза мальчишки. Они совсем не безумны, скорее, в них не хватает того, что мужчина давно уже приметил в своих: желания как можно дольше продержаться, вцепиться в землю пальцами, волосами и продолжать жить несмотря ни на что. Он боится, а вот Элай нет. Пока нет. Он молод и не верит, что может погибнуть.

Горан устало садится на землю.

— Ты оттуда можешь не вернуться, понимаешь?

— Да.

— Так и чего вызвался.

— Все когда-нибудь умрём. Зато другие выживут.

Так просто. Слишком просто. Горан не верит, что Элай может рассуждать вот так спокойно о том, чтобы отдать собственную жизнь за других.

«Может, он какой-нибудь фанатик. Нашёлся же, на мой голову», — думает он.

Стрельба на баррикадах разгорается ни на шутку, вереница посыльных тянется к кулуну, выстраивается небольшая очередь. Авка читает, диктует приказы группе писарей, их тут же упаковывают и раздают посыльным. Горан наблюдает отточенную работу механизма и пытается убедить себя, что шанс выжить есть.

«Там такая заварушка, нас и не заметят».

Элай садится рядом. Спокойный и даже какой-то умиротворённый. Ему будто открылась истина, сам Элоим нашептал откровение или явил кусочек Книги.

«Вот бы и мне так же», — думает Горан, но мысли о высоком не трогают душу. Вспоминаются персики, которые ему однажды дали как подарок за выполненный заказ. Настоящие золотые персики, с Островов. Душистые, с бархатистой кожицей, светящиеся на солнце. Как радовались дети…

— Готовы? — спрашивает молодой инженер, возникающий из ниоткуда. Горан вздрагивает.

— А нужно как-то готовиться? — спрашивает он, и голос, вопреки усилиям, выдаёт его.

— Да нет, — пожимает плечами мандсэм. Горану он нравится, потому что в глазах инженера легко читается страх за собственную жизнь и попытка его скрыть.

— Пойдёмте.

Элай вскакивает, а вот Горан поднимает неспеша, намеренно делает всё медленнее. Может всё ещё обойдётся и найдутся другие безумцы? За его спиной идёт битва, а он совершенно по-детски думает, что если не будет на неё смотреть, то она его и не затронёт, пройдёт мимо. Но пули свистят, люди кричат от страха и боли, Горан опирается прикладом о землю и встаёт.

Верхняя часть баррикады скрывается за густым чёрным дымом, несколько людей спрыгивают на землю: лица перемазаны, один держит руки на животе, падает на спину и, теряя сознание, раскидывает ладони в стороны. Большое алое пятно расползается по рубахе. Рядом с ним валится патрульный: его лицо превратилось в кровавую кашу, и лишь голые белки глаз, выделяющиеся на красном фоне, вращаются в кавернах, оставшихся от глазниц, да чернеет провал рта. Горан успевает вдохнуть и выдохнуть. Оба раненных неподвижно замирают.

«Готовы» — отстранённо думает Горан, по телу проходит дрожь. Он переводит взгляд на Элая, мальчишка видит ту же самую картину, и на секунду Горану кажется, что сейчас блаженная маска треснет и из-под неё покажется напуганный до смерти человек, но этого так и не происходит. Наоборот, в его лице появляется суровая решимость во чтобы то ни стало закончить бойню.

Мандсэм тянет их за собой, к повозке за палаткой снабжения. Внутри кто-то громко ругается, периодически что-то с грохотом падает, дерево стучит о дерево. У повозки возникает как будто бы крошечный анклав порядка. Старик-инженер быстро сооружает диковинный жилет, увешанный сероватыми брусками взрывчатки. Собирающий бомбу мандсэм поднимает выцветшие глаза, и Горану мерещится, что он смотрит в глазницы трупа. Старик не собирается возвращаться.

«Сопровождение? Какое, кальба, сопровождение?! Да нас там просто убьют!»

Горан лихорадочно перебирает варианты, как избежать самоубийственной вылазки. Можно уйти и затаиться где-нибудь в тёмном углу, да в той же палатке для раненых. Резануть себя легонько и явиться, покачиваясь, под очи полевых хирургов. Им некогда будет разбираться.

— Не нужно боятся, — говорит кто-то совсем рядом и кладёт руку ему на плечо. — Коли Элоиму будет угодно твоя история будет длиться на страницах Книги…

«Точно фанатик», — думает Горан и сбрасывает руку Элая.

— Если бы не ты, я бы вообще здесь не оказался, — огрызается он.