— Что? — спрашивает Реза, и в голосе, помимо привычного уже напряжения, сквозит что-то вроде дружелюбного любопытства.

— Будешь спать на пороге? Как пёс?

— Люблю собак, — неожиданно признаётся он, гасит фонарь и переворачивается на другой бок. Темнота нисколько не мешает охотнице, она ещё несколько минут изучает своих напарников, поворачивается на другой бок и закрывает глаза.

>>>

Юдей вскакивает.

Ей кажется, что прошло не больше секунды, но на деле она проспала несколько часов. Инстинкты, пробудившие её, действуют в обход сознания.

Наруч превращается в лезвие и замирает в миллиметре от будто бы чуть приплюснутого широкого носа незнакомца. Лишь через секунду Юдей понимает, что не может пошевелиться.

Незнакомец что-то говорит. Его голос напоминает скрип ржавых шестерёнок, а тем временем в дом проходят ещё трое. Одеты в синие свободные одежды, глаза горят янтарём.

«Западня…» — думает Юдей, и замечает поваленного и неподвижного Резу у открытой двери.

— Реза! Реза! — кричит она, прежде чем теряет контроль над губами. Ближайший к ней незнакомец с интересом изучает её лицо. Только сейчас охотница понимает, что на нём одежды другого цвета — чёрного.

Вдруг в голове Юдей появляются картинки. Они движутся и выглядят так правдоподобно, как будто творятся наяву, но в то же время охотница понимает, что источником этих видений пристально смотрящий на неё незнакомец в чёрном. Он показывает ей, как бесшумно открывается дверь и он заходит внутрь. Над его головой висит нечто вроде большого щупальца, которое расщепляется на четыре и обволакивает какие-то сферы, висящие над головами спящих на полу людей.

Неожиданно крупно Юдей видит саму себя и фигуру над своей головой. Вроде бы это та же сфера, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что фигура сложнее. К тому же её глянцевая поверхность вся идёт трещинами, как будто изнутри кто-то вот-вот должен выбраться.

«Что это?» — думает охотница и видение пропадают. Она вновь в странном доме и наблюдает за тем, как Реза, Нахаг и Мадан безмолвно встают и выходят из дома. Двигаются они неуклюже, будто впервые оказались в собственных телах.

«Что вы делаете?!» — спрашивает Юдей, но вопрос остаётся без ответа. Вместо этого в голове возникает новое видение.

Юдей висит над громадной воронкой, а из бездны на неё смотрят огромные багряные глаза.

Пленившие людей существа не проявляют агрессии, и это поражает Юдей больше всего. Тычки, окрики, оплеухи были бы для неё понятны, но спокойное, даже уважительное отношение ставит охотницу в тупик. Их сопровождают как важных особ.

«Чёрт, да они даже не пялятся, хотя мы из другого мира», — думает Юдей, пока их выводят из дома.

Первое, что она видит на улице — огромный кизерим, похожий на гусеницу. Инстинкты охотницы включаются, она дёргается, чтобы отпрыгнуть в сторону, но чужая воля гасит порыв. Лишь через мгновение Юдей понимает, что кизерим осёдлан и навьючен. Рюкзаки людей тщательно обматывают плотной тканью и привязывают к остальным сумкам. Кизерим выглядит спокойным и что-то медленно пережёвывает широким, похожим на человеческий ртом.

Тело охотницы покрывается мурашками.

«Приручили?! Они приручили кизерима?»

Удивление Юдей велико. Неожиданно существо в чёрном, идущее рядом с ней, останавливается и внимательно смотрит женщине в глаза. Она по-прежнему не может говорить, зато может думать. Стена дома открылась с помощью мыслеформы, а у кизерима нет ничего, похожего на поводья. Возможно ли, что даже их язык, всего лишь вспомогательная форма для…

Юдей сосредотачивается и отправляет аборигену в чёрном в деталях продуманную мыслеформу. Она спрашивает, как они себя называют.

Передать вопросительную интонацию сложно. Нужно создать вокруг мысли ореол предположения и невозможности и донести, что развеять его может только собеседник. В первый раз у Юдей не выходит, но абориген в чёрном, видимо, улавливает ментальные возмущения и продолжает терпеливо ждать. Тогда она призывает на помощь паука. Привычного отклика нет, но паутина вариантов будущего всё равно возникает перед внутренним взором. Охотнице остаётся выбрать.

Абориген удивлённо вскидывает брови, а через пару секунд в голове Юдей появляется ответ.

Он гораздо сложнее обычного названия. Охотница, сама того не желая, узнаёт часть истории местных жителей. Название расы, населяющей мэвр формулируется в её голове подсознанием, знакомые понятия объединяются в новое, не существовавшее раньше слово.

«Микнетавы», — думает она и посылает это слово аборигену. Тот сдержанно кивает. Юдей чудится обида в этом жесте, но уже через мгновение микнетав вкладывает в её голову ощущение. Он шокирован. Она хочет продолжить разговор, но вдруг её собеседник вскидывает голову, как будто прислушивается к чему-то, разворачивается и весь отряд приходит в движение.

«Что случилось?» — спрашивает Юдей, но микнетав в чёрном не отвечает.

Людей строят шеренгой прямо за кизеримом. Охотница идёт первой. Она пытается обернуться, но мышцы шеи не подчиняются. Микрофоны в скафандрах тоже молчат: на ночь путешественники их отключили, а теперь, похоже, даже подумать о том, чтобы их включить, не могут.

«Они могут управлять чужими сознаниями, — размышляет она, пока конвой готовится сняться с места. — Нужно выр…».

Конец мысли тает, так и не сформировавшись. Юдей видела стариков, которые умолкали посреди фразы. Они просто-напросто забывали, что хотели сказать. Возможно, они испытывали нечто подобное тому, что происходит с Юдей сейчас. Но от понимания не становится лучше. Ей как будто отсекли конечность, и охотница никак не желает смириться с этим. Она пытается сформулировать мысль по-другому, но чужая воля раз за разом пресекает вольнодумство и душит часть эмоций, так что на поверхности Юдей спокойна. Ощущение нарастающего диссонанса между внешним и внутренним нарастает, но как ни старается, охотница ничего не может с ним поделать, и потому обращается к рассудку, чтобы хоть как-то отвлечься. Она наблюдает за микнетавами, насколько позволяют заклиненные мышцы.

В ночи они казались ей чёрными тенями в просторных балахонах, но на свету картина меняется.

Плащ, заколотый на плече массивной брошью, развивается при каждом движении ветра или резком жесте. Под ним что-то вроде комбинезона с плотными резинками на руках и ногах. Этот костюм напоминает Юдей форму, но не военную, а исследовательскую. Не хватает герметичных шлемов, перчаток и сапог чтобы защититься от воздействия окружающей среды. Те, что вооружены рапирами носят лазурный цвет, ещё двое, на вид безоружные, — багряный. Собеседник охотницы единственный в чёрном, и когда он забирается в седло, на миг показывается изысканная рукоять невидимого с места Юдей оружия.

Иерархия считывается легко. Похоже, что чёрный — предводитель и могущественный телепат. Один из багряных, видимо, получив ментальный приказ, убегает вперёд и Юдей слышит точно тот же звук за спиной.

«Разведчики».

Один из лазурных встаёт перед кизеримом. Охотницу поражает то, как бесстрашно микнетав поворачивается спиной к кровожадному чудовищу.

«С чего ты взяла, что он вообще опасен?» — спрашивает себя Юдей и пропускает тот момент, когда колонна трогается. Её тело двигается само по себе, игнорируя команды от мозга, и охотница, чтобы окончательно не сойти с ума, погружается в размышления. Она внимательно смотрит на микнетава в чёрном.

Он снимает капюшон, оголяя затылок. Голова обрита по бокам, в центре пепельные волосы собраны в длинную косу, перехваченную на конце кожаным ремешком. Юдей пробует заговорить с ним, но наездник не отвечает. Он вообще не двигается, как будто впал в транс. Охотница размышляет о том, каково это, подчинять своей воле пятерых живых существ разом.

«Похоже, ему тяжело, — не без злорадства думает она и, неожиданно для себя, вспоминает Хэша и мятежный тцаркан. — Неужели он может тоже самое?!»