— Так лучше?

Юдей кивает. Она поражена тем, кого видит перед собой. Мысль о том, что Хэш Оумер не человек пугает и будоражит одновременно.

— Вы спрашивали про кизеримов.

— Да. Кизеримы… — Юдей кое-как сосредотачивается на разговоре. — В… вы сказали, что в Хаоламе их крайне мало. Откуда они берутся?

— Правильный вопрос, гэвэрэт Морав, — говорит Хэш. — Кизеримы обитают в мэвре.

— Мэвре?

— Да.

— Что это?

— Другой мир.

Юдей хмурится. Голос пришельца всё так же нейтрален. Будь это кто-нибудь другой, она подумала бы, что её пытаются обмануть, но Хэш сам живое свидетельство существования «другого мира».

— Как это?

— Что, простите?

— Как это может быть? Другой мир… Вы имеет ввиду, что кизеримы — пришельцы с другой планеты? Не с Хаолама?

— Нет, гэвэрэт Морав. Родина кизеримов — мэвр, находится в другой Вселенной. Он лежит за пределами того мира, в котором обитаем мы.

Юдей несколько секунд переваривает услышанное.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что это невозможно, мар Оумер.

— Откуда тогда прибыл я?

Юдей вскидывает голову. Вот он, прямо перед ней, живой представитель существ, которых в Хаоламе, во всём огромном мире, который, потенциально, ей доступен, просто-напросто нет.

— Не знаю. Может быть, какой-нибудь отдалённый регион, затерянное в горах поселение. Я не знаю, откуда вы прибыли, мар Оумер, но точно не…

— Я из мэвра, гэвэрэт Морав.

Юдей вздрагивает.

— Вы… тоже… кизерим?

Хэш щурится. Юдей представляет, как две янтарные щёлки превращаются в лезвия и разрезают её голову пополам.

— Нет, гэвэрэт Морав. Как можно заметить, я похож на людей, умею общаться и не пытаюсь сожрать вас живьём.

— Простите, — шепчет пристыженная Юдей. Хэш молчит и смотрит на неё. Через пару минут янтарные щёлки вновь превращаются в фонари.

— Извинения приняты. И извиниться должен я. Вы только что пришли в себя, а я требуют от вас самоконтроля здорового взрослого человека. Простите.

— Да… да ничего…

— Нет, гэвэрэт Морав, я настаиваю на том, чтобы вы приняли мои извинения.

— Принимаю.

— Хорошо. Тогда я продолжу. Мэвр — это другой мир, гэвэрэт Морав, с которым Хаолам связан с помощью окна. Мы называем его кхалоном. Предвосхищая ваш вопрос — мы не знаем, когда или как он появился. Некоторые учёные придерживаются гипотезы, что кхалон существует давным-давно и что предыдущие города, расположенные в этом месте занимались примерно тем же, чем и мы, но ни доказать, ни опровергнуть её невозможно.

— Простите, мар Оумер.

— Да?

— Вы постоянно говорите «мы». Кто эти «мы»?

— Об этом я и хочу рассказать. Гэвэрэт Морав, вы находитесь в госпитале специальной лаборатории по исследованию мэвра. Коротко — СЛИМ.

— Я… ясно. Вы исследуете мэвр.

— Я — нет. Другие отделы занимаются исследованиями.

— Вы охотник, я помню.

— Да.

— А где… где находится СЛИМ?

— В Хагвуле. Под Университетом.

— Под…

— СЛИМ — обратная сторона Университета. Благодаря ей Хагвул и Хаолам спокойно существуют, не испытывая на себе последствий близкого соседства с мэвром.

— Но…

— Да?

— За столько лет… я ни разу не слышала о СЛИМе. Даже слухов!

— Для Резы Ипора это будет звучать как комплимент.

— Для кого?

— Познакомитесь с ним позже, гэвэрэт Морав. Но важно не это.

«Зачем он мне это рассказывает? — думает Юдей. — Зачем раскрывает тайну, да и сам показался. Разве что…»

Что-то меняется в её глазах. На долю секунды женщина исчезает и место занимает кто-то другой. Хэш никак на это не реагирует, хотя и замечает перемену.

— Зачем вы мне это рассказываете? — спрашивает вернувшаяся Юдей и предательский шепоток нарастающей паники вновь меняет её голос.

— Гэвэрэт Морав, вынужден сообщить, что вы больше не человек. Как существо, представляющее опасность…

— Что?!

— … вы будете помещены в карантин СЛИМа, обучены и приняты на работу в отдел фюрестеров — охотников за кизеримами.

— Что вы несёте?! Какую опасность?! Как я могу перестать быть человеком?!

— Гэвэрэт Морав, пожалуйста…

— Я человек. Взгляните!!!

Юдей дёргает рукой так, что она вываливается из-под простыни и свешивается с кровати.

— Видите! Видите?! Цвет кожи?! Глаза?! Так выглядят люди! Я человек! В отличие от вас!

Она силится закинуть руку обратно на кровать и это стоит ей таких чудовищных усилий, что кожа мгновенно покрывается испариной, а голова взрывается от боли. По-животному рявкнув, Юдей особенно сильно дёргается и закидывает руку на живот. Она победно смотрит на Хэша и переводит взгляд на свою кисть.

Чёрные блестящие наросты начинаются от ногтей и заканчиваются у основания пальцев. Они блестят в свете ламп и напоминают кусочки чёрного базальта, неведомым образом присоединённые прямо к коже.

Юдей пытается вдохнуть, но воздух застревает в глотке. Она смотрит на руку, чувствует её, даже слабо шевелит пальцами — но совершенно не ощущает чужеродных образований. Ей кажется, что она попала в кошмар и вот-вот должна проснуться, но сон всё никак не кончается.

— Ч… что это? — спрашивает она севшим голосом. Хэш не торопится отвечать.

— Что это?! — вопит Юдей, не отрывая глаз от наростов. — Что это?! Что это?! Что это?!

Она не слышит, как щёлкает замок и открывается дверь, как в комнату входят два крупных санитара и давешняя медсестра с уже готовым шприцем. Инъекция другого цвета, не мутно-белая, а лилово-прозрачная, но об этом Юдей тоже не знает. Хэш молча кивает вошедшим, занимает своё место в тени у двери. Санитары встают по обе стороны от кровати, тот, что слева даёт немного места медсестре. Морав продолжает кричать, но не двигается. Нижняя челюсть трясётся, подбородок блестит от слюны.

Сестра быстро и метко вгоняет иглу в предплечье пациентки, нажимает на поршень. Едва ли треть жидкости покидает шприц, а Юдей уже оседает. Санитары опускают спинку кровати, деловито застёгивают ремни и выходят. Медсестра остаётся: нужно убрать осколки предыдущего шприца.

Хэш выходит вместе с санитарами. В коридоре, в паре метров от двери, его ждёт невысокий человечек в элегантном светлом костюме. От его улыбки, которая многим показалась бы лучезарной, Хэш кривится.

— Как прошло? — спрашивает человечек.

— Вы слышали.

— Да брось, мы же договорились, — журит гиганта человечек.

— Ты слышал, — поправляется Хэш. — Я говорил, что так быстро…

— Это в любом случае было бы шоком, не беспокойся, — отмахивается он. — Я попросил сестру больше не накрывать кисти гэвэрэт Морав, чтобы она постоянно видела свои новые… кхм… приобретения. Тебя заботит совсем не её состояние.

Хэш нехотя кивает. Он не любит разговаривать с директором, но внутри лаборатории от его компании не скрыться.

— Нужно действовать мягче.

— Хэш, — человечек останавливается и смотрит ему в глаза. — Мы говорили об этом. Ты должен быть искренним с теми, кто о тебе заботится. Мар Гон, гэвэрэт Арева, я…

— Хорошо. — Гигант смотрит на свои руки. — Она права, я не человек.

— И?

— Не знаю. Это сложно.

— Ни в коем разе, мой друг! Ты и вправду не человек, Хэш, но в этом нет ничего плохого. Поверь, мы очень рады, что ты такой, какой есть.

Слова директора правильные, в чём-то даже искренние, но Хэш всё равно морщится, как будто нащупал языком саднящую ранку во рту, но тут же возвращается к бесстрастности.

— Спасибо, мар Наки.

— Хэш, ну брось ты эти формальности! Мы же договорились, что ты будешь звать меня по имени и на «ты».

— Прости, Мадан.

— И хватит постоянно извиняться!

Директор СЛИМа и гигант скрываются за двойными дверями. А в это время Юдей беспокойно ворочается во сне: что-то чёрное и мерзкое смотрит на неё из пустоты, но пока не решается напасть.

Существо, которое доселе не видел ни один человек, медленно ползёт по чердаку многоквартирного дома. Оно чем-то напоминает помесь волка, осьминога и густого хагвульского тумана, который заволакивает город с сентября по первые числа ноября. Из волчьей пасти парит и несёт таким зловонием, что окажись рядом живое существо — тут же рухнуло бы в обморок. Голова, покрытая жёсткой чёрной шерстью, переходит в студёнистое тело с четырьмя подвижными щупальцами. Присоски, хлюпая и чавкая, вгрызаются в пыльные доски пола и оставляют круглые следы, будто выжженные кислотой. Тело исходит паром, но он не рассеивается в воздухе, а слипается, густеет и расползается во все стороны.