Горан меряет паренька взглядом и улыбается.

— Мне тоже. Не отставай!

>>>

Огромный даже по меркам СЛИМа осадный тцаркан порыкивает в ложе, выражая недовольство прохладной изморозью, которая добралась до восточной артиллерийской платформы. Никто точно не знает, для чего древние обитатели Хагвула вырубили площадки в скальной породе, но теперь они идеально подходят для установки оружия дальнего действия.

Фади Тмикха, один из самых молодых мандсэмов в истории СЛИМа, осторожно прикасается к шероховатой коже тцаркана. Первый совет, который ему дали в лаборатории — не давать имена опытным образцам, особенно таким, чья участь определена неприспособленностью к местной окружающей среде. Существо перед ним, водящее острым носом из стороны в сторону, Фади помнит ещё крошечным эмбрионом, одним из десяти в экспериментальной партии. Не было какого-то особого предчувствия. Фади одинаково ухаживал за каждым, наблюдал все стадии феноменально-быстрого роста. Переезд из лаборатории на специальный полигон с огромными резервуарами доставил специалистам и лично ему, единственному ассистенту, допущенному до проекта, много хлопот. Но всё оправдал результат.

Мандсэмам удалось создать тцаркан, кардинально отличающийся от собратьев. Да, иногда учёным удавалось вырастить особей побольше, и тогда получалось что-то типа винтовок, но эти монстры десяти метров длинной и высотой около трёх, производят совершенно особенное впечатление. Чудовища, но чудовища, прирученные и готовые действовать по велению человека. Лишь много позже Фади понял, что для всех остальных мандсэмов этот проект был всего лишь игрой, вызовом, который они приняли, бездумно доказывая собственное превосходство. Никто не знал, что делать с огромными тцарканами. СЛИМ, в определённом смысле, никогда не считал деньги, но всё же содержание десяти экземпляров, которые отличаются крайней прожорливостью, давило на руководство. Со свойственной ему прямотой Мадан предложил уничтожить половину, а другую ввести в анабиоз и заморозить. Известие о таком решении, даже одна мысль о том, что оно может быть принято, повергло Фади в шок. Он напросился к Буньяру, чтобы умолять его не убивать тцарканы. Глава мандсэмов, как всегда, был занят и немного рассеян, но всё же выслушал молодого сотрудника и пообещал сделать всё возможное. Через два дня Фади Тмикху ждало повышение и специальная должность.

— Тихо, тихо, — шепчет Фади, поглаживая Лентяя. Странная кличка для тцаркана, но он и вправду отличался спокойным нравом и минимумом движений. Лентяй ещё пару раз дёргается и замолкает.

— Эта… штука готова? — спрашивает Сойян Черма, патрульный, ответственный за всю восточную батарею. Вообще, в распоряжении Хагвула только один артиллерийский расчёт, но его всё равно назвали восточным. Так, как будто где-то на другой стороне спрятался западный.

— Вполне.

— Хотел бы и я быть так уверен, — холодно сообщает Сойян, изучая молочную взвесь, целиком накрывшую бухту и город. — Если туман не рассеется, придётся стрелять вслепую.

— Насколько мне известно, зона поражения снарядов весьма… велика.

Сойян смотрит на Фади, но инженеру кажется, что патрульный его так и не увидел.

— Будем надеяться.

— Как вам кажется, — начинает Фади, просто чтобы разогнать давящее молчание, — мы выстоим? Я имею в виду, что сделаю всё возможное, но, кажется, это… маленький город против двух Великих империй…

— Выстоим.

— Но…

— Для Великих империй Хагвул — добыча. Технологии, какие-никакие богатства. А для нас — дом. За дом умирать не страшно. И не стыдно.

Фади ёжится. Сойян так спокоен и отстранён, как будто уже стоит одной ногой в могиле или видит сквозь просвет между туманом и облаками нечто, что рассеивает страх смерти.

— Но лучше за дом жить, — неожиданно произносит он и, развернувшись, направляется в сторону других орудий.

СЛИМ смог мобилизовать только восемь тцарканов. Два других, словно по велению злого рока, впали в кому. Реза Ипор был недоволен, он вообще был постоянно недоволен в последние дни и жёстко высказал Фади за эту промашку, хотя мандсэм подал рапорт о состоянии своих питомцев ещё два месяца назад. Война, ещё даже не начавшись, уже начала тянуть силы из обороняющейся стороны.

— Эти существа — новый вид. Да, похожий на сородичей, но всё же другой. Так что мы изучаем их. Кома — часть… — говорил Фади, объясняясь перед начальником ибтахинов и Буньяром, который, впрочем, своего протеже не слушал. Фади прекрасно научился определять, когда Буньяр уходит куда-то вглубь себя и отключается от реального мира.

— То есть, их не удастся использовать?

— Да, мар Ипор.

— Кальба! — коротко бросил Реза. — Готовьте остальным.

И направился к выходу. Спустя пару секунд пришёл в себя начальникм мандсэмов. Он сказал Фади что-то вроде: «Вы прекрасно исполняете свою работу» и вышел следом.

Лентяй снова подал голос, но в этот раз инженер не стал его успокаивать. Он вообще ничего не делает, только смотрит в небо и молится, чтобы чёрные точки, парящие в пасмурном небе, не превратились в чёрные плавники.

— Мар Черма! — кричит Фади, находит патрульного взглядом и видит, что тот уже рассматривает аномалию в подзорную трубу.

— Началось, — говорит патрульный, его глаза вспыхивают, и энергия, до селе дремавшая где-то внутри, просыпается. Не то чтобы Сойям начинает громко кричать и активно жестикулировать. Просто он вдруг появляется в десяти местах разом, отдаёт сотни распоряжений и отвечает на вопросы, которые ещё только собираются задать. Фади, вместе с двумя ассистентами, стремительно настраивает платформу, на которой закреплено ложе Лентяя. Тцаркан, отвечая на всеобщее возбуждение, бьёт передними лапами, открывает и закрывает пасть. Пахнет озоном.

— Стрелять по моей команде! — кричит Сойям и поднимает вверх руку. С надсадным скрипом платформа поднимается, и нос тцаркана оказывается обращён к небесам. Артиллерийская платформа замирает. Шуршит одежда, поскрипывают ложа, похаркивают тцарканы — вот и все звуки. Да ещё ветер свистит в трещинах скалы. Вдруг, откуда-то издалека, раздаётся низкий голос колокола.

— Пли! — гаркает патрульный. Фади кладёт руку на специальную область на затылке Лентяя и сильно жмёт. То же проделывают с остальными тцарканами.

Тяжёлый, надсадный рёв медленно нарастает со всех сторон. Он напоминает страшный буран, дикую, необузданную метель, гром, сотрясающий основание гор. Люди закрывают уши, падают на землю и накрывают головы руками. На ногах остаются только Сойям и Фади. Они оба смотрят на огромный голубой шар, вспухающий где-то внизу, в бухте. И патрульный, и мандсэм не смеют дышать.

— Чудовищно… — шепчет Сойям, и Фади ищет слова, чтобы оправдаться, но тут видит лицо командира. — Следующий залп?

Фади видит то, чего так боялся: разгорающееся пламя превосходства. Сойям, при всех своих достоинствах, чувствует сейчас, что в его руках достаточно мощи, чтобы поставить на колени любого человека в мире. Даже зарвавшихся офицеров обеих империй. Люди, с помощью науки, превратили естественный механизм защиты чуждых Хаоламу существ в оружие массового уничтожения. Разве это не ужасно?

— Двадцать две минуты, — тихо отвечает Фади.

— Что?

— Двадцать две минуты!

— Быстрее нельзя?

— Нет.

— Готовьтесь! — отдаёт приказ Сойям и уходит инспектировать остальные расчёты. Патрульные и ибтахины поднимаются с земли, отряхиваются и приступают к перезарядке. Два военных подразделения проводят между друг другом чёткую границу: едят в разных местах, спят в разных палатках, не создают смешанные отряды и стараются не прибегать к помощи коллег. Но сейчас страх буквально сплавляет их воедино, низводя людей до крошечных мух, которых могут прихлопнуть в любой момент.

«А если бы такой тцаркан, даже один, была бы у кого-нибудь из империй?» — думает Фади. По его телу пробегает дрожь.

Цвет кожи Лентяя тускнеет. Ассистенты кормят тцаркан специальным кормом, между зубов в огромной пасти каждые полсекунды с громким треском лопаются электрические капсулы. Фади рассеянно гладит питомца по спине и пытается представить, что происходит внизу.