И вновь я ощутила, как вокруг него затрепетала боль разделения, жаркое желание.

В некотором роде это всё упрощало.

Проще бороться с его больными фантазиями обо мне, нежели представлять этого психопата возле Касс — представлять, как Тень отдаёт её ему, как Вой Пай отдала меня.

Когда мой разум прояснился, я ощутила кое-что ещё — нечто более деликатное, что я не могла сразу определить. Я не хотела подбираться ближе, чтобы детально оценить его свет, так что мне оставалось надеяться, что Гаренд и Тензи это засекут или хотя бы запишут, чтобы Балидор сумел изучить это позже. Зная Дитрини, этот намёк на секрет был всего лишь предлогом, способом подманить меня поближе к его свету. Я знала, что он больше всего хочет, чтобы я попыталась прочесть его, соединиться с ним в любой манере, чтобы он потом смог дёргать за эту связь.

В Городе он всё время вёл такие извращённые игры.

Подумав об этом, я ещё сильнее стиснула зубы.

Несколько долгих секунд я просто стояла там, целясь в него из пистолета.

Зная, что мне стоит нажать на курок. Также зная, что никто меня не остановит. Нет смысла оставлять его в живых. Вообще никакого.

Сделав ещё один вдох, я опустила пистолет, ощущая, как всё моё тело дрожит, а зубы ноют от стискивания челюстей. Мне надо хотя бы поговорить с Балидором, убедиться, что нам от него уже не будет никакого прока. Я не могла просто устранить актив, не проконсультировавшись с остальными.

Но я знала, что это дерьмовое оправдание. Оказывается, я не могу просто хладнокровно снести кому-то башку — даже Дитрини.

Когда пистолет опустился, видящий из Лао Ху расхохотался, и его серебристые глаза сверкнули.

— Я тоже тебя люблю, драгоценная. Я люблю тебя… так сильно. Ты понятия не имеешь, насколько я твёрд от понимания, как близко ты к этому подошла. Я видел это в твоих глазах, драгоценная. Я видел этот огонь. Я знаю, ты этого хотела. Ты хотела этого так сильно, так же сильно, как и я, моя драгоценная девочка…

Поморщившись, я протянула пистолет обратно Тензи.

Сделав это, я впервые заметила, что Анале стояла возле меня. Она обеими руками стискивала пистолет. Когда я посмотрела ей в глаза, она подняла оружие и выразительно прицелилась в голову разведчика Лао Ху. Её губы поджались в тонкую линию.

— Ты бы хотела, чтобы это сделала я, Высокочтимый Мост? — её глаза светились холодом, как лёд, несмотря на прозвучавшее в её словах мягкое почтение. — Мне доставило бы невыразимое удовольствие услужить тебе в этом, О Святейшая. Даже честь, особенно если ты позволишь мне сделать это от твоего имени. Я бы ценила этот дар много лет.

Мне пришлось подумать над её словами ещё несколько секунд.

Затем я качнула головой, отказываясь снова смотреть на видящего из Лао Ху.

— Просто выведите меня отсюда, — сказала я им. — Сейчас же, пожалуйста.

Свет Ревика робко прикоснулся к очертаниям другого мужчины, пока они оба сидели на краю кровати кинг-сайз.

Джон не поднимал взгляда. Он вообще не сдвигался с места, уставившись в зелёный ковёр на полу номера отеля.

Они сидели в том же номере, который Джон когда-то делил с Дорже. Ревик много раз бывал здесь после смерти Дорже — в основном приносил Элли одежду и проверял их с Джоном, пока она оставалась с ним. При жизни Дорже он побывал здесь всего один раз.

Дорже не был в восторге из-за одного-единственного визита Ревика.

Опять-таки, Дорже был не в восторге из-за дружбы Ревика и Джона в принципе, хотя изо всех сил пытался скрыть этот факт, отчасти изображая перед Ревиком одно лишь уважение. Временами Дорже мог быть даже дружелюбным, особенно ближе к концу, но его отношения с Ревиком так и не стали тёплыми.

Он с самого первого дня ясно дал понять, что его верность принадлежит Элли, а не её супругу.

Ревик подозревал, что Дорже так и не простил его за то, что он сделал в резервуаре.

Отчасти дело в том, что он сделал с Элли, и что вынудило Элли уехать в Китай.

Но Ревик подозревал, что ещё большую роль сыграл тот случай, когда Ревик подкатил к Джону, полусерьёзно пытаясь соблазнить его, чтобы взбесить Элли. Ревик попробовал извиниться за это, стараясь сгладить отношения. Однако он понимал, что это почти ничего не дало, даже после того, как он достаточно далеко впустил Дорже в свой свет, чтобы другой видящий почувствовал его искренность.

Конечно, к тому времени фиксация Врега на Джоне всё осложняла.

Логично, что Дорже как минимум отчасти винил Ревика за ситуацию с Врегом. В конце концов, Врег изначально перешёл на их сторону только из-за верности Ревику.

По-прежнему странно было думать, что тибетский видящий всё то время был агентом Тени. Окинув взглядом тускло освещённую комнату с задёрнутыми плотными шторами и грязным с виду зелёным ковром, Ревик вздохнул. Комната всё ещё ощущалась так, будто она вмещала мертвеца.

Он всё равно не был уверен, сколько пользы он сейчас приносит Джону.

Его сочувствие к другому мужчине было искренним. Он просто не был уверен, что хоть какие-то из его слов действительно доходят до Джона в том смысле, который важен на самом деле. Что ещё хуже, Ревик уже начинал повторяться, и это, наверное, тоже не шло ему на пользу.

— Он тогда не знал тебя, Джон, — напомнил ему Ревик, всё равно повторяясь. — Он встретил тебя… сколько? Один раз? В коридоре отеля в Нью-Дели?

— Я встречал его в Вашингтоне… — пробормотал Джон, но Ревик лишь пренебрежительно отмахнулся.

— Я имею в виду, что тогда он был настолько погребён в свете Дренгов, что никак не мог увидеть тебя со всей ясностью, — Ревик сложил руки, вновь посмотрев другому мужчине в лицо. — Джон, я и сам тогда был не в себе. И Элли тоже, если ты хочешь вдаваться в детали… и я точно знаю, что она сделала это лишь для того, чтобы ублажить меня, заставить меня доверять ей.

Вновь поколебавшись, он добавил:

— Я просил её позволить мне сделать это, Джон. Я просил её, и никто другой к ней не прикасался, включая Врега. Если хочешь винить кого-то, вини меня…

Джон покачал головой и поскрёб пальцами свои короткие волосы.

Вид руки Джона, изувеченной после того, что сделал с ним Териан, не очень-то помогал Ревику почувствовать себя лучше, но напомнил ему, через что он прошёл с этим парнем.

Он хотел утешить его каким-то другим образом, но чётко осознавал, что не стоит много к нему прикасаться. Он чувствовал, что Врег периодами нависает вокруг, и знал, что это наверняка лишь усугубит проблему.

Если честно, Ревик удивился, что Джон вообще его впустил.

Резко и отрывисто выдохнув, Джон прищёлкнул языком, все ещё глядя в пол.

— Что поможет тебе почувствовать себя лучше, Джон? Честно? — спросил Ревик. — Порвать с Врегом — это не ответ. Не в такой ситуации. В любом случае, — добавил он с некоторой неловкостью. — …я даже не уверен, что на этом этапе ты можешь с ним порвать. Не без посторонней помощи, а Вэша с нами уже нет. Никто в этом отеле не обладает опытом в таких вещах. Это не совсем специализация Тарси.

Джон уставился на него, и его ореховые глаза сделались резче в приглушенном освещении.

Ревик отмахнулся от своих слов, гадая, зачем вообще пошёл в ту степь.

Он осознал, что это первый разговор за всё их с Джоном общение, где он говорил больше. И это даже включая период, когда он был заперт в резервуаре и больше был склонен к болтовне.

— …Слушай, не беспокойся об этом, — сказал Ревик, немного сдавая назад. — Я хочу сказать вот что: то, что ты переживаешь — это совершенно нормальная реакция на узнавание тревожных деталей о прошлой сексуальной связи твоего партнёра. Особенно на том этапе связи, на котором сейчас находитесь вы с Врегом.

Увидев, что подбородок Джона напрягся ещё сильнее, он добавил:

— …Это не будет длиться вечно, Джон. Это временно. Хоть вы пойдёте до конца и образуете полную связь, хоть нет — это твоё ощущение не будет длиться долго. То, что ты видел между мной и Элли… это ненормально. Мы третий раз проходим через процесс связывания. Это не имеет никакого отношения к статусу видящего; это вызвано тем, что Дренги сделали с моим светом. Ты это знаешь, Джон. Не используй меня и твою сестру как модель для того, как такие вещи нормально происходят у видящих.