Воцарилось молчание, в течение которого Ревик смотрел на меня, и теперь его глаза содержали нечто, схожее с неверием.

Когда он наконец-то заговорил, его голос отражал ту же эмоцию.

— Жена, Балидор месяцами выпинывал меня с собраний. Не просто с допросов пленников с повышенным риском — с непосредственных планировочных сессий. С нашими людьми.

— На то были специфические обстоятельства.

— Как и тут, бл*дь!

— Вот как? Правда? И что это за обстоятельства, Ревик? Ты собираешься мне рассказать?

Он уставился на меня, сердито выпятив подбородок.

— В любом случае, тогда у нас был Вэш, — рявкнула я. — Я доверяла Вэшу, понятно? Я доверяла, что он не позволит его личным чувствам влиять на важные решения, по крайней мере, по части его рекомендаций для меня. Он позволял мне совершать рискованные поступки, если думал, что от этого будет результат. Чёрт, да временами он даже поощрял это. Он не твердил мне ставить под сомнение мои же инстинкты.

Видя, что изумление Ревика усиливается, превращаясь в суровую ярость, я добавила:

— Я доверяю Балидору… и Врегу. Но это другое. Иногда Балидор действует слишком медленно для того, что происходит сейчас. Врег поддаётся эмоциям, которые не всегда помогают. Он ненавидит Лао Ху, и это влияет на его восприятие тех вопросов, которые связаны с ними. Ты знаешь оба этих факта. В разные периоды ты соглашался со мной в этом. Так что я не могу полагаться на этих двоих при принятии каждого решения. Только не тогда, когда я чувствую, что это не в интересах нашей группы.

— Gaos, Элли. Какое, бл*дь, это имеет отношение к…

— Потому что когда дело касается меня, ты тоже действуешь слишком медленно, — резко произнесла я.

Увидев ошеломлённое выражение на его лице, вместе с более глубокой, оскорблённой эмоцией, я добавила приглушенным тоном:

— Слушай. Мы можем говорить об этом, сколько угодно, но ты хотел знать, почему я сделала это — вот почему. Это чистая правда. Я не желала пережидать то, что кажется мне излишними мерами предосторожности… с твоей стороны, со стороны 'Дори, Врега или кого-то ещё. Только не тогда, когда причины этой предосторожности вызваны скорее эмоциями, а не объективно основаны на стратегических опасениях.

Поколебавшись при виде жёсткого выражения в его глазах, я добавила:

— Мне также известны факты о Дитрини. Я знаю, как он воспринимает меня. Я знала, что там у меня будет преимущество над ним, и именно поэтому я пошла туда сама, а не стала подсказывать вопросы Тензи, Анале или кому-нибудь другому.

Он нахмурилась.

— Это что, бл*дь, значит?

Вздохнув, я скрестила руки на груди.

— Это значит, муж, что Дитрини не видит во мне угрозу. Он никогда не считал меня взрослой… скорее, ребёнком в тиаре. По той же причине я думала, что он может действительно сказать мне что-то, намеренно или непроизвольно, потому что со мной он не будет держаться начеку, как с тобой или 'Дори. Во всяком случае, я надеялась на это.

Видя, как похолодело лицо Ревика, я добавила:

— Я прошу прощения за то, что я сделала это именно так…

— Хрень собачья, — он издал изумлённый смешок, и его немецкий акцент усилился. — Хрень собачья, Элли. Как ты можешь говорить мне всё это, а затем притворяться, будто ты сожалеешь, что сделала всё именно так? Ты не сожалеешь. Ты ни капли не сожалеешь. Ты бы завтра же поступила точно так же, если бы так сложились обстоятельства. Ты же сама сказала это прямым текстом.

Сглотнув, я сделала примирительный жест одной рукой.

— Ладно, — сказала я. — Я бы поступила так вновь. Но я всё равно сожалею, что разозлила тебя. Я сожалею, что я ранила твои чувства. И я сожалею, что я не обсудила с тобой эту проблему ранее, — когда его выражение опять ожесточилось, я заговорила резче. — Ревик. Когда ты в последний раз позволил кому-либо встать на твоём пути, если ты чувствовал, что что-то нужно сделать? В том числе мне?

Подумав над своими словами, я помрачнела, жестикулируя одной ладонью.

— Серьёзно. Ты не думаешь, что это немного лицемерно, учитывая, что ты только что говорил о том, чтобы «забрать» меня отсюда? Очевидно, тебе нет никакого дела до того, что я думаю об этом. Ты игнорируешь мои пожелания, когда тебе это удобно. Ты работаешь в обход меня, когда чувствуешь такую необходимость. Почему я должна вести себя иначе в отношении тебя?

Воцарилось молчание.

В это время по его глазам я увидела, что он меня понял.

Я также увидела, что мои слова ни капли не смягчили его злость. Если уж на то пошло, они лишь сильнее разъярили его.

Я настороженно наблюдала за его лицом.

— Ты уверен, что с тобой всё хорошо? — переспросила я. — Ты нормально себя чувствуешь?

— Я этого не говорил, Элисон. Я ничего такого не говорил, — он посмотрел на меня, и его глаза оставались суровыми, хотя свечение его радужек несколько приглушилось. — Я не говорил, что я в порядке. Я говорил, что не считаю, будто Тень манипулирует мною через конструкцию.

— Тогда какого чёрта с тобой не так? — спросила я, ощущая, как усиливается моё раздражение. — Чего ты мне не говоришь? Тебе надо сказать мне, Ревик. Ты не можешь таить…

— Да ни хера я не должен тебе говорить, — перебил он, наградив меня холодным взглядом. — Раз мы официально работаем в обход друг друга ради своих корыстных мотивов, думаю, это само собой разумеется.

Я не ответила и отвернулась, сердито прищёлкнув языком. И всё же его слова тоже ранили мои чувства. Я невольно думала, что это всё означает.

Несколько секунд Ревик пристально смотрел на меня, но я не поворачивалась.

В конце концов, он выдохнул, и впервые часть злости ушла из его света.

— Прости.

Я кивнула, но не ответила.

Продолжая наблюдать за мной, он добавил:

— На самолёте я попросил Балидора и Врега взглянуть на мой свет, — когда я посмотрела на него, Ревик скрестил руки на груди. — Ты спала. Я сказал им, что у меня проблемы с моим светом, и спросил, не считают ли они, что это вызвано тем, что Тень сделал со мной в своей конструкции. Они оба некоторое время рассматривали мой aleimi. Ни один не пришёл к выводу, что данная проблема связана с Тенью. Они думали, что дело в чём-то другом.

— В чём? — спросила я. — В чём, по их мнению, дело?

Воцарилось очередное молчание.

Прикусив губу от осознания, что он не собирался мне отвечать, я щёлкнула языком себе под нос. Несколько секунд я просто стояла там, делая всё в своих силах, чтобы не заговорить. Когда я, наконец, открыла рот, я заставила себя говорить тихо, почти мягко.

— Ты действительно не скажешь мне, в порядке ли ты? — спросила я. — Вот как ты меня накажешь? Заставив волноваться о тебе? — я крепче скрестила руки на груди, отвернувшись и пробурчав: — Бл*дь, ну почему ты не можешь быть нормальным мужем и не пытаешься просто вызвать у меня чувство вины из-за этого? Или, чёрт подери, просто свалить всё на меня?

Ревик взглянул на меня, вскинув бровь, а затем невольно фыркнул.

Злость всё так же оставалась в его свете и глазах, то напряжённое выражение по-прежнему окрашивало его лицо, но я почувствовала, как что-то в нём тоже сдалось.

Спустя ещё несколько секунд, на протяжении которых Ревик, похоже, боролся с собственными эмоциями, он пошёл назад. Он не то чтобы уходил от меня — я чувствовала, что его свет зовёт меня последовать за ним, так что он скорее показывал дорогу.

После мимолётной паузы я последовала за тягой его света.

Я последовала за Ревиком от лифтов к неотремонтированному сегменту подвала, где находилась часть старого винного погреба.

Я знала, что в погреба, которыми на данный момент пользовались рестораны отеля, можно было попасть только через другие служебные лифты, находившиеся на уровне лобби, ближе к кухне Парк-Плейс-Саута. Эта часть подвала в основном вмещала запасы еды и представляла собой отдельный лабиринт, поскольку они ещё до нашего приезда накопили обширные запасы провизии на случай чрезвычайной ситуации.