Подумав и размотав некоторые их предыдущие реплики, Балидор выдохнул.

«Конечно», — пробормотал он.

«Я не хотел дерзить, сэр…» — начал Тензи более нерешительно.

«Нет, нет, — перебил Балидор. — Я очень даже ценю напоминание, брат. Спасибо. Спасибо большое. Это помогло больше всего».

Балидор снова сосредоточился на Дитрини.

Разведчик Лао Ху смотрел на его тело своими мёртвыми, серебристыми глазами.

Не успев заговорить, Балидор ощутил, как из света другого вышел жёсткий завиток боли, достаточно напористый, но в то же время холодный. Дитрини поёрзал на сиденье, раздвинув ноги настолько, что стало очевидно — он явно хотел, чтобы Балидор опустил туда взгляд.

Балидор этого не сделал.

— Ты трахнул её, — заметил Дитрини. — Она мне говорила.

Балидор скрестил руки на груди, и выражение его лица не изменилось.

— Она говорила мне, что ты нарциссист, — произнёс он, хотя об этом ему сообщил Врег. — Она сказала, что ты, скорее всего, нагонишь на меня скуку смертную, болтая о себе любимом. Она сказала, что ты редко говоришь о чём-то другом.

Дитрини усмехнулся.

— Любовь и ненависть. Грань между ними так тонка, брат мой.

— Ну-ну.

Взгляд Балидора опустился к цепям, которые удерживали Дитрини на его стуле, прикрученном болтами к полу.

В отличие от Сурли, они не оставили ни единой части тела Дитрини столько свободы, которая позволяла бы сдвинуться больше, чем на несколько сантиметров в любую сторону. Даже в бёдрах. Его лодыжки, колени, локти, предплечья, плечи, грудь, живот, бедра и горло все были обездвижены разными замками и оковами, причём из мёртвого металла. Все эти замки и цепи соединялись отдельными органическими звеньями, связанными с охранными механизмами, в том числе — особенно! — с газом.

Если дело дойдёт до такого, то уже неважно, выдержит ли ошейник.

Дитрини никуда не денется.

И всё же эта мысль не успокаивала его так, как должна была.

Словно услышав его, видящий из Лао Ху улыбнулся. В отличие от Врега или даже самого Балидора, которые находились на разных этапах среднего возраста, Дитрини близился к преклонному возрасту, даже по меркам видящих. Балидор не знал, сколько именно ему лет, конечно же, как и не знал его точного ранга видящего, но он полагал, что Дитрини старше его как минимум на сотню лет.

Дитрини не было там в день, когда Меч забрал Элли из Запретного Города — факт, за который Балидор был безмерно благодарен, даже в тот момент.

— Полагаю, для неё это станет приятной переменой, — сказал Дитрини, улыбаясь той едва уловимой улыбкой. — То, что ради разнообразия это я привязан.

Балидор отбросил в сторону образы, которые Дитрини вытолкнул на передний план в своих мыслях.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Я хочу задать тебе вопрос, Дитрини из Лао Ху, — произнёс он. — Это сэкономит нам массу времени и избавит от кучи проблем, если ты окажешь мне услугу и ответишь прямо.

— Всё, что угодно, мой дорогой брат… вообще всё, что угодно, — Дитрини улыбнулся, откидываясь назад в цепях. Его взгляд пробежался по Балидору, губы скривились в хищной улыбке. — Но если ты действительно хочешь получить настоящий ответ, нечто значимое, как ты утверждаешь, то ты уже знаешь цену.

Он склонил голову, показывая на свой пах, но не отрывая взгляда от глаз Балидора.

Вопреки улыбке его голос сделался холодным, как лёд.

— Я буду говорить только с ней… и только после того, как ты избавишь её от одежды. Приведите ко мне мою драгоценную девочку, и я расскажу вам всё, что вы пожелаете знать, братья мои.

Балидор почувствовал, что стиснул челюсти до боли.

— Дитрини из Лао Ху, — сказал он, слыша, что в его голос вновь прокрались резкие нотки. — Вот как это будет. Ты расскажешь нам правду. Если будешь врать, я и мои разведчики это узнаем. Если это случится, я в разы увеличу дозу наркотиков. Мы будем применять такой подход примерно двадцать четыре часа. Если это не приведёт к успеху, мы подсадим тебя на вайры, пока ты не будешь готов по-настоящему попытаться вести этот разговор.

Улыбка Дитрини сделалась ещё шире. Откинувшись на спинку стула, он вновь принялся мысленно предаваться воспоминаниям, да так громко, что Балидору понадобилось несколько секунд, чтобы отгородиться.

— Она сказала ему? — спросил Дитрини, продолжая улыбаться и смотреть Балидору в глаза. — Она рассказала ему о правилах? О наших маленьких вечеринках?

Губы Балидора скривились в очередной гримасе.

— Вот в чём вопрос, Дитрини, — произнёс он. — Ты вообще слушаешь?

— Ему понравилась моя метка на ней? — спросил Дитрини. — Мне интересно.

— Ему больше понравилась та, которую Мост выбрала сама, — парировал Балидор, не сумев сдержаться. — Я спрошу лишь раз, так что предлагаю тебе послушать. Лао Ху имеет возможность создать антидот к человеческому вирусу? У них есть его образец в чистом виде?

— Здесь я тоже объяснил правила, брат, — голос Дитрини сделался более гортанным, более холодным, вновь принадлежа тому мужчине, которого описывал ему Врег. — Мне до gaos d’ jurekil’a насрать, сколько наркотиков вы мне дадите… или сколькими цепями меня привяжете. Если вы хотите от меня чего-то, моей драгоценной девочке придётся просить об этом на коленях.

Балидор поднялся прежде, чем хоть одна мысль вошла в его мозг.

Бездумно замахнувшись, он дважды ударил пожилого видящего кулаком по лицу — достаточно крепко, чтобы его руке тоже было больно. Вопреки резкой боли от столкновения кости с костью, Балидор не колебался перед вторым ударом и лишь усилием воли сдержался, чтобы не отвесить ещё и третий.

Возвышаясь над ним, он увидел, что сломал ему нос и разбил губу Дитрини об его же зубы. Тонкая струйка крови стекала по этим бледным губам к узкому подбородку, пока видящий не слизал её, заставив Балидора отпрянуть от отвращения и сделать шаг назад.

— Ты реально психопат, — пробормотал он.

Дитрини расхохотался.

Обернувшись, Балидор ощутил укол смущения из-за того, что потерял контроль.

Однако как только он направил свой свет в ту сторону, он ощутил жаркое облако ярости от наблюдавших видящих. Все они источали этот гнев, даже Локи, которого обычно сложно было прочесть.

Одна лишь интенсивность их эмоций странным образом рассеяла злость Балидора, мгновенно его успокоив. Послав им импульс тепла, Балидор переключился обратно на Дитрини, и теперь выражение его лица и голос переполнились презрением.

— Ну вот, — сказал он. — Ты получил ту реакцию, которой добивался. Теперь ты счастлив?

Видящий улыбнулся, снова слизывая кровь с подбородка. Поморщившись по-настоящему, Балидор сделал просчитанный шаг назад и занял своё сиденье.

И всё же спокойствие не ушло из его сознания.

— Брат Дитрини, — произнёс он, выдохнув. — Ты, похоже, лелеешь какое-то заблуждение, что сможешь просто «перетерпеть», пока твоё время здесь не закончится. Возможно, ты считаешь, что команда спасения уже в пути. Возможно, ты просто считаешь, что умнее всех нас. Как бы там ни было, ты, похоже, не понимаешь одного насущного факта: не осталось никого, кто мог бы прийти к тебе на выручку, брат. Даже если бы они знали, где именно ты находишься, сейчас ты в самом низу приоритетов Лао Ху.

Веселье в серебристых глазах Дитрини стало ещё более явным.

Балидор продолжал:

— Само собой, ты помнишь вирус, убивающий людей? Ты присутствовал в Сан-Франциско. Ты своими глазами видел результаты этого чудесного творения, — Балидор вскинул бровь. — Та же самая болезнь сейчас пожирает крупнейшие города по всему миру, брат мой… включая, что весьма драматично, твой родной город Пекин. По ним ударили довольно сильно, насколько нам сообщили. Сейчас предпринимаются отчаянные попытки сделать из Запретного Города отгороженное святилище, но стены уже не выдерживают. Удивительно, насколько иной становится охрана, когда в ваши ворота внезапно начинают ломиться десятки миллионов перепуганных людей.