Даже используя флаеры с маркировкой правительства Соединённых Штатов, мы не могли подобраться слишком близко. С юга это означало повиснуть в воздушном пространстве над Стейтен Айленд, в нескольких ярдах от первой линии ОБЭ. По словам Балидора, существовала опасность, что их собьют силы охраны, которые работали на Стейтен Айленд — не говоря уж о гражданских лицах.
С такого расстояния (всего нескольких миль к юго-западу от полуострова) я из-за проливного дождя не могла различить ни единого небоскрёба на Манхэттене — пока камеры не приблизили, показывая картинку с расстояния нескольких десятков ярдов от берега.
Балидор ворчал всё то время, что делился с нами изображениями. Очевидно, то, что он узнал о текущем статусе Нью-Йорка, его не успокоило, даже если не считать подводного ОБЭ-поля, которое нам придётся обойти, чтобы попасть туда.
Суть в том, что он хотел, чтобы мы отправлялись в путь.
Немедленно.
Вопреки раздражению Балидора и урагану, начинавшему бушевать вокруг нас, Ревик, Врег и я оставались в относительно приподнятом настроении.
Мы присвоили похожее на джип транспортное средство с длинным кузовом для перевозки всех наших трофеев. Ревик разгонял эту штуку до скорости примерно 60 миль/час на прямых участках дороги, так что мы отнюдь не медленно пересекали длину базы, кажущейся огромной.
Ко времени нашего прибытия мы промокли до нитки и дрожали как псы, которых окунули в воду, хотя мы пригнулись за ветровым стеклом, чтобы скрыться от большей части дождя. У джипа имелось только низкое ветровое стекло, без крыши.
И да, мы опаздывали, о чем Балидор не переставал ворчливо напоминать.
Ревик сказал Балидору, что мы вернёмся до рассвета, так что я понимала его раздражение. Я знала, что Джон будет не просто раздражён, и не только из-за нашей задержки.
Он будет в ярости. Особенно на меня.
Что бы я ему ни сказала о том, чья это была идея, и как Ревик настаивал на тренировке, и что случилось во время непосредственного сбора части предметов, Джон психанёт. Он ожидает, что из нас троих я буду ответственной, и, наверное, его ожидания справедливы. В этом отношении я ему конкретно задолжала.
Я знала, что это усложнялось ещё одним фактом — он посчитает предательством то, что мы вообще оставили его позади. Он бывал ужасно обидчивым, когда дело касалось соотношения «человек vs. видящий», и по-прежнему считал себя очень даже человеком. И это забавно, на самом деле, потому что я уверена, что больше никто так не считал.
Как бы там ни было, ещё до всего этого я знала, что у меня будут проблемы с Джоном.
А когда Врега подстрелили, мне совсем пришёл конец.
Не помогало и то, что Врег и Ревик смотрели друг на друга, повторяли «Это всего лишь поверхностная рана!» фальцетом с британским акцентом и ржали как идиоты.
По правде говоря, я не могла до конца поверить, что это вообще произошло.
Кто бы мог подумать, но именно Ревик стоял на шухере.
Мистер Паранойя-По-Малейшему-Поводу каким-то образом умудрился не почувствовать приближающийся патруль военных видящих и не предупредил нас, пока те не подобрались достаточно близко, чтобы стрелять по нам.
Само собой, у всех пятерых оказались приличные ранги, и даже Врег заметил какие-то необычные щиты, защищавшие их свет. Должно быть, они опознали в нас чужаков перед тем, как зайти внутрь; не было ощутимой задержки между моментом, когда они нас нашли, и моментом, когда они начали по нам стрелять.
Каковы бы ни были причины, которые привели к этому, всю обратную дорогу Врег пилил Ревика за то, что он «перевозбуждённый, легко отвлекающийся пацан».
И да, это было странно.
Достаточно странно, чтобы заставить меня немного побеспокоиться. В смысле, за Ревика.
Сам Ревик притворился, что его это не волнует. Вместо этого он валил всё на Врега, обвинял, что тот наделал слишком много шума и слишком долго торчал на складе, копаясь в экспериментальной технике, хотя Врег знал, что они сумеют определить наши aleimi как чужие, поскольку теперь мы действовали вне мобильных конструкций, возведённых вокруг Humvee.
Я сама в это не верила.
Должно быть, урон его aleimi оказался сильнее, чем я признавалась самой себе — или сильнее, чем Балидор, Юми и Порэш говорили мне. В любом случае, мы не должны были не заметить пятерых видящих до такой степени, что они буквально подошли к нам.
К счастью, его умение обращаться с пистолетом, похоже, не пострадало.
Он уложил двух по старинке, то есть, выстрелив им в ноги и плечи, как только он повернулся. С третьим он сразился в рукопашном бою и вырубил примерно через пять минут, хотя пока я наблюдала за ним, эта схватка показалась мне намного длиннее.
Тем временем, рубашка Врега пропиталась кровью, и он сидел позади одного из ящиков тяжёлой артиллерией, хватая ртом воздух. Когда я разделалась с двумя оставшимися видящими, вырубив их своим aleimi, Ревик ножом извлёк пулю из руки Врега и «наверное, испортил его любимую татуировку», о чём Врег ворчал минимум трижды.
Ревик показал мне, как наложить на его предплечье импровизированный жгут, затем постарался отмыть Врега и смыл его кровь в надежде, что его не сумеют идентифицировать таким образом. Пока он занимался этим, я уделила некоторое время попыткам применить свои новоявленные целительские способности к Врегу в надежде хотя бы притупить боль.
По правде говоря, я не уверена, что это дало.
Через несколько минут мы вернулись к совершению преступления, только теперь Врег двигался намного медленнее, а на полу ангара спало пять незнакомых связанных видящих в военной униформе.
Ревик заставил меня во второй раз поэкспериментировать со «способностями к исцелению», когда боль Врега стала проблемой. В этот раз он надзирал и даже показал мне несколько штук. И Ревик, и Балидор были убеждены, что я развиваю какой-то особенный навык в этом отношении, и Ревику не терпелось, чтобы я его использовала — предположительно, чтобы я отточила его для использования в полевых условиях.
Лично я сомневалась, что от этого был какой-то толк даже во второй раз, но Врег настаивал, что ему стало лучше. В любом случае, я невольно видела рану глазами Джона и знала, что он-то будет настроен куда более скептически по сравнению с Врегом.
Ревик по какой-то причине был жутко доволен моими потугами в целительстве.
Закончив заново перевязывать руку Врега, он одарил меня тёплым поцелуем, игнорируя очередные подколки Врега по поводу «публичной демонстрации перевозбуждённости».
Я понимала, что Ревик чувствует себя довольно сильно выбитым из колеи из-за того, что его свет мало на что способен. Он также, наверное, стыдился, потому что не осознавал степень своей травмы, пока не подверг меня и Врега опасности. Он довольно хорошо это скрывал, но я определённо заметила различие. Даже до того, как Врега ранили, он стал намного более дёрганым, чёрт подери.
Он также продолжал настаивать, чтобы я держалась позади него, хотя я имела больше возможности защитить его, чем наоборот.
К счастью, эта паранойя натравила его на тех видящих в то же мгновение, когда они выстрелили во Врега.
По правде говоря, меня беспокоил тот факт, что я тоже не сумела увидеть сквозь тот покров.
Обычно я довольно чувствительна к таким вещам — то есть, когда кто-то хотел убить меня, Ревика или моих друзей.
Врег почувствовал их наперёд меня и Ревика, и хоть я знала, что у Врега высокий ранг (намного выше, чем он обычно признавал, честно говоря), он также отвлёкся намного сильнее нас — копался в военной технике, игрался с разными видами оружия и охранными устройствами, как ребёнок в магазине игрушек.
Так что да, из-за нашего с Ревиком большого упущения в плане работы светом, из-за ранения Врега и знания, что об этом скажет Джон, а также из-за беспокойства по поводу подземного ОБЭ и раздражённости Балидора, я была довольно взвинчена к тому времени, когда мы вернулись в доки. Мой aleimi как будто ощетинился экстра-разрядом; я почти испытала облегчение, начав работать над разгрузкой наших новых игрушек из кузова джипа.
