Он смотрел, как она скрылась за парой тяжелых бархатных штор. Может быть, она не могла больше смотреть? Люциан не мог винить ее. Если бы они поменялись местами, он не был уверен, что смог бы долго смотреть, как на его глазах пытают Соню.

"О судьба, не допусти, чтобы такой кошмар когда-нибудь сбылся!"

Удары сыпались на подрагивающее тело Люциана, каждый ужаснее предыдущего. Он быстро потерял им счет, который тонул в мучительном мареве. Он обвис на своих путах, удерживаемый только цепями на запястьях. Несмотря на всю свою решимость, с его губ все же сорвался жалобный стон. Глубокие раны избороздили спину, которая была как карта с рисунком ранее неизведанного мира боли. Горячая кровь текла из багрового рисунка.

-    Лорд Виктор, довольно!

Вампир с лицом могильного цвета, в котором Люциан узнал Коломана, говорил дерзко. Окруженный другими членами Высшего Совета - все выглядели недовольными - он вышел из толпы, чтобы прямо обратиться к Виктору.

-    Что? - резко спросил Старейшина. Он неохотно оторвал взгляд от наказания.

Коломан указал на Люциана.

-    Остановите это. Он - один из наших защитников.

-    Они все зверьё. - Прорычал Виктор. Он бросил злобный взгляд на других ликанов, которые в страхе попятились.

Коломан тоже посмотрел на сжавшихся рабов.

-     Остальные могут взбунтоваться. - Мрачно предупредил он. Другие члены Совета закивали в знак согласия. Некоторые из них, казалось, отчетливо видели признаки беспокойства среди рабов. Почтенная вампирша, чья родословная могла похвастаться несколькими герцогами и графами, разглядывала немытый сброд, схватившись за свои украшения.

-     Пусть бунтуют. - Виктор взмахом руки отмел озабоченность Совета. - Ты боишься? Поверь, будет хуже, если их не наказывать.

Он повернулся к наглому боярину.

-     Теперь видишь, Коломан? Ты хотел довериться ликанам за стенами? - Он насмешливо фыркнул. - Мы им даже внутри доверять не можем.

Повернувшись спиной к Коломану и остальным, Виктор обернулся к Люциану и его алчному мучителю.

-      Я насчитал двадцать один! - Рявкнул он Косте. - Продолжай!

Жестокий хлыст еще раз рванул плоть Люциана. Он стиснул зубы, чтобы не закричать. Часть его жалела, что он не пал в сражении с оборотнями.

Быть разодранным клыками и когтями было бы блаженством по сравнению с этим.

Глава 10

Наконец, наказание было окончено. Толпа рассеялась, и безразличные Вестники Смерти небрежно отстегнули Люциана от столбов. Едва в сознании, он лишь смутно осознавал, что его тащат вниз, в подземелья. Вместо своего обычного пристанища, он был брошен в пещерообразном закутке, где располагались остальные ликаны. Арочные ниши, расположенные одни поверх других, были высечены в неприступных стенах пещеры. Вонью выгребных ям несло от металлических решеток в полу. Пауки, тараканы и прочие паразиты заполняли грязную солому, ковром устилавшую пол. Зеленоватая плесень испещряла грубые гранитные стены. С потолка текла солоноватая вода.

Не желая связываться с Люцианом, другие ликаны держались на расстоянии. Они ютились в своих берлогах, с беспокойством наблюдая за ним.

Только Сабас и Кристо не показали никаких признаков беспокойства, однако, избитые и окровавленные, они были не в силах придти на помощь Люциану. Он безвольно растянулся на грязной соломе. Сохнущая кровь запеклась на спине, которая выглядел так, словно его целые лиги[21] тащили по горным породам и стеклу. Красная и влажная, его плоть страдала от прикосновения даже с воздухом. Он жалобно стонал, больше не заботясь, что его могут услышать. Даже будучи бессмертным, Люциан спрашивал себя, восстановится ли он вновь. Разумеется, разве может кто -нибудь жить, терпя такую боль?

Непробиваемые железные прутья отделяли ликанов от человеческих заключенных, спасенных из каравана. Уже без капюшонов, смертные жались по углам своей камеры, не зная, что с ними будет. Пережив нападение оборотней, теперь они оказались в руках новых, странных хозяев, которые пока ничего не заставляли их делать. Смутные слухи о вампиризме и прочей дьявольщине получили новую жизнь после встречи с оборотнями в лесу. Кошмары беспокоили сон тех, кто, наконец, поддался усталости. Вид иссеченного тела Люциана, исполосованного кровавыми рубцами, совсем не успокоил страхов заключенных.

Тяжелые шаги приблизились к Люциану с другой стороны решетки. Он поднял глаза, чтобы увидеть темнокожего Голиафа. Человек присел рядом с прутьями, разделяющими их. Сочувствующие карие глаза осмотрели ужасные шрамы, испещрившие окровавленное тело Люциана. Нахмуренные брови подсказывали, что незнакомец был достаточно хорошо знаком с отметками хозяйских плетей.

-    Держись от него подальше! - Предупредил пугливый ликан. - Или они и тебя накажут!

Гигант не обратил внимания на тревогу раба. Он опустил испачканную тряпку в ржавую медную миску с водой для заключенных, а затем протянул ее Люциану. Благодарный незнакомцу за доброту, умирая от жажды, Люциан попытался дотянуться до влажной тряпки, но у него не хватило сил даже поднять руку.

Каждое движение, даже малое, заставляло его задыхаться от боли. С голой спины будто заново сдирали кожу. Не в силах говорить, он лежал на холодном каменном полу.

Незнакомец кивнул. Понимания трудноту Люциана, он прижался к прутьям и провел тряпкой по рту узника. Он сжал намокшую ткань, выпустив тонкую струйку теплой воды, которая, как манна небесная, полилась на распухшие, все в трещинах губы Люциана. Замученный ликан жадно выпил воду. Вино или пиво никогда не были так сладки.

"Спасибо, друг, - подумал Люциан. Он пока даже не знал имени гиганта, но мужество и сострадание смертного уже подняли его в глазах Люциана. - Будь благословлен за твою доброту".

"Если бы вампиры были столь человечны".

***

Виктор вошел в покои Сони без стука. Она быстро смахнула слезы с глаз, прежде чем повернуться, приветствуя его. Увы, движение не было достаточно быстрым, чтобы отец не заметил. Он смотрел на нее подозрительно.

-   Твоя забота о Люциане была столь трогательна, - отметил он. - Простой раб...

-    Да? - Она поспешно взглянула на свое отражение в зеркале и успокоилась - эмоции были надежно скрыты. Она сделала голос холодным и властным, как и подобало в ее положении. - Допустим. Все же он спас мне жизнь. И разве не ты говорил, что я должна выказывать немного благодарности в таких случаях?

На ее лице мелькнул намек на гнев.

-     А что же сам? Неужели не благодарен тому, кто спас твою дочь?

-   Я переполнен ею, - насмешливо заявил он. - То, что он до сих пор жив, показывает всю широту моего великодушия. В любом другом случае, я бы скормил его по кускам его же соплеменникам.

Ужасная картина встала в ее воображении; ей потребовалось все самообладание, чтобы не содрогнуться. У нее перевернулось в животе; она испугалась, что не сможет удержать лицо. Яд в голосе отца ужаснул ее. Конечно, не может быть, чтобы он говорил на полном серьезе.

-     Но теперь его наказание окончилось? - Она стремилась, чтобы вопрос звучал как из чистого интереса, а не жизни и смерти. - Его освободят?

-     Освободят? - Он посмотрел на нее с недоверием, словно в шоке от того, что дочь может быть настолько наивна. - Твой взгляд затуманен, Соня. Единовластие держится не на глупых сантиментах. Люциану было запрещено снимать ошейник, но он это сделал...

Он поднял руку, упреждая любые возражения.

-      ...хоть и из лучших побуждений. Он останется в тюрьме.

"Так же, как Уильям, - поняла она. - Осужден на веки вечные."

Он внимательно всматривался в ее лицо. Чувствуя себя как заключенный на скамье подсудимых, Соня ничего не говорила, чтобы случайно не выдать своего отчаяния. Она продолжала удерживать вину и страдание под бесстрастный маской благородства.