- Всё кончено! - крикнул он. Он разоружил её, затем кивнул стражникам внизу: - Уберите его!
Её голова и плечи поникли. Она проиграла. Ужасный озноб пробрал до самых костей. Она открыто зарыдала, увидев, как Вестники Смерти тащат Люцина в подземелье. Буря смыла пролитую им кровь и, наконец, начала стихать. Не в состоянии даже поднять голову, он выглядел скорее мёртвым, чем живым. Она боялась, что судьба умереть в бою была лучше того, что ему предстояло.
"Зачем ты вернулся за мной? Ты был в безопасности... и свободен!"
Теперь они оба заплатят за свои проступки, равно как и их не родившийся ребёнок.
Стражники на ступеньках вышли вперёд и заключили её запястья в пару тяжёлых кандалов; крепкого металла было достаточно, чтобы удержать вампира или даже ликана. Только когда она была надёжно закована, отец убрал кинжал от её горла. Он наклонился к ней и прошептал на ухо губительные слова, предназначенные только для неё.
- Ты понимаешь что натворила? - Боль соперничала с гневом в его голосе. - Эта ночь предназначалась не тебе. Лишь ему. Я мог отдать его Совету и замять всё остальное. Со временем, слухи о вас были бы забыты. Но не теперь.
Он отдёрнул руку от её живота, словно само прикосновение к ней вызывало у него отвращение:
- Не после этого.
Он сделал шаг назад и жестом приказал солдатам увести её.
Глава 20
Они снова были вместе, в каком-то роде.
Люциан и Соня делили соседние клетки на нижнем уровне подземелья. Два ряда железных прутьев мешали им насладиться объятиями друг друга. Он просто сидел напротив неё, как когда-то с Рейзом. Её запястья были прикованы к прутьям клетки так, что она даже не могла дотянуться до чаши холодной, загустевшей бычьей крови, стоящей перед ней. Их клетки разделял большой промежуток. Как бы Люциан не пытался, его пальцы не могли дотянуться до неё. Они могли встретиться только взглядами.
"По крайней мере, я вижу её, - подумал он. - Но как этого мало".
Один взгляд на неё, заключённую в клетку в этой источающей смрад дыре, разрывал его сердце. На ней уже не было её блестящей брони и ботинок, она была одета только в изорванную льняную сорочку, которая должна была защитить ее от холода и грязи подземелья. Сине-зелёные лохмотья едва ли подходили нищенке, не говоря уже о дворянке.
Её золотой кулон странно сиял на изношенной ткани. То, что ей было позволено оставить драгоценное украшение, скорей всего было лишь сентиментальной прихотью со стороны Виктора. Люциан считал, что этот ничтожный жест не мог смягчить явную несправедливость её положения. Он не знал, кого больше обвинять в этой трагедии - её отца или самого себя.
- Мне так жаль, - пробормотал он. Грубая коричневая туника и штаны заменили его кожаную броню. Стражники, однако, не удосужились надеть на него ошейник; видимо, он уже не раб, а пленник. Порезы, оставленные серебряными стрелами, уже давно зажили, не оставив на горле ни единой царапины. Но чувство вины неустанно терзало его. - Лучше бы ты никогда не встречалась со мной!
Она покачала головой. Нежные карие глаза отвергали его вину.
- Нет. - Тихо сказала она.
Его утешила её доброта, но он не мог так быстро принять её прощение. Он лихорадочно прокручивал в голове последние несколько дней, пытаясь выяснить, как он мог бы предотвратить те бедствия, что выпали на их долю.
- Если бы я не сбежал... Если бы я не подделал тот ключ... Ничего бы этого не произошло.
- И ты бы не был тем, кто ты есть, - сказала она, мягко отражая его слова. Её прекрасная улыбка несла ему прощение. Она взглянула на других ликанов, сидевших в клетках вокруг них. - Ты был прав. Никто не должен жить так. Другие, как люди, так и ликаны, свободны благодаря тебе. Ничего уже не будет как прежде, благодаря тому, что ты сделал.
Люциан кивнул, видя долю истины в её словах. Он подумал о Рейзе и других, начинающих новую жизнь в лесу, и желал своим товарищам- мятежникам всего наилучшего. И всё же осознание, что они в безопасности, было слабым утешением, когда женщина, которую он любил, и которая была матерью их будущего ребенка, томилась в грязной тюрьме Виктора, представ пред гневом всего своего народа.
- Но я подвёл тебя.
Она снова покачала головой.
- Нет, Люциан, ты не подвёл меня. Выбор, который я сделала, привёл меня сюда, не ты. - Она говорила без сожаления. - Ты когда-то говорил о страданиях, которые готов вынести ради меня. Так и я ради тебя, ради нас.
Глаза Люциана наполнились слезами. Его горло сжалось.
- Когда ты стала такой мудрой, настолько заботливой? - Он проклинал несокрушимые прутья, разделявшие их. - Ты была бы прекрасной матерью.
Резкий металлический лязг прервал их разговор. Отряд Вестников Смерти распахнул дверь её клетки. Шандор, топая, вошёл в клетку, отпихнув ногой чашу с загустевшей кровью, и грубо отковал её от прутьев.
- Вставай! - Рявкнул он, рывком подняв её на ноги.
Он толкнул её к своим людям, и они вытащили её из клетки. Соня перенесла их бесцеремонное обращение со всем достоинством, какое ей удалось собрать. Тяжёлые кандалы тянули её руки к земле. Лицо сохраняло храбрый вид, но дрожь в руках и ногах выдавала страх. Кто знал, какое страшное наказание ждёт её.
- Нет ... НЕТ! - Взревел Люциан.
Вид того, как её уводят от него, возможно, на казнь, взбесил его. Он бросился на клетку, как бешенное животное. Дикие глаза вылезли из орбит. Он яростно затряс неподатливые прутья. Обнажив клыки, он заорал на стражников вампиров:
- Я убью вас! Я убью вас всех!
Солдаты рассмеялись в ответ на пустые угрозы ликана. Подняв арбалет, Шандор выстрелил в Люциана сквозь прутья клетки. Болт с глухим звуком угодил ему прямо в плечо, отбросив назад. Серебряный наконечник вошёл глубоко в мышцу. Он упал на колени, но не отпустил прутья. Дикий рев, пронизанный болью и гневом, вырвался наружу.
- Потребуется больше одной стрелы, чтобы удержать меня от ваших глоток!
Он упрямо попытался подняться на ноги, но вдруг почувствовал, как второй болт пронзил ему бок. Мучительный вопль вырвался из его груди. Он понял, что Вестник Смерти намеренно избегал жизненно важных органов. Он стрелял, чтобы усмирить пленника, а не чтобы убить его.
"Виктор ещё не закончил со мной, - вдруг понял Люциан. - У него на уме нечто похуже".
Люциан рухнул на пол клетки, не в состоянии побороть боль. Третий болт пробил его спину, едва не задев позвоночник. Он корчился от боли, жгучее серебро отравляло его тело. Плоть вокруг ран начала воспаляться. Вены лихорадочно пульсировали при каждом ударе сердца. Кровавые прожилки появились в белках глаз. Он завыл и заскрежетал зубами. Проклятое серебро не даст ему принять его волчью форму...
Дверь клетки распахнулась, но у Люциана не было сил, чтобы броситься на вошедших стражников. Он мог только беспомощно барахтаться на грязной соломе, пока Вестник Смерти, склонившийся над ним, бесцеремонно ломал деревянные древки, торчащие из его тела, оставляя острые серебряные наконечники в его измученном теле, где они жгли, словно кислота. Грубые руки схватили его под плечи и вытащили из клетки. Каждый толчок отдавался мучительной судорогой, пронизывающей всё тело. В дополнение ко всему, стальная перчатка влепила ему затрещину.
- Время заплатить за свои преступления, бешенная ты шавка, - гневно произнес Шандор. - Ад уже ждёт тебя.
Люциан мог бы поклясться, что он уже там.
Соня стояла перед своими обвинителями в склепе.
Отец смотрел на неё с высоты своего трона, остальная часть Совета сидела тут же. Как всегда, Танис стоял по правую руку от Старейшины; видимо, он ещё не решился попросить о её месте в Совете. Соне показалось, что она заметила некое волнение в его поведении, словно он боялся, что она могла разоблачить его причастность к побегу Люциана.
Ему не стоило волноваться по этому поводу. Лукавый писец выполнил свою часть сделки; она не имела не малейшего намерения предавать его. Пролито уже достаточно крови. Зачем в своём падении тащить за собой кого -то ещё.
