— Ну… я же говорила… если ты говоришь правду, тогда неправду говорит мама.

— Или просто ошибается, — вновь неуверенно предположила Викис.

Неуверенно — потому что сама уже не знала, стоит ли оберегать малышку или все-таки рассказать о предательстве матери. Она все равно о нем узнает… наверняка. Сможет ли жить в мире, где ее предал и использовал самый близкий человек?

— Я… больше ей не верю… — выдала вдруг маленькая принцесса. — Пока говорит — верю. И представляю себе… всякое. А когда уходит, начинаю думать. И — не верю. Она не любит меня.

Сердце отозвалось мучительной болью на эти слова. Ведь правда… Но какая горькая!

— Есть люди, которые просто не умеют любить, — вздохнула Викис.

— А ты — любишь? Умеешь?

— Я не знаю. Мне кажется, да, но у меня не было возможности проверить, люблю ли по-настоящему, — ей хотелось быть честной — не только перед девочкой, но и перед собой.

— А меня… ты сможешь полюбить?

И Викис не выдержала — заплакала. В чужом сне. Но все-таки нашла в себе силы ответить:

— Наверно, я уже люблю тебя. Давай мы поговорим об этом снова, когда встретимся наяву.

— А мы встретимся?

— Надеюсь.

— А как я узнаю тебя — настоящую?

И в самом деле — как? Викис пожала плечами, задумалась, потом улыбнулась:

— Я тебе знак подам.

— Какой?

— Ну… позову своего кота. И он появится — ниоткуда.

— Здорово! — девочка расцвела.

Неделя прошла как во сне. Собственно, так оно и было — только во сне, вернее, в снах, и то не в своих, Викис жила и действовала, в остальное время пребывала в отрешенном состоянии, двигалась как сомнамбула, ела автоматически — то, что перед ней поставят, — и отвечала невпопад, если кто-то к ней обращался. И окружающий мир почти не замечала.

Зато замечали другие.

— Ситуация изменилась, — докладывал на совете ир Торис, опасливо поглядывая на Викис, — люди говорят и думают… иначе. Скажем так, они больше не убеждены безоговорочно в правоте королевы. Обсуждают. Сомневаются. Энтузиастов, готовых защищать ее, все меньше.

— Так и должно быть, — откликнулась Викис, — Ринья сама больше не верит тому, что внушает ей мать, образы, которые она передает, утратили четкость и достоверность. Мне все легче вмешиваться в передачу и менять ее по своему усмотрению.

— Значит, пора, — заключил Тернис, — завтра выступаем в столицу.

У Викис оставалась одна ночь, чтобы пообщаться с маленькой принцессой, утешить ее, обнадежить, заверить, что скоро все изменится. Кто знает, получится ли являться ей во время похода? Возможно, она будет так уставать днем, что на ночные сеансы попросту не будет хватать сил — порталам в это неспокойное время доверия не было, лошади привязали бы их к дорогам, на которых могли ждать засады, поэтому двигаться решили, как и прежде, пешим ходом.

Будущему королю Ирегайи опять не спалось. Только на этот раз он коротал ночные часы не в одиночестве, а в компании Керкиса, явившегося в кошачьем облике.

Пить вино накануне дальнего похода принц не рискнул, и потому неспешно потягивал травяной отвар, часть которого щедрой рукой плеснул в освобожденную от фруктов вазу — для гостя. Керкис брезгливо поморщился на угощение, но ни на что другое среди ночи рассчитывать не приходилось, и кошачий язык несколько раз быстро-быстро коснулся жидкости, потом раздалось выразительное фырканье, отчего во все стороны полетели брызги, а сам гость выразительно уставился на принца:

— Что ж, будем считать, что правила вежливости мы соблюли оба, пора бы и поговорить.

— Слушаю тебя, дух.

— Мне не нравится состояние Викис. Она одна ведет войну — за всех вас. И ей приходится очень тяжело, а я ничем не могу помочь.

— А кто может?

— Ты!

— Я?

— Да, ты. Что тебе стоит уделить ей толику своего тепла, сказать нужные слова? Ты разочаровываешь меня, принц.

— Ну извини, — хмыкнул принц, — я всего лишь хотел уберечь ее от излишнего внимания посторонних, чтобы люди не строили никаких догадок по поводу наших отношений.

— Глупости, — снова фыркнул кот, — забудь на минутку, что она девушка, репутацию которой надо беречь. И вспомни, что она член твоей боевой команды, который тянет на себе слишком много и потому нуждается в особом отношении.

— Если бы я мог… — вздохнул принц. — Если бы я мог просто оградить ее от этого всего…

— Не надо ограждать, — возразил фамильяр, — ей предстоит много трудностей, и она справится. Просто ей нужно почаще напоминать, что она не одна… Эх, всему-то вас учить надо, молодежь! — по-стариковски проворчал он напоследок.

И Тернис не удержался от смешка — так забавно это прозвучало.

Как ни странно, в походе ей стало легче. Возможно, благодаря Тернису, который на одной из первых стоянок ухватил ее за руку и решительно потащил в сторону, подальше от внимательных взглядов товарищей по команде, усадил под дерево и плюхнулся рядом.

И изрек:

— Викис, я дурак.

— Почему это? — опешила Викис.

— Потому что не был с тобой по-настоящему рядом все это время.

Викис насторожилась: что, интересно, он имеет в виду под этим 'по-настоящему'?

— Ты нуждалась во мне, а я уделял тебе преступно мало внимания, пока мы были в Лимерте. Все боялся за твою репутацию и упустил из виду куда более важное — наши отношения. Да и командиром зарекомендовал себя паршивым на этой войне.

— Но ведь нет никакой войны…

— Я так и думал. А потом Керкис открыл мне глаза — ты-то воевала по-настоящему. Нет, я понимал, конечно, что это непросто, но до меня только теперь дошло, что тебе довелось пережить. Простишь ли ты меня?

— И правда дурак, — хихикнула Викис, — я ведь сама молчала о том, как это было. Откуда бы тебе догадаться?

— Так ты намеренно молчала?

Викис задумалась.

— Не то чтобы специально, — произнесла она, — но как-то мне не хотелось переваливать на других свои переживания.

— М-м-м… Викис, я не уверен в том, что это правильно. Стоит ли умалчивать о своих трудностях? Ведь тогда близкие могут упустить момент, когда тебе понадобится помощь. Давай, ты будешь все-таки делиться… со мной? Раз уж я такой дурак, что сам не в состоянии догадаться.

— Я постараюсь. Но и ты постарайся… не думать слишком много о моей репутации. Думай о своей. В конце концов, это тебе нужно оставаться безупречным… в глазах потенциальной невесты и ее родственников.

— Эх, — ухмыльнулся Тернис, обнимая девушку за плечи и прижимая к себе, — в твоих глазах я уже далеко не безупречен. И как мне теперь исправиться?

И вроде бы ничего конкретного сказано не было, а все понятно. Ну и ладно, что только намерения, зато они есть, а это дорогого стоит. И настроение резко скакнуло вверх. Всего одна фраза позволила Викис воспрянуть духом, расправить плечи и вернуть растраченные силы.

Оказывается, можно было жить здесь и сейчас, не пугаясь будущего. И вообще, давно ли она сама обещала Ренмилу, что все будет хорошо? И ведь с полной уверенностью обещала, не сочиняла и не успокаивала! А хорошо — это ведь для всех вместе и для каждого в отдельности, правда? Иначе и быть не должно.

У нее даже хватало сил, чтобы по ночам вновь перестраивать поток 'королевского гласа'. Впрочем, теперь, когда прежней уверенности в образах Риньи не было, давалось ей это не в пример легче. Правда, сны с принцессой она больше не разделяла, заглядывала в самом начале, чтобы настроить девочку на мирный лад, а потом уплывала в собственные сновидения, достаточно путаные и нелогичные, чтобы полностью забываться при пробуждении.