С трудом сглотнув, Максимилиан вошел в каюту. Лизетт не отставала от него ни на шаг.

– Мистер Кейл, – сумел произнести он формальным тоном, – рад видеть, что вам уже лучше.

Повернувшись от доктора к Максимилиану, Виктор посмотрел на него. В его ореховых глазах вспыхнуло явное любопытство.

– А вы, черт возьми, еще кто такой?

Ходить вокруг да около в такой момент не следовало.

– Полагаю, я могу быть вашим братом.

Лицо Виктора изменилось, став еще бледнее, если это вообще было возможно. Он взглянул на Бонно:

– Он – тот самый «родственник», увидеться с которым мы приплыли?

Бонно кивнул.

– А с ним – моя сестра Лизетт. Я рассказывал тебе о ней.

– Да, – произнес Виктор, мельком взглянув на девушку. Затем он вновь стал изучать Максимилиана, и в его глазах читалась странная враждебность. – Я всегда знал, что у моего отца-ублюдка была где-то еще одна семья. Он вечно отказывался говорить с матерью о том плавании в Англию.

– С матерью? – спросил Максимилиан хрипло. – С какой матерью?

– С моей матерью, – ответил Виктор.

– Ты никогда не говорил, что у тебя была мать, – сказал Бонно, вздрогнув.

– Ты никогда не спрашивал. В любом случае она умерла задолго до нашей встречи. – Скрестив руки на груди, Виктор холодно разглядывал Максимилиана. – И да, брат, я уверен, что ты посчитал бы ее недостойной нашей семьи. Я могу это сказать даже по твоей одежде. Она была простой служанкой в таверне, и мой треклятый отец никогда не давал ей об этом забыть. Но она любила ублюдка до самого дня его смерти, а это кое-что да значит.

Максимилиан силился понять, почему этот разговор свернул в столь неожиданном направлении.

– Ты говоришь, что Найджел Кейл не только притворялся твоим отцом, но и заставил тебя считать некую женщину своей матерью?

Пришла очередь Виктора вздрогнуть.

– Уверяю, моя мать действительно была таковой. И если она мне не лгала, то и Найджел Кейл был моим отцом.

Максимилиан не знал, что и думать.

– Нет, твоим настоящим отцом был Сидни Кейл, а твоей настоящей матерью была Тибби Кейл. Найджел похитил тебя незадолго до твоего пятилетия.

– Похитил меня! – произнес Виктор. – Черта с два. Я помню себя в пятилетнем возрасте. Отец тогда уже уволился с флота, чтобы… – Он замер. – Питер, – прошептал он. – Речь о Питере.

Лизетт встала рядом с Максимилианом.

– Ты – не Питер?

– Нет, – ответил Виктор. – Он был моим сводным братом. Мой отец сказал нам, что… Питер был его внебрачным ребенком, чья мать умерла. – Его выражение стало угрюмым. – Я должен был знать, что это ложь.

Максимилиана охватила такая тоска, что он едва мог дышать. Виктор не был его братом. Виктор не был Питером! А ведь Максимилиан был так уверен…

– Но у тебя платок Питера, – произнес он хрипло. – Я предположил, что… что…

– Твое предположение было ошибочным, – сказал Виктор, и его тон вновь стал воинственным. – Питер оставил его в своем бюро, когда в ярости отправился за отцом в Гел.

– Вы не жили в Геле?

– Нет, – ответил Виктор коротко. – Мы трое – мать, Питер и я – жили в домике в соседней деревне, где мать работала прачкой, чтобы хоть как-то оплатить «исцеление» отца, которое так никогда и не наступило. – Он закашлялся. – Питер и я были подмастерьями у плотника… Но все время говорили о том, чтобы пойти вместе в армию и сражаться против Бонни.

Максимилиан был словно в тумане. Питер, наследник герцога, был вынужден работать подмастерьем у плотника? Господи боже, о чем дед Найджел только думал, забирая его из семьи ради такого?

– В тот день, когда Питер отправился в Гел, – продолжил Виктор, – он прочел нечто, что взбесило его. Он сказал, что добьется от отца правды насчет того, кем была его мать. – Виктор со свистом втянул воздух, и выражение его глаз стало печальным. – Он так никогда и не вернулся. Позже один из жителей Гела рассказал мне, что они с отцом повздорили. Люди считали, что один из них случайно сбил свечу, из-за чего в доме начался пожар.

Пока Виктор об этом рассказывал, Лизетт взяла Максимилиана за руку, и теперь он понял, что сжал ее руку так сильно, что его ногти впились в ее ладонь.

Но она этого, похоже, не заметила. В глазах у нее стояли слезы. Слезы жалости к нему. Она плакала из-за него и его потери.

– Мне так жаль, Макс, – сказала она. – Мне так жаль.

Виктор начал задыхаться, и доктор Уорт взглянул на Максимилиана:

– Мы могли бы продолжить позже?

– Нет, – произнес Виктор сдавленно. – Мне просто нужно… одно мгновение. Я проделал весь этот путь… чтобы найти свою семью. И теперь хочу узнать правду.

Взволнованный доктор Уорт дал ему бокал вина. Виктор отпил немного, и его дыхание успокоилось. Он посмотрел на Максимилиана.

– Значит, ты брат Питера. – Его голос стал пустым. – Не мой.

– Да, – сумел выдавить из себя Максимилиан.

Виктор выглядел явно разочарованным.

– Я думал, что, возможно, у отца есть… еще одна тайная семья в Англии. Что у меня даже может быть еще один сводный брат. – Судя по его выражению лица, он ощущал такую же пустоту, что и Максимилиан. – Но у меня нет никого.

– На самом деле, – сказал Максимилиан, сочувствуя его горю, – поскольку Найджел Кейл был мои двоюродным дедом, ты теперь являешься моим кузеном.

– Правда? – В голосе Виктора зазвучала надежда. Однако затем он нахмурился. – Но это вряд ли имеет значение, правда?

– Ты о чем?

– Это все было из-за Питера. Все разыскивали Питера. – Он вновь зашелся кашлем, и его приступ продолжался несколько минут. Затем Виктор заговорил тише: – Меня, черт возьми, никто даже не искал.

Максимилиан ощутил сильное раздражение.

– До этого момента я даже не знал о твоем существовании. Никто не знал.

Виктор покачал головой:

– Сыщик должен был отправить отчет твоему отцу. Который он проигнорировал. И ты проигнорировал.

– Какой сыщик? – спросил Максимилиан резко.

На лице Виктора вспыхнуло подозрение.

– Не притворяйся, что ты о нем не знаешь. Он объявился в нашей деревне примерно через месяц после пожара. – Сделав несколько тяжелых вдохов, он продолжил: – Он пришел к матери, чтобы расспросить ее обо мне и отце. Когда мать спросила… были ли у него родственники, тот сказал, что вряд ли, но если он найдет их, то даст нам знать.

Тон Виктора стал более жестким:

– Прошло около полугода, и он приехал опять. Я в тот момент как раз был на работе, так что он разговаривал с матерью. Сказал, что ей причитаются кое-какие деньги… наследство отца. – Некоторое время он со свистом втягивал воздух. – Что она получит их все, если подпишет какую-то бумагу. Она не умела читать по-английски и не знала, о чем говорится в бумаге, но она ее подписала. Что угодно, чтобы получить для нас деньги.

Челюсть Виктора дернулась.

– В тот день мы видели этого типа в последний раз. И я так никогда и не узнал, о чем шла речь в проклятой бумаге.

Какое-то мгновение Максимилиан пытался осмыслить сказанное. Когда он наконец все осознал, его охватил дикий гнев:

– Будь он проклят! Гореть ему в аду!

В голосе Максимилиана звучала такая злоба, что Лизетт с братом переглянулись. Однако Виктор лишь сузил глаза:

– Кому?

– Моему треклятому отцу. Он знал. Должен был знать. Этот сыщик – отец заплатил ему за то, чтобы тот выяснил, что случилось с Питером. Если этот сыщик говорил с твоей матерью, то он знал, что у деда есть семья. И он должен был сказать об этом отцу. Отец просто не хотел, чтобы я об этом знал.

– А почему нет, черт возьми? – спросил Бонно.

Максимилиан встретился взглядом с Лизетт.

– Потому что Виктор был бы следующим в очереди на наследование герцогского титула.

У Виктора отвисла челюсть.

– Подожди минуту. Мой отец был родственником герцога?

– Твой отец был младшим сыном шестого герцога Лайонса, – произнес Максимилиан монотонно. – А значит – братом седьмого герцога и дядей восьмого. – Сделав паузу, он посмотрел на Виктора. – А еще – двоюродным дедом девятого герцога. Моим двоюродным дедом.