Макс, казалось, стал еще напряженнее.

– Когда я в достаточной мере повзрослел, чтобы начать сомневаться в правдивости их ответов, мои родители сказали, что наняли сыщиков, которые обыскали в попытках найти Питера всю Англию и Америку. Что понятия не имеют, кто его забрал. Это было ложью. И все же они придерживались ее до самого пожара, после которого скрывать от меня правду стало просто невозможно.

Лизетт вспомнила слова Макса о лжи со стороны членов его семьи. Вот, значит, что он имел в виду.

– Возможно, они не знали, что похитителем был твой двоюродный дед.

– Должны были знать. – Макс положил себе немного еды. – У меня ушли годы на то, чтобы связать все воедино, но очевидно, что мой двоюродный дед Найджел, бесстрашный флотский капитан, обладал довольно буйным нравом. Их с отцом разница в возрасте составляла всего десять лет, потому, до женитьбы отца, они пили вместе каждый раз, когда дед Найджел отправлялся в увольнительную. Во всяком случае, так я понял из слов самого отца и рассказов других членов семьи. Это было для меня довольно неожиданно. Нрав отца никогда не казался мне буйным.

Макс откусил горячую булочку.

– И очевидно, что бурные годы отца не продлились долго. Через пару лет после женитьбы на матери отец в один прекрасный вечер сильно повздорил с дедом Найджелом. Могу лишь предположить, что отец отказался и дальше пускаться с ним во все тяжкие. Какова бы ни была причина, мой двоюродный дед вернулся на корабль и не захотел больше иметь с семьей ничего общего.

Он смотрел перед собой невидящими глазами так, словно его взгляд бы устремлен в прошлое.

– От него не было вестей на протяжении пяти лет. Затем был заключен Амьенский мир, и война между Францией и Англией прекратилась. Дед Найджел, которому тогда было слегка за сорок, потребовал пенсии и получил ее. Он приехал в Мосбери-хаус, ища примирения, но, как я понимаю, все прошло не слишком хорошо. Через несколько дней он исчез… а вместе с ним исчез и Питер.

Хмурясь, Лизетт налила чаю себе и Максу.

– Тогда было очевидно, кто его забрал. Если твои родители знали это, то как получилось, что они не смогли найти твоего брата?

– Во флоте никто не знал, куда он направился. Мои родители предположили, что это место должно было быть в Англии. Они отправили сыщиков по всей стране, но мои двоюродный дед и брат исчезли. Отец хотел направить людей и на континент, но к тому моменту война возобновилась и путешествие из Англии во Францию стало невозможным.

– Почему власти не пытались его разыскать? – спросил Видок.

– Они пытались, но их руки были в некоторой мере связаны. Мои родители по непонятной причине отказывались позволить им говорить о моем двоюродном деде в прессе. – В голосе герцога зазвучала едва заметная нотка омерзения. – Думаю, отец считал тот факт, что подобное совершил один из членов семьи, позорным. И, подозреваю, он всегда надеялся, что мой двоюродный дед однажды просто вернет Питера домой, устав заботиться о ребенке.

– Значит, твой двоюродный дед вырастил Питера в Геле? – спросила Лизетт, накладывая себе рагу.

– Мы так не думаем, однако я никогда не слышал, где он был до этого. – Какое-то мгновение Макс ел в тишине. – Вы должны понимать, что, когда случился пожар, никто не знал о том, что они были как-то с нами связаны. Дед Найджел говорил всем, что Питер – его сын. Никогда, разумеется, не упоминая о других своих родственниках. Они с Питером даже жили под своими настоящими именами. Но это была Бельгия времен войны. Кто бы связал Питера Кейла с пропавшим наследником английского герцога Лайонса, особенно через тринадцать лет после похищения?

Он тяжело вздохнул.

– К счастью, после пожара кому-то хватило предусмотрительности сохранить кольцо, которое было на пальце у моего двоюродного деда, иначе потом они бы даже не смогли определить, кем он был.

При мысли о том, что Макс мог прожить всю свою жизнь, так и не узнав, что произошло, Лизетт содрогнулась.

– Как твоя семья узнала о пожаре?

– Новость о пожаре в конце концов дошла до парижских газет, где попалась на глаза сыщику, которого отец нанял вскоре после изгнания Наполеона на Эльбу. Тот написал отцу. Пока мы добирались до Парижа, сыщик съездил в Гел, чтобы посмотреть, что он сможет там узнать. Разумеется, к тому моменту, когда он туда добрался, тела уже были похоронены. Опросив местных жителей, он привез кольцо моему отцу.

Макс протяжно выдохнул.

– Ему удалось узнать, что у моего двоюродного деда был адвокат в Париже, и вполне очевидно, что отец побеседовал с ним, однако юрист явно не знал о вероломстве деда. Во всяком случае, так мне сказали.

– Ваш сыщик обнаружил в Геле что-нибудь, что могло бы указать на то, почему ваш двоюродный дед похитил вашего брата? – спросил Видок.

– Нет. Никто ничего об этом не знал.

– Должно быть, это спровоцировал разлад между твоим отцом и двоюродным дедом, – вставила Лизетт. – Твой двоюродный дед явно хотел причинить твоему отцу боль.

– Это одно из объяснений, – сказал Макс напряженно. – Хотя похищение наследника отца выглядит чем-то запредельным. Ради денег этого тоже делать смысла не было, поскольку в то время он был в самом конце очереди на наследование. Я был в ней вторым. Так почему не похитить заодно и меня? Мне это всегда казалось бессмыслицей.

Видок разрезал свой ростбиф на аккуратные кубики.

– Поначалу ваш дед мог действовать импульсивно. Судя по вашему описанию, он был из тех людей, которые редко думают наперед. Но когда дело было сделано и его гнев остыл, он понял, что оказался в весьма затруднительном положении. Если бы он вернул вашего брата, ему бы грозил суд за похищение, возможно, даже казнь. Возможно, он просто решил вырастить мальчишку сам, чтобы избежать последствий его возвращения.

– Полагаю, – ответил Макс. – Еще есть объяснение моей матери – что он был просто сумасшедшим. Сыщик определил, что дед Найджел был в Геле не без причины. А из того, что я читал об этом месте, я знаю, что они позволяют своим безумцам мирно жить с членами своих семей, которых нанимают присматривать за ними. Полагаю, Питера считали его сыном, так что он тоже жил с ними.

– Безумие обязательно заставит человека совершать странные вещи. – Видок уставился на Макса. – Как вы прекрасно знаете, ваша милость.

Прежде чем Лизетт успела что-то спросить, Макс хмуро посмотрел на Видока.

– Не понимаю, каким образом это поможет нам найти Бонно.

– Вы все еще не сказали, почему его ищете. – Видок отпил вина. – Какое отношение Тристан имеет к вашим семейным неурядицам?

– Тристан отправил герцогу записку, намекающую на то, что Питер может быть жив, – объяснила Лизетт. – Он сказал, что у его друга есть платок Питера. И учитывая, что Тристан недавно был в той части Бельгии, это может даже оказаться правдой.

Макс косо на нее посмотрел.

– Или же, побывав в той части Бельгии, он в деталях узнал историю смерти моего брата и решил использовать это в своих интересах. Определив, что Питер мертв, мы сообщили прессе лишь о том, что он погиб при пожаре на континенте. Такова была официальная версия – версия, которую твой брат знал еще много лет назад, когда мы с ним встретились.

Покосившись на Видока, он добавил:

– Вы сказали, что он отправился в Бельгию, преследуя фальшивомонетчика. Что ж, возможно, он заключил с этим типом сделку, убедив его сделать копию платка в обмен на то, что Бонно его отпустит.

Прежде чем Лизетт успела что-то возразить на столь возмутительное предположение, Видок сказал:

– Тристан никогда бы так не поступил. Он – честный человек.

– Как для конокрада, – ответил Макс резко. Заметив удивление в глазах Видока, он добавил: – Да, я знаю все о его преступном прошлом. Ратмур послал за нами кого-то, и потому Лизетт пришлось рассказать мне об этом – чтобы мы смогли отделаться от этого типа.

– Тогда вы знаете, почему Тристан украл того коня, – парировал Видок. – Чтобы спасти свою семью. Я его за это не виню.