– Тогда бы она, вероятно, сочла сумасшедшим и меня.

– О, не сочла бы. Вы – герцог. – Ее голос стал едким. – Герцоги выше любых упреков.

Она не могла знать, что безумие преследовало его семью, иначе не говорила бы об этом с такой легкостью. И ей не было даже известно о Питере, потому не могло быть известно и обо всем остальном.

– Как я понимаю, вы не разделяете мнения своей матери о герцогах.

– Она уже умерла. – Ее голос едва заметно дрогнул. – Но – нет, я не разделяю ее мнения. – Она смело встретила его взгляд. – Я считаю, что ни один человек не может быть выше упреков.

– Кроме ваших братьев? – протянул Максимилиан.

Она вздохнула.

– Даже они не могут. Они часто всерьез испытывают мое терпение.

Герцог невольно улыбнулся. Она намеренно говорила о пустяках, чтобы приглушить его гнев. И это работало. Должно быть, она хорошо управлялась с клиентами Мэнтона.

Дождавшись, когда она нальет чай, он сел и сделал глоток. Чай был именно таким, как он любил, причем неожиданно хорошего качества, учитывая их со сводным братом явно стесненное финансовое положение.

– Ну, так что заставляет вас быть настолько уверенным в том, что этот платок принадлежал вашему брату? – спросила она, садясь на свой стул. – Вы сказали, что были маленьким, когда он… м-м-м… исчез.

– Когда его похитили. Давайте называть вещи своими именами. И на этом платке есть определенные отличительные знаки. Например, характерная вышивка.

– Но вышивку можно повторить. Я сама все время повторяю ее, увидев понравившуюся на чьем-нибудь платье.

– Уж поверьте, эту вышивку не повторить. Дело не просто в рисунке. Вышивка на каждом из платков уникальна для его владельца. И чем именно уникальна, известно только членам семьи. К несчастью, именно по этой причине я сам должен увидеть платок, чтобы убедиться в его подлинности.

– Но как бы вы вообще смогли его узнать? В смысле, вашего брата ведь выкрали, когда вы сам едва ли были достаточно взрослым для того, чтобы что-то запомнить…

– Еще до того, как мы получили известие о смерти Питера, мой отец дал мне письменное описание одежды Питера и всего того, что было у него с собой в день похищения, включая платок. Именно поэтому я просто обязан встретиться с вашим братом. Чтобы докопаться до сути этого дела.

Нахмурившись, она отпила чая.

– Знаете, это бессмыслица какая-то. Если бы Тристан нашел наследника герцогского титула и затем отправился в Англию, чтобы объявить об этом, то он предупредил бы нас с Домом.

– Возможно, Мэнтону он об этом и сказал. А тот решил не сообщать вам.

– Дом никогда бы так не поступил.

– Тогда где он? Не может быть совпадением, что Мэнтон смылся как раз перед моей несостоявшейся встречей с Бонно. Должно быть, он ушел, чтобы где-нибудь увидеться с этим негодяем.

Она сверкнула на него глазами.

– Дом начал планировать свою поездку в Эдинбург за несколько недель до того, как вы получили записку от Тристана. У меня есть письма от клиента, заметки по поводу информации, которую он…

– В Эдинбург? – перебил ее Максимилиан, поняв, что надежды побеседовать с Мэнтоном не осталось. – Он в Шотландии?

Она вздохнула.

– Полагаю, нет смысла это скрывать. Он уплыл на корабле вчера утром.

– Будь оно все проклято. Значит, у него фора в один день.

– Ехать за ним бесполезно. Ему известно о местонахождении Тристана не больше, чем мне. По правде говоря, перед самым его отплытием мы обсуждали свое беспокойство по поводу того, что от Тристана не было вестей уже не первый месяц. Это совершенно на него не похоже.

– Очевидно, Бонно уже тогда планировал свою поездку в Англию.

– Не думаю. Он бы нам об этом написал. Дом, я и Тристан очень близки. У нас нет секретов друг от друга. Дом сказал бы мне, получи он весточку от Тристана.

– Если только Дом сам не участвует в интригах вашего брата.

Ее лицо вспыхнуло от гнева.

– Он никогда не стал бы участвовать ни в каких «интригах».

На мгновение Максимилиан задумался. Он должен был признать, что Мэнтон имел безупречную репутацию честного и принципиального человека. С трудом верилось, что он мог потворствовать мошенничеству, особенно в отношении герцога.

А вот его сводный брат – совсем другое дело.

– Значит, ваш Тристан ничего не сказал ни одному из вас. Это лишь подтверждает его вину. Вероятно, ему было стыдно признаться в том, что он хотел меня облапошить.

Она покачала головой:

– Говорю же, с ним, должно быть, случилось что-то плохое. Это единственное логичное объяснение.

Максимилиану так не казалось, однако она явно отказывалась верить, что ее брат способен был совершить что-то плохое.

– Как бы там ни было, ничего из этого не поможет мне найти его. Он даже не оставил записку хозяину таверны и не сообщил мальчику-посыльному, что тому делать, если он уйдет до нашего прибытия. Вы должны признать, что это выглядит подозрительно.

– Да. И совершенно на него не похоже.

– У вас нет никаких мыслей по поводу того, куда бы он мог податься в Лондоне? – спросил он с нажимом.

– Говорю вам, он не может быть в Лондоне. По своей воле, во всяком случае.

Максимилиан порылся в памяти.

– Тогда, возможно, он отправился в ваше родовое гнездо. Оно в Йоркшире, не так ли?

Она резко рассмеялась.

– Верно, однако вы явно знаете о моей семье так же мало, как я о вашей. Мой самый старший сводный брат, Джордж, ненавидит всех нас, даже Дома. Дом встал на нашу сторону, желая защитить нас от него, так что Джордж и его оставил без гроша.

– И его?

Выражение ее лица стало мучительным.

– Из-за небрежности моего отца в вопросах, касавшихся наследования и… других вещей, Джордж сумел оставить нас всех троих без гроша. Как думаете, почему Дом занимается столь неджентльменским делом? Потому что у него нет выбора. – В ее голосе зазвучали нотки презрения: – Уверяю вас, Йоркшир – это последнее место, в которое отправился бы Тристан.

Разочарованный ее ответами, Максимилиан допил свой чай и, встав, вновь принялся расхаживать взад и вперед.

– Таверна была неподалеку от пристани. Возможно, он остался на борту корабля. Я могу просмотреть манифесты каждого судна, прибывшего за последнее время из Франции.

Она подняла бровь.

– Удачи. Каждый год через лондонский порт проходят тысячи кораблей, и это не учитывая судов поменьше. К тому же вы забыли, что паровые паромы ходят каждый день. Если он сел на один из них сразу после того, как вы с ним разминулись, то он уже мог вернуться во Францию.

Гори оно все синим пламенем!

– Паровые паромы не ходят по воскресеньям, так что, возможно, он все еще где-то поблизости.

– А возможно, он сел в почтовый дилижанс до Дувра, Брайтона или Саутгемптона, чтобы попасть на паром там завтра утром.

– Значит, вы правда думаете, что он мог вернуться во Францию?

Она пожала плечами:

– Возможно, что он вообще не покидал Францию. Он мог отправить эту записку откуда угодно.

– Он упомянул посыльного и назначил встречу.

– Верно. – Она стала покусывать свою пухлую нижнюю губу. – Возможно, записка была подделана.

Глаза герцога сузились:

– Вы цепляетесь за соломинки, мадам.

Она встала.

– Я знаю своего брата. Он не стал бы заманивать герцога на встречу, если бы сам не имел твердых намерений на нее явиться.

Максимилиан выругался. Ему и правда не давало покоя, что Бонно сам не явился к нему домой. Умный мошенник пришел бы лично, попросив денег за то, чтобы привести самозванца. Он попытался бы выудить из него столько, сколько было возможно. Если же целью Бонно было заманить Максимилиана туда, где деньги из него было выудить легче, то почему он ушел еще до его прихода?

Ему неприятно было это признавать, однако она была права: все произошедшее не имело смысла. Однако это не означало, что он перестанет искать ее брата. Максимилиан просто не мог этого сделать, если был хотя бы малейший шанс, что Питер жив.