— Сестра моя, я устал. Приюти меня на один день.

— Дедушка дервиш, — ответила мать, — моя жизнь принадлежит гостям. Заходи к нам, почет тебе и место.

Дервиш вошел в нашу палатку и сел на подстилке. Я была в ту пору девушкой. Вижу — дервиш не сводит с меня глаз. Немного спустя вернулся с работы отец. Он увидел гостя, обрадовался ему, поздоровался и сел с ним рядом. Мы с матерью приготовили угощение. Гость и отец поели, попили, а когда мы убрали скатерть, отец обратился к пришельцу:

— Дедушка дервиш, расскажи нам, откуда ты идешь и куда путь держишь?

— Сейчас время, когда кочевники поднимаются в горы на летние пастбища. Вот я и решил пойти к ним, чтобы собрать немного масла, сыру да шерсти. Так я переходил с кочевья на кочевье, пока не добрался до вас. Я хотел пожить здесь несколько дней, а затем идти дальше.

— Добро! — сказал отец. — Так вот, дедушка дервиш, пока ты здесь, днем делай свои дела, а вечером обязательно возвращайся к нам. Да не стесняйся, будь как дома. Наш долг ухаживать за тобой и почитать тебя как гостя.

Так он провел у нас сорок дней и стал своим человеком. Как-то раз он попросил выдать меня за него замуж. Отец посоветовался с матерью и выдал меня за дервиша. В том же году, когда я вышла замуж, умерли мои отец и мать. Кроме мужа-дервиша у меня никого не осталось. Мы распродали скотину, которая досталась нам после смерти родителей, устроили поминки и пустились в путь. Я не знала, куда мы шли, и расспрашивала об этом дервиша. Но он ничего мне не поверил. Через десять дней мы пришли на это самое место, где скрещиваются сорок дорог, и дервиш качал строить дворец, словно из-под земли выкапывая деньги на постройку.

Прошло некоторое время, и я почувствовала себя матерью, а через сорок дней у меня родился сын.

Когда сыну исполнилось сорок дней, дервиш пришел ко мне, отнял у меня дитя и стал растить его сам. Сколько я ни упрашивала вернуть мне ребенка, ничего не помогало. Так жили мы: он — в заботах о ребенке, а я — в слезах и печали. Однажды, когда мальчик стал уже ходить, дервиш поставил передо мной таз, связал ребенка по рукам и ногам, и тут же, у меня на глазах несмотря на мои мольбы, крики и плач, обезглавил его. Затем он вытопил из него жир и слил этот жир в маленький кувшин, который запер в сундук. Дервиш никого не подпускал к сундуку, а ключ от него постоянно держал при себе. Вскоре он стал кормить и поить каждого путника, который показывался на одной из этих сорока дорог. И в чью бы пишу он ни вливал по одной капле вытопленного из ребенка жира, тот мгновенно превращался в золотой слиток. Так в течение семи лет он превращал всех путников в золото и набивал им свои подвалы. Когда же на донышке кувшина оставалось всего несколько капель жира, он приготовил плов и предложил мне поужинать вместе с ним.

Все семь лет со дня убийства сына я не ела ничего из того, что готовил мой муж, а варила себе пищу сама. И тут я стала подозревать, что он хочет накормить меня последними каплями жира и превратить в слиток золота. Но я не посмела отказаться. Дервиш положил нам обоим плова на одно блюдо, поставил его передо мною и сказал:

— Не бойся, я не превращу тебя в золото. Теперь мы будем жить в мире и наслаждаться нажитым богатством.

Я сразу догадалась, что он хочет обмануть меня и что жир положен в ту часть плова, которая была обращена ко мне.

Я попросила дервиша сходить за солью и, когда он вышел из комнаты, незаметно повернула блюдо так, что моя доля очутилась против его места. Мы принялись за еду и едва съели две-три горсточки риса, как капля жира начала оказывать на дервиша свое действие. Тогда он понял, что я сделала с блюдом плова, и поднялся с места. Я хотела было бежать, но он успел схватить меня своей жирной рукой и вымазал мне половину лица. Дервиш обратился в слиток золота, а у меня половина лица и тела отнялась, затвердела, и ее постигла та же участь. Теперь, о Хатэм, приди и смажь мое полумертвое тело лекарством, которое тебе дал врач.

Хатэм пошел за занавес и увидел лежащую на ложе красавицу, у которой половина тела золотая. Как только он смазал лекарством тело молодой женщины, оно сразу ожило.

Красавица встала с ложа и продолжала:

— О Хатэм, когда дервиш обратился в слиток золота, я стала раздумывать, что делать мне с таким богатством. Тогда приказала я старой служанке привезти из города ювелиров, которые все время переплавляют золотые слитки в разную посуду и, как ты сам видишь, я раздаю ее спутникам. Вот уже семь лет, как я исполняю свой обет, а золота в подвалах словно и не убавилось.

— Что же ты сделала из того золотого слитка, в который превратился дервиш? — спросил Хатэм.

— Я велела выплавить из него золотую посуду в первую очередь.

Красавица и Хатэм спустились в подвалы, и Хатэм увидел, что они наполнены слитками золота. Они оба начали смазывать эти слитки чудесным лекарством. Одной капли его было достаточно для того, чтобы золотой слиток вновь превратить в человека.

Воскрешенные из золотых слитков люди выходили из подвалов и, как ни в чем не бывало, направляли путь к своим домашним очагам. К вечеру в подвалах не осталось ни одного слитка. Хатэм и красавица подарили дворец со всем имуществом рабам и слугам, призвали кази и подписали между собой брачный договор. Потом они сели на коней, и Хатэм повез жену в свой дом.

Весело и счастливо зажил Хатэм с женой и до самой смерти выполнял свой обет.

Они ели, пили и наслаждались жизнью. И вы ешьте, пейте и жизнью наслаждайтесь.

САПОЖНИК МАМЕД

то-то был, кого-то не было. Когда-то давно жил один бедняк-сапожник по имени Мамед. Как Мамед на бился, как ни старался, больше одного гроша в день заработать не мог. Детей у него не было: жена да сам. Вечером, когда он возвращался с базара, он покупал на заработанный грош хлеба и луку и приносил домой. Так и жили они с женой.

В этом же городе проживал один гуляка. Как-то раз приносит гуляка к Мамеду пару башмаков и говорит:

— Сколько возьмешь, чтобы поставить заплаты?

— Сколько бы я ни работал, мой дневной заработок один грош, — ответил Мамед.

— Я заплачу тебе два, — сказал гуляка. — Но расскажи, как ты живешь на один грош?

— Да как сказать?! — смущенно ответил Мамед. — Вечером, когда возвращаюсь с работы, на этот грош я покупаю хлеба и луку и приношу домой. Так и живем. Гуляка подумал: «Надо пойти посмотреть, какая у него жена!».

Он уплатил деньги, получил заплатанные башмаки и с базара пошел прямо в дом к Мамеду. Увидел гуляка, что жена Мамеда — красивая, стройная женщина, и завел с ней беседу.

— Где Мамед?

— На базаре башмаки чинит, — ответила жена.

— Я его названый брат, — сказал гуляка. — Как вы живете?

— Да как живем? — вздохнула жена Мамеда. — За день муж зарабатывает один грош и на эти деньги покупает хлеба и луку и приносит домой. Так и живем.

— Я должен с ним повидаться, да тороплюсь, мне некогда, — сказал гуляка. — Меня караван с товарами ждет. — Потом с деланным сочувствием поглядел на жену Мамеда и продолжал. — Разве можно жить одним луком да хлебом? Когда придет Мамед, скажи ему, что если он не принесет тебе фунт масла, фунт меду и разные сласти, то ты с ним больше жить не будешь.

В этот день Мамед получил два гроша. Он купил побольше хлеба и луку и принес домой. Обычно жена каждый день выбегала ему навстречу. Но на этот раз видит Мамед, что она даже не поглядела на него. Молча положил он перед ней хлеб и лук.

— Вот тебе мое слово, вот тебе моя клятва, — сурово заговорила жена, — если завтра вечером ты не принесешь мне фунт масла, фунт меду и сласти, я с тобой больше жить не буду!