Изабо Империя как кость в горле, и уже невозможно понять, что для нее на первом месте — политические амбиции или личная месть. Разумеется, даже самым закоренелым врагам Люксембургов уже было ясно, что к убийству ее отца и всего баварского рода на том турнире императорский дом отношения не имеет, но это уже давно не имело значения для Изабо. Если бы Рудольф не сотрудничал с Конгрегацией, если б не строил единовластную Империю — не было бы у него таких врагов, не было бы Каспара, не было бы поводов его ненавидеть и не было бы того взрыва. Примерно такова была логика Изабо, если верить добытым сведениям, и перебить эту логику (а точнее, ее полное отсутствие) было невозможно. А еще она просто желала власти, всей, какую только сможет взять. Страстно и бешено, больше, чем любовников, которых имела предостаточно, о чём известно было и безо всяких шпионов.

Имелся и еще один неприятный момент: те самые сведения, добываемые с невероятным трудом и через трупы агентов и осведомителей, все больше и уверенней говорили о том, что не один только Австриец привечает подле своей персоны сомнительных личностей с сомнительными способностями.

А главное — все больше возникали подозрения, что оные способности имеются в распоряжении и самой Изабо. По крайней мере она сама полностью была в том уверена, посему ко всем прочим поводам и причинам ненавидеть Конгрегацию и Империю добавлялась и эта. Цеховая солидарность, мрачно усмехнулся Висконти на очередном совещании в присутствии Фридриха, с той же угрюмой усмешкой добавив: «Что-то правители земные все больше увлекаются тем, что грозит карой небесной. Не иначе последние времена настают». Отец Бруно тогда нахмурился и без единого намека на улыбку заметил, что это вполне может оказаться не шуткой. И помня Бамберг, Фридрих возражать не стал…

И как ни крути, а однажды придет время решать и французский вопрос. А пока — пока надо было выжить и победить здесь и сейчас. Что ж, вот и посмотрим, не ушли ли в пустоту годы усилий и прорва серебра, потраченного на содержание, перевооружение и наём инструкторов…

— Не спится?

Не стоит недооценивать других…

Того, как Альта проснулась и уселась на постели, завернувшись в плед, он тоже не услышал. Это плохо. Устал. Еще ничего не началось, а уже устал… Плохо. Надо собраться.

— На том свете отосплюсь, — улыбнулся Фридрих, присев рядом, и она нахмурилась, поддав ему кулаком под ребра:

— Если с тобой что-то случится, Висконти с меня голову снимет. Не порть мне карьеру expertus’а и ложись.

— Ты сможешь вести?

Грегор мгновение помедлил, повел плечами, невольно обернувшись на тело на траве, и кивнул:

— Да, майстер Бекер. Я в порядке.

— У этого не будет последствий? — кивнув на покойника, спросил Курт, и Харт нервно хмыкнул:

— Главное — вовремя спросили… Нет, — посерьезнев, ответил он, поудобней устраивая сумку на плечах. — Он не встанет, если вы об этом, камень так не работает. И его неприкаянная душа не будет здесь витать.

— Будет, — возразил Мартин со вздохом и пояснил, встретив настороженный взгляд: — Точнее, может витать. В легендах жителей Винланда говорится, что к убитому виндиго призывается шаман, который должен перехватить злого духа и отправить «в Нижний Мир», иначе дух может вернуться. Впрочем, также есть мнение, что достаточно убить его, размозжив голову, что мы и имеем… В любом случае, если останемся в живых — направим сюда expertus’ов, дабы быть уверенными.

Курт удовлетворенно кивнул, и Грегор, глубоко переведя дыхание, молча махнул рукой и двинулся вперед.

Проводник шел теперь медленней, чем прежде, прислушиваясь едва ли не при каждом шаге. Спустя полчаса он и вовсе остановился, озираясь.

— Я говорил, что не надо идти шаг в шаг, — тихо произнес он, — но сейчас именно так. Шаг в шаг за мной, и быстро.

— Поняли, — за всех подтвердил Мартин, и тот снова махнул рукой, указывая направление.

Курт бросил взгляд направо и налево, снова пытаясь увидеть хоть что-то, но вокруг по-прежнему был просто лес, самый обычный, такой же, как десятки других лесов, виденных до сего дня. По затылку мелкой толпой пробежались неприятные холодные мурашки; этот спокойный тихий лес, наполненный птичьим щебетом, пугал больше, чем мертвые деревни-призраки, чем рычащий в лицо ликантроп, чем любая из тех опасностей, что встречались за все годы службы — в первую очередь потому, что опасность эту нельзя было ни увидеть, ни почувствовать, ни хотя бы заподозрить…

— Что-нибудь чувствуете? — тихо спросил Мартин за спиной, и напряженный голос фон Вегерхофа так же негромко отозвался:

— Нет. Вообще ничего. Только сам Предел повсюду. Из меня проводник не вышел бы.

Мартин шумно вздохнул и умолк.

Курт едва удержался от того, чтобы обернуться, хотя и так знал, что лицо стрига сейчас мрачнее тучи — тот явно ощущал себя непривычно беззащитным, еще более потерянным, чем его сослужители. За все время пребывания в Пределе фон Вегерхоф ни разу не отпустил ни одной из своих шуточек, не произнес ни единого лишнего слова. Таким молчаливым, сосредоточенным и сумрачным Курту его видеть доводилось нечасто…

— Всё, — решительно проговорил Грегор, когда это безмолвное шествие стало казаться уже бесконечным, как сама вечность. — Мне нужен отдых.

— Да и темнеет, — заметил Харт, и лишь сейчас Курт понял, что уже давно всматривается в траву под ногами, чтобы сделать следующий шаг — сумерки и впрямь сгущались, и довольно быстро. — Надо бы набрать сушняка и выбрать местечко для ночлега.

— Для ночлега? — переспросил Мартин настороженно. — Сушняка? Хотите развести огонь, здесь? Нас ведь могут увидеть.

— Вряд ли Урсула станет бродить по Пределу ночами, ей это незачем: если она что-то делает с магистериумом — она сейчас подле него. А без огня в таком глухом лесу, согласитесь, майстер Бекер, всем нам будет не слишком уютно: случись что — вы этого даже не увидите во мгле. Я не знаю, могут ли здесь напасть животные или… или что иное, но ничего лучше костра для собственной безопасности в таких ситуациях человек еще не придумал. Пока Грегор еще в силах, — подытожил Харт, не услышав ответа, — пройдемся сколько сможем, каждый соберет все, до чего дотянется, потом он выберет нам подходящее местечко, и остановимся.

— Он прав, — все так же негромко согласился фон Вегерхоф. — В такой темноте какой-то толк будет лишь от меня одного.

— Я не думаю, что нам есть чего опасаться, — ободряюще улыбнулся Харт. — Но так спокойней.

С этим уже никто не спорил, и когда спустя еще час в уже густеющей темноте их маленький отряд расселся вокруг крохотного тихо потрескивающего костерка, стало почти физически ощутимо, как овладевшее всеми напряжение тает и унимается. Пляшущие над сухими ветками языки пламени словно были окном в прежний привычный мир, оставшийся за границами Предела, чем-то обыденным и простым, успокаивающим, понятным.

Грегор, за этот день осунувшийся и словно истаявший, постепенно приходил в себя, хоть и казался больным, коего бездушный эскулап выволочил на прогулку.

— Я в порядке, — улыбнулся он, в десятый раз поймав на себе пристальный взгляд Курта. — Просто притомился. Мне еще ни разу не приходилось так долго… Но это даже здорово. Теперь я знаю, что могу.

Харт недовольно поджал губы, явно желая высказать отпрыску все, что думает, однако промолчал. Фон Вегерхоф усмехнулся, переглянувшись с Мартином, и уже серьезно спросил:

— Это в порядке вещей — столь долгий путь? Мы делаем большой крюк или имеем удовольствие познавать на собственной шкуре временные игры Предела?

— Это Предел, — вздохнул Грегор. — Я иду практически по прямой, но эта прямая вытягивается все больше и больше… Нет, наша цель от нас не уходит, камень все ближе, я знаю. Просто с каждым шагом оказывается, что идти до него дольше, чем было еще шаг назад. Но уверен, что завтра мы будем на месте.