– Пристегнись и сиди тихо, – приказал он.

Только через пару секунд я понял, что слышу его голос не через приёмник. В динамике шлема стояла мёртвая тишина.

– Их глушилка помощнее, чем я видал раньше, – чересчур спокойно заметил Нэйв. – Слишком хорошая техника для маленького клана…

Это тоже не придавало оптимизма. Никогда у Серых не было вообще сколько-нибудь толковых приборов. Могли, конечно, отбить новую машину где-нибудь у границ Республики. Но ведь могли и найти серьёзных друзей.

Нэйвин стянул шлем и взял в руки обычную рацию, пытаясь связаться с остальными машинами по ней. Филин ответил.

– Сеть исчезла, – отметил и он, – с Дэни никак не связаться.

Так тоже было еле слышно, но уже хоть что-то.

– Остановитесь, – вдруг приказал Нэйвин. – Разворачиваемся. Все назад!

Я удивлённо воззрился на него. Нэйвин не обратил внимания.

– Но почему? – решился спросить я. – Там два паука, Дэни их видел. Направление движения ясно. Мы их и без связи догоним!

– Это приказ, – кратко ответил Нэйв.

Я пожал плечами. Ни голос, ни выражение лица брата мне совершенно не нравились.

А ещё мгновение спустя вновь заработала сеть. В шлеме раздались чьи-то голоса, напряжённо обсуждавшие приказ Нэйвина. Я интуитивно глянул на радар – и тут же растерянно произнёс:

– Нэйв… Радар…

Нэйвин тоже взглянул на экран. Я ждал, что он будет браниться, но Нэйвин только кратко произнёс, обращаясь к соратникам:

– Стоп. Филин, код 8-16. Всем выключить сеть.

Яркие точки на экране радара показывали наше местоположение на карте. Вокруг синих точек машин наших товарищей расположилось алое кольцо неопознанных врагов.

Окружены. Мне показалось, что я вот-вот лишусь сознания.

***

Миу

Я проснулась от лучей солнца. Рассеянных, бледных, почти растворившихся по пути в ветках деревьев и приглушённых тенями листвы, но… Я не сразу поняла, что это. Дрожащий, неровный дневной свет плясал за закрытыми веками красновато-жёлтыми пятнами. Совсем не так, как пронзительный и холодно-ровный свет лампы, включающейся у тебя над головой вместе с сигналом будильника.

Я широко распахнула глаза и резко поднялась, уставившись в окно. Спросонья я не сразу вспомнила, что я здесь делаю и как тут оказалась.

Кухня была пуста, тишину нарушал только ветер там, снаружи. Похоже, в доме я проснулась первой. Не зная, что можно делать до появления хозяйки, я решила оставаться на месте. Только быстренько, воровато оглядевшись, сменила бледно-голубую пижаму, которую мне одолжила Оэн, на прежнюю свою одежду.

Часы показывали уже почти девять, и я была уверена, что Оэн и её дети скоро проснутся и выйдут завтракать. На базе подъём звонили в шесть-семь утра, и я, привыкшая к такому распорядку, спать совсем не хотела. В доме Оэн, похоже, жизнь устроена иначе.

Интересно, куда всё-таки уехал Нэйвин?.. Я вдруг вспомнила, что вчера сказала Оэн. Варха! Варха ведь уехал с Нэйвином! Он-то точно не приспособлен ни к каким внезапным событиям… Нэйвин и Койя много раз уезжали и возвращались, мне ни на миг не могло прийти в голову, что и они рискуют. Но я вдруг поняла, что меня кольнул страх и за самого Сарыча. А вдруг Нэйвин…

Я тут же переключилась на рассматривание кухонной стены. Не хватало ещё волноваться из-за Сарыча! Тьфу, да он же один из них, более того – главный из них. Ненавидеть и презирать, только так. Если его пристрелят где-нибудь в походе, то так ему и надо. Я ничуть не буду… нет, буду. Я вдруг поняла, что слёзы уже наворачиваются на глаза, при одной мысли о подобном. К своему ужасу, я осознала, что безумно хочу возвращения Нэйвина.

Почему-то воображение нарисовало встречу после разлуки самыми яркими и привлекательными красками. Отчего же перед глазами никак не хочет исчезнуть слишком волнительная картина: Нэйвин, возвращаясь, улыбается – не звериным оскалом, как он делает при виде Вархи или просто когда злится, а той озорной, хитрющей и всё же приятной улыбкой, как там, в Южном посёлке. Можно даже без поцелуя. Хотя нет. Нельзя…

Я жутко разозлилась на саму себя. И даже сама себя шлепнула по щеке, надеясь прийти в себя и возвратить разум – и тут же пожалела об этом, разбередив ссадину от удара Койи.

Нет, вроде-бы-Мия, ты вовсе не кошка. Ты бродячая собачонка, всей душой потянувшаяся к первой встречной руке, что не била, а погладила.

Если бы я не выплакала все слёзы за предшествующие дни, то точно бы разревелась от отвращения к себе. Разве можно было всегда уверять себя, что где-то в глубине души ещё сохранила остатки гордости, не выбитые деспотичной Койей, тайно надеяться лишь на одно – удрать и вернуть себе человеческое достоинство, и вдруг за пару дней изменить высокие мечты о свободе вот на это… на унизительное влечение к человеку, практически воплощающему всё, что мне ненавистно?!

…Оэн вскоре пришла на кухню. Она была ещё в пижаме, только накинула сверху пушистый жёлто-оранжевый халат.

– Доброе утречко! – Оэн улыбнулась мне, щуря заспанные глаза, и тут же зашагала мимо меня к холодильнику. – Ещё спишь?

– Нет, – предельно бодро произнесла я и села.

Лучше бы заняться чем-нибудь, пока не пришёл Сокол. А то будет смотреть своим сердитым взглядом. Я взяла со стула свою одежду и спросила, чем я могу помочь сегодня.

– Да вот что-нибудь на завтрак надо бы сделать, для начала. Не знаю, что. Не хочу кашу. Давай яичницу, что ли, пожарим. Тут вот и сыра кусочек остался… зеленушку можно пойти нарвать. Нормально будет, наверно…

– А муки нет? Я могла бы сделать пирог…

Оэн не успела ответить – в соседней комнате проснулся кто-то из детей. Похоже, старшая. Пронзительно визжа, она, кажется, принялась будить брата. Тот вскоре начал что-то кричать в ответ, а потом, судя по глуховатому звуку, они принялись лупить друг друга подушками. Оэн бросила кусок сыра, который собиралась нарезать, и побежала унимать юных хулиганов.

К воплям детей присоединился возмущённый голос Оэн. Она пыталась увещевать малышей, но, похоже, толку от этого было мало. А вот пару мгновений спустя всё перекрыл сердитый голос разбуженного шумом Сокола, и всё мгновенно стихло.

Я всё-таки захотела приготовить пирог – убедила Оэн, что он стоит лишнего получаса ожидания. Всё равно за стол никто особо не торопился – дети убежали во двор играть и утянули за собой отца, почти сразу к ним отправилась и Оэн.

Рецепту меня научила Шиана, но Койя всегда говорила, будто я готовлю его гораздо лучше. По-моему, она просто хотела меня похвалить – лично я никакой разницы не видела. Звать кого-то к завтраку не пришлось – когда пирог в духовке начал подрумяниваться, все сами собрались, ведомые запахом. Даже Сокол весьма дружелюбно поинтересовался, чем так бесподобно пахнет. Так и сказал. После этого мне стало страшно, как бы ничего не подгорело, но – обошлось. Пирогом все остались более чем довольны.

– Просто чудесно! – беря уже третий кусок, промурлыкала Оэн, а потом рассмеялась: – Надеюсь, Нэйвин разрешит тебе приходить к нам почаще! Мне кажется, я теперь постоянно буду только и мечтать, что о ещё одном кусочке этой вкуснятины.

– Я могу записать рецепт… – предложила я, хотя предложение бывать здесь почаще показалось более чем заманчивым.

– Ой, я не лучшая кухарка, – отмахнулась Оэн. – Вряд ли рецепт мне поможет. По-моему, готовить – это какой-то особый талант.

Я хотела сказать, что вчера был очень вкусный ужин, но побоялась. Я и так сижу за одним столом с семьёй командира Птиц. Так ещё и распоясалась, болтаю, когда не очень-то и спрашивают. Здесь, похоже, меня никто обижать не собирается, но зачем привыкать? Скоро придётся вернуться на базу.

После завтрака Соколу кто-то позвонил, и он ушёл. Оставшийся день прошёл просто чудесно – между работой по дому и работой в небольшом огороде было немало времени просто для отдыха, Оэн и дети относились ко мне как-то по-семейному доброжелательно, и я почти позабыла о тревогах и волнениях. Одно только смутное ощущение тоски мучало меня здесь – я никак не могла перестать думать, что у меня могла бы тоже быть семья, и где-то там, далеко-далеко, она и была… только мы никак не могли встретиться.