Щенок, бросив гоняться за хвостом, из своего угла дружно поддержал чужую радость громким лаем.

— Не спорю, девчонка — крепкий орешек. Но ты меня знаешь, я никогда не беру то, что само в руки идет. Само приплывает, сам знаешь что. Оно пахнет дурно. Я добиваюсь неприступных любой ценой и не люблю быстрых побед.

— Или добиваю… — парировал друг, нехорошо усмехнувшись, и кинул в рот сразу пяток оливок.

— В любви и на войне все средства хороши, — пожав плечами, потянулся за мясной нарезкой.

— И куда тебя это завело в прошлый раз? — хмыкнул собеседник, не сдаваясь.

Чувствуя, что разговор заходит не туда, сжевал кусочек бекона, поставил бокал на стол и, наконец-то, задал мучивший меня вопрос:

— Молодой был и горячий… а вообще, время покажет, — туманно поставил точку в разговоре. — Что ты мне можешь сказать по эскадрилье, которую я разнес к гхырам на орбите Терры? Что с самой тюрьмой?

На лице полковника промелькнула тень страха. Пара капелек пота выступила на висках. Пальцы, сжимающие хрусталь бокала побелели, выдавая волнение.

— А что с тюрьмой? Она на месте. Заключенные на месте.

— Ты что-то темнишь, Ульф? Там что-то случилось. Все заключенные и охрана инфицированы. Потеряли разум. Охотятся друг на друга и жрут сырьем, — я привстал с дивана, склонился над столиком, упираясь ладонями в края и нависая над Ульфом. — Кто-то намеренно или случайно их инфицировал. Что ты про это знаешь?

— Марк, слушай… Ты мне друг, и я как друга тебя прошу, не лезь в это дело, — побледневший полковник, достал платок и вытер выступившую испарину. — Забудь, все что видел. И ребятам своим скажи помалкивать.

— А то, что? — я распрямился, глянул с вызовом сверху вниз, чувствуя в его словах скрытую угрозу.

— Сам знаешь. Дальше Элизия не сошлют, — не реагируя на мой вызов, устало отмахнулся Ульф. — Будет как в старинной песне: «…и молодая не узнает, какой у парня был конец».

— Все гораздо хуже, Ульф, — я опустился на сиденье, недовольно скрипнувшее подо мной, и наполнил новый бокал янтарной жидкостью. — На моей базе сотня человек с такими же рожами. А рядом возле радиоактивной помойки под названием Аврора кружат те самые странные истребители.

Полковник крякнул, некрасиво оттопырил губу, беспомощно глянув на меня, залпом выпил весь бокал, отшвырнул его в угол, напугав щенка, и яростно потер ладонями лицо. Холодок, пробежавший по позвоночнику, мне не понравился. Он всегда был предвестником очень больших неприятностей, в которые я вляпался по самое не хочу. Чувствовал, что сейчас услышу то, чему совсем не образуюсь. Внутренне напрягшись, я сверлил глазами по-детски растерянное лицо друга. Я знавал его всяким. Наглым, злобным, ненавидящим, по-глупому влюбленным, просящим, обиженным. Но ни разу на моей памяти на его лице не было такой беспомощности, а враз поникшем теле — обреченности.

— Это вторжение, — побледневшими губами прошептал Ульф, трясущимися пальцами пытаясь налить коньяка в новый бокал. Горлышко звонко цокало о хрусталь, проливая драгоценную влагу мимо. Щен, сражавшийся с какой-то замызганной тряпкой, откликнулся веселым лаем. Плюнув, полковник приложился к горлышку бутылки, как настоящий выпивоха.

Глава 45

Витори Ристаль

— Йонас, я ввела код. Правь к первому ярусу. К запасным ангарам. Там и сядем. Система пропуска оповещена.

— Слушаюсь, мэм, — кивнул пилот, направляя капсулу к куполообразному выступу в верхнем секторе. При приближении красные огни сменились на зеленые. Две секции, напоминающие щиты на земных обсерваториях, разошлись в стороны, пропуская корабль внутрь. Пока пилот приземлялся, виртуозно вписываясь в нужную дорожку мигающих посадочных огней, я оглядывалась на встречающих. Энергетическая стена, сохраняющая атмосферу и тепло, отделяла неширокий парковочный отсек, рассчитанный на один корабль, от остальной зоны, где с комфортом могли находиться люди. За ней стояли двое военных. В слегка размытых силуэтах не угадывалось знакомых черт.

М-да, среди них Ластера нет. Жаль! Надеюсь, он вернулся.

Я всматривалась в незнакомую фигуру полковника, говорящего с кем-то по токеру, пока небольшое помещение ангара проходило обработку и заполнялось воздухом. Щиты за нами закрылись, и послышалось характерное шипение. Иллюминаторы тут же запотели. Бортовой компьютер сообщил, что через три минуты обработка будет закончена, и входной люк откроется.

Пошатываясь, тяжело поднялась, потянулась, разминая затекшие суставы. От острой боли в боку потемнело, я согнулась, зашипев проклятия.

— Вам плохо? — пилот подхватил на руки, не давая упасть на пол.

— Все в порядке, Йонас. Вряд ли сломано ребро, скорее просто ушиб. Я могу идти сама, — боль быстро отступала, убеждая в правильности диагноза.

Мужчина с сомнением оглядел мою изрядно потрепанную внешность, но вернул обратно на ноги. Сам он выглядел немногим лучше меня. Одернув лохмотья, закинула превратившуюся в старую паклю грязно-серую косу за спину и уверенно потопала на выход, гадая, кто ожидает меня за барьером. Пилот шел следом, держась немного сзади.

— Подполковник Норвей, временно исполняющий обязанности главы сектора Элизий, — по-военному представился кареглазый шатен, приложив руку в приветствии к эполету. Высокого роста, плечистый, гладко выбритый, со знакомой татуировкой гадюки на виске. В идеально отглаженной зеленой форме он производил приятное впечатление. Я вспомнила, что перед отлетом на прием, вызвала подполковника из отпуска.

— Адмирал Ристаль, глава сектора Элизий, — представилась, глядя на свое непрезентабельное отражение в распахнувшихся от удивления глазах подполковника. Предвосхищая вопросы, тут же отдала распоряжения. — Доложите обстановку…

— Во время вчерашнего дежурства райдо Энси случилось происшествие. Сразу после посещения базы полковником Ронаном Берге, прибывшим с проверкой, исчез доктор Вариэль. Предположительно вчера вечером. Нынешнее место пребывания не установлено. На утренней перекличке его не было. Об этом было доложено в Управление.

Я кивнула. Про кражу доктора мне рассказал Ронан. Пытаясь остановить вторжение карагов, он нейтрализовал итоги «успешной» работы ренегата и предателя по проницаемости консервирующего газа, похоронив их на Авроре. При воспоминании о Берге что-то сжалось внутри от жалости и сожаления. Взяв себя в руки, выдохнула, успокаиваясь, попросила у богов помощи и спокойно выдала:

— Подполковник, на базе вводится режим полной боевой готовности. Обеспечьте эвакуацию людей из отсека гибернации и нижних ангаров, подготовьте их для отсоединения. Все скайлинги перегоните сюда наверх, в запасные ангары. Откройте лазарет в игровой зоне на четвертом уровне. Как только эвакуация будет закончена, начинайте неполное отсоединение нижних отсеков. Исполняйте.

— Адмирал, разрешите вопрос?

— Слушаю вас…

— Что случилось, адмирал? Почему такие приказы? Альянс объявил войну? — голос Норвея дрогнул на последнем слове, выдавая его волнение.

Вспомнив предупреждение Берге, стараясь сохранять самообладание, негромко произнесла:

— Возможное вторжение вооруженных сил карагов. Вероятность вторжения очень высока.

Подполковник и пилот за спиной тихо выругались. В глазах Норвея мелькнула злость и досада. Отдав честь, шатен развернулся и быстро исчез за дверью ангара. Тот час взвыла сирена, ставя всю базу на уши. Проходя к лифту, я услышала объявления о срочной эвакуации персонала с нижних уровней. Кабинка пришла на диво скоро. Я вошла и, обернувшись к пилоту, быстро оценив уставшую поникшую фигуру, попросила:

— Йонас, если хорошо себя чувствуешь, приведи себя в порядок и помоги перегнать скайлинги на новое место. Чем раньше сделаем, тем лучше. Но если плохо себя чувствуешь, в игровой зоне лазарет. Там тебе…

— Я в порядке, леди. Помогу, — не дав договорить, перебил мужчина, демонстративно распрямляя плечи.

— Приказ на допуск я отправлю, только доберусь до кабинета. Тебе на второй уровень, в зону личного состава. Там все есть. Найди дежурного и спроси.