Афанасий Фет 1820–1892 «Измучен жизнью, коварством надежды…» Die Gleichmäß igkeit des Laufesder Zeit in allen Köpfen beweistmehr, als irgend etwas, daß wir Alle in denselben Traum versenkt sind, ja daß es Ein Wesen ist, welches ihn träumt. Schopenhauer, Parerga II, § 29[5] 1 Измучен жизнью, коварством надежды, Когда им в битве душой уступаю, И днем и ночью смежаю я вежды И как-то странно порой прозреваю. Еще темнее мрак жизни вседневной, Как после яркой осенней зарницы, И только в небе, как зов задушевный, Сверкают звезд золотые ресницы. И так прозрачна огней бесконечность, И так доступна вся бездна эфира, Что прямо смотрю я из времени в вечность И пламя твое узнаю, солнце мира. И неподвижно на огненных розах Живой алтарь мирозданья курится, В его дыму, как в творческих грезах, Вся сила дрожит и вся вечность снится. И всё, что мчится по безднам эфира, И каждый луч, плотской и бесплотный, — Твой только отблеск, о солнце мира, И только сон, только сон мимолетный. И этих грез в мировом дуновеньи Как дым несусь я и таю невольно, И в этом прозреньи, и в этом забвеньи Легко мне жить и дышать мне не больно. 2 В тиши и мраке таинственной ночи Я вижу блеск приветный и милый, И в звездном хоре знакомые очи Горят в степи над забытой могилой. Трава поблекла, пустыня угрюма, И сон сиротлив одинокой гробницы, И только в небе, как вечная дума, Сверкают звезд золотые ресницы. И снится мне, что ты встала из гроба, Такой же, какой ты с земли отлетела, И снится, снится: мы молоды оба, И ты взглянула, как прежде глядела. 1864?
«Жизнь пронеслась без явного следа…» Жизнь пронеслась без явного следа. Душа рвалась – кто скажет мне куда? С какой заране избранною целью? Но все мечты, всё буйство первых дней С их радостью – всё тише, всё ясней К последнему подходят новоселью. Так, заверша беспутный свой побег, С нагих полей летит колючий снег, Гонимый ранней, буйною метелью, И, на лесной остановясь глуши, Сбирается в серебряной тиши Глубокой и холодною постелью. 1864 Смерть «Я жить хочу! – кричит он, дерзновенный. — Пускай обман! О, дайте мне обман!» И в мыслях нет, что это лед мгновенный, А там, под ним, – бездонный океан. Бежать? Куда? Где правда, где ошибка? Опора где, чтоб руки к ней простерть? Что ни расцвет живой, что ни улыбка, — Уже под ними торжествует смерть. Слепцы напрасно ищут, где дорога, Доверясь чувств слепым поводырям; Но если жизнь – базар крикливый бога, То только смерть – его бессмертный храм. «Озираясь на юность тревожно…» Озираясь на юность тревожно, Будь заветной святыне верна! Для надежды граница возможна, — Невозможна для веры она. Не дивись же, что прежнее пламя Всё твою окружает красу: Ты уходишь, но верное знамя На ходу над собой я несу. 14 сентября 1889 «Ещё люблю, ещё томлюсь…» Ещё люблю, ещё томлюсь Перед всемирной красотою И ни за что не отрекусь От ласк, ниспосланных тобою. Покуда на груди земной Хотя с трудом дышать я буду, Весь трепет жизни молодой Мне будет внятен отовсюду. Покорны солнечным лучам, Там сходят корни в глубь могилы И там у смерти ищут силы Бежать навстречу вешним дням. 10 декабря 1890 Алексей Жемчужников 1821–1908 Старость Сколько мне жить?. Впереди – неизвестность. Жизненный пламень еще не потух; Бодрую силу теряет телесность, Но, пробудясь, окрыляется дух. Грустны и сладки предсмертные годы! Это привычное мне бытие, Эти картины родимой природы — Все это словно уже не мое. Плоти не чувствую прежней обузы; Жду перехода в обитель теней; С милой землей расторгаются узы, Дух возлетает все выше над ней. Чужд неспокойному страсти недугу, Ведая тихую радость одну, — Словно хожу по цветистому лугу, Но ни цветов, ни травы уж не мну!.. Семьдесят пять лет 1 Два «древних» периода; Один уж мной воспет; Тот – семьдесят два года; Вот – семьдесят пять лет. 2 Три года пережиты; И все пока – поэт, Хоть с прозвищем «маститый» Я в семьдесят пять лет. вернутьсяРавномерность течения времени во всех головах доказывает более, чем что-либо другое, что мы все погружены в один и тот же сон; более того, что все видящие этот сон являются единым существом. Шопенгауэр (нем.) |
