Дмитрий Быков 1967 Киноведческие записки Противна молодость. Противна! Признаем это объективно. Она собой упоена, Хотя не может ни хрена. Она навязчива, болтлива, Глупа, потлива, похотлива, Смешна гарольдовым плащом И вулканическим прыщом. Ее настырное соседство (В отличье, может быть, от детства) Наводит мысли о конце. И мы меняемся в лице. Как, как?! И этому теляти С такими бабами гуляти И не заботиться о том, Что с ними станется потом?.. Он так спешит открыться миру, Он только с пылу, с жару, с жиру, — С него и бесится, пока Еще горит его щека От бритвы, а не от пощечин; Пока он мало озабочен Уместностью своих словес В компании других повес. На всех кидается с объятьем, Чужие пошлости твердит, И все, за что мы нынче платим, Ему еще дают в кредит. Ему практически задаром Достались шляния по барам, Полночной улицы пейзаж, Который был когда-то наш, Скамейки, лужи, светофоры, Бульвары, Ленинские горы… Читатель вспомнит сгоряча Про фильм «Застава Ильича» — И впрямь: кино шестидесятых Теперь об этих поросятах. В цепи прибавилось звено. А в девяностых нет кино: Есть мир расчиcленный, в котором Остались горечь, скука, гнет, Нам никогда не подмигнет… Как ни геройствуй, ни усердствуй, Владеет бедною душой Не грусть о юности ушедшей, А зависть к юности чужой. Но тайной радостью для взора И утешеньем для ума, Что безболезненно и скоро Она, как жизнь, пройдет сама. Зрелость Василий Жуковский 1783–1852 К самому себе Ты унываешь о днях, невозвратно протекших, Горестной мыслью, тоской безнадежной их призывая — Будь настоящее твой утешительный гений! Веря ему, свой день проводи безмятежно! Легким полетом несутся дни быстрые жизни! Только успеем достигнуть до полныя зрелости мыслей, Только увидим достойную цель пред очами — Все уж для нас прошло, как мечта сновиденья, Призрак фантазии, то представляющей взору Луг, испещренный цветами, веселые холмы, долины; То пролетающей в мрачной одежде печали Дикую степь, леса и ужасные бездны. Следуй же мудрым! всегда неизменный душою, Что посылает судьба, принимай и не сетуй! Безумно Скорбью бесплодной о благе навеки погибшем То отвергать, что нам предлагает минута! 1813
Михаил Лермонтов 1814–1841 «Я верю: под одной звездою…» Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены; Мы шли дорогою одною, Нас обманули те же сны. Но что ж! – от цели благородной Оторван бурею страстей, Я позабыл в борьбе бесплодной Преданья юности моей. Предвидя вечную разлуку, Боюсь я сердцу волю дать; Боюсь предательскому звуку Мечту напрасную вверять… Так две волны несутся дружно Случайной, вольною четой В пустыне моря голубой: Их гонит вместе ветер южный; Но их разрознит где-нибудь Утеса каменная грудь… И, полны холодом привычным, Они несут брегам различным, Без сожаленья и любви, Свой ропот сладостный и томный, Свой бурный шум, свой блеск заемный И ласки вечные свои. Середина апреля 1841 Весна Когда весной разбитый лед Рекой взволнованной идет, Когда среди полей местами Чернеет голая земля И мгла ложится облаками На полуюные поля, — Мечтанье злое грусть лелеет В душе неопытной моей; Гляжу, природа молодеет, Но молодеть лишь только ей; Ланит спокойных пламень алый С собою время уведет, И тот, кто так страдал, бывало, Любви к ней в сердце не найдет. 1830 Афанасий Фет 1820–1892 Пчелы Пропаду от тоски я и лени, Одинокая жизнь не мила, Сердце ноет, слабеют колени, В каждый гвоздик душистой сирени, Распевая, вползает пчела. Дай хоть выйду я в чистое поле Иль совсем потеряюсь в лесу… С каждым шагом не легче на воле, Сердце пышет всё боле и боле, Точно уголь в груди я несу. Нет, постой же! С тоскою моею Здесь расстанусь. Черемуха спит. Ах, опять эти пчелы под нею! И никак я понять не умею, На цветах ли, в ушах ли звенит. <1854> |
