1971 «Мне уж минуло…» Мне уж минуло сорок… Подымаюсь с трудом, но еще без подпорок простою — словно дом. Вижу новые тропы. Еще тверд на излом! Завожу я, — с чего бы? Разговор о былом. Мне уж минуло сорок… Я еще не старик! Но уже стал мне Дорог Каждый отнятый миг. И почти без надсада та взята высота. Голова не кудлата… Но еще не седа! Мне уж минуло сорок… Я уже на рубеже… В глубину поговорок я поверил уже. 1962–1972 «Молодость у всех была когда-то…» Молодость у всех была когда-то; Время спора, пикников и лыж. Трудно верить, Что была кудлата Голова того, кто нынче лыс! Трудно верить, что еще был розов личика восторженный овал. И морщины мрачные философ на высоком лбу не собирал. По утрам откуда эта вялость? Голова, с чего она бела?.. Как бы это там ни называлось, Молодость ведь все-таки была. 1972 Эльдар Рязанов 1927–2015 «У природы нет плохой погоды!..» У природы нет плохой погоды! Всякая погода – благодать. Дождь ли, снег… Любое время года надо благодарно принимать. Отзвуки душевной непогоды, в сердце одиночества печать и бессонниц горестные всходы надо благодарно принимать. Смерть желаний, годы и невзгоды — с каждым днем всё непосильней кладь. Что тебе назначено природой, надо благодарно принимать. Смену лет, закаты и восходы, и любви последней благодать, как и дату своего ухода, надо благодарно принимать. У природы нет плохой погоды, ход времен нельзя остановить. Осень жизни, как и осень года, надо, не скорбя, благословить. Владимир Соколов 1928–1997 «Еще лет десять буду молодым…» Еще лет десять буду молодым, Уж постараюсь. Быть белым, как черемуха, седым Не постесняюсь. Еще лет десять буду молодым, Хоть все содею. И даже если, как метельный дым, Не поседею. Еще лет десять буду молодым. За эти годы Я расскажу праправнукам своим Про все погоды. Про все обстрелы, про Москву-реку, Про дни и ночи… Нельзя же быть мне на таком веку Себя короче. 1978
«Жизнь прошла. И как перед началом…» Жизнь прошла. И как перед началом Новой – даже страшно произнесть — Обещанье счастья прозвучало В воздухе, как тающая весть. Это был какой-то новый город, Где совместно осень и весна. Ветер брал, как в юности, за ворот, За углом мерещилась она. Было все до ужаса знакомо, Вплоть до снега, листьев и дождя. Но нашел я только номер дома, Самого подъезда не найдя. Отчего же я не поразился, Что в минутной вечной тишине Совершенно юным отразился В навсегда исчезнувшем окне… 1978 Евгений Евтушенко 1932–2017 «А снег повалится, повалится…» А снег повалится, повалится, и я прочту в его канве, что моя молодость повадится опять заглядывать ко мне. И поведет куда-то за руку, на чьи-то тени и шаги, и вовлечет в старинный заговор огней, деревьев и пурги. И мне покажется, покажется по Сретенкам и Моховым, что молод не был я пока еще, а только буду молодым. И ночь завертится, завертится и, как в воронку, втянет в грех, и моя молодость завесится со мною снегом ото всех. Но, сразу ставшая накрашенной при беспристрастном свете дня, цыганкой, мною наигравшейся, оставит молодость меня. Начну я жизнь переиначивать, свою наивность застыжу и сам себя, как пса бродячего, на цепь угрюмо посажу. Но снег повалится, повалится, закружит все веретеном, и моя молодость появится опять цыганкой под окном. А снег повалится, повалится, и цепи я перегрызу, и жизнь, как снежный ком, покатится к сапожкам чьим-то там, внизу. 1966 «Когда мужчине сорок лет…» Когда мужчине сорок лет, ему пора держать ответ: душа не одряхлела?— перед своими сорока, и каждой каплей молока, и каждой крошкой хлеба. Когда мужчине сорок лет, то снисхожденья ему нет перед собой и перед богом. Все слезы те, что причинил, все сопли лживые чернил ему выходят боком. Когда мужчине сорок лет, то наложить пора запрет на жажду удовольствий: ведь если плоть не побороть, урчит, облизываясь, плоть — съесть душу удалось ей. И плоти, в общем-то, кранты, когда вконец замуслен ты, как лже-Христос, губами. Один роман, другой роман, а в результате лишь туман и голых баб – как в бане. До сорока яснее цель. — До сорока вся жизнь как хмель, а в сорок лет – похмелье. Отяжелела голова. Не сочетаются слова. Как в яме – новоселье. До сорока, до сорока схватить удачу за рога на ярмарку мы скачем, а в сорок с ярмарки пешком с пустым мешком бредем тишком. Обворовали – плачем. Когда мужчине сорок лет, он должен дать себе совет: от ярмарки подальше. Там не обманешь – не продашь. Обманешь – сам уже торгаш. Таков закон продажи. Еще противней ржать, дрожа, конем в руках у торгаша, сквалыги, живоглота. Два равнозначные стыда: когда торгуешь и когда тобой торгует кто-то. Когда мужчине сорок лет, жизнь его красит в серый цвет, но если не каурым — будь серым в яблоках конем и не продай базарным днем ни яблока со шкуры. Когда мужчине сорок лет, то не сошелся клином свет на ярмарочном гаме. Все впереди – ты погоди. Ты лишь в комедь не угоди, но не теряйся в драме! Когда мужчине сорок лет, или распад, или расцвет — мужчина сам решает. Себя от смерти не спасти, но, кроме смерти, расцвести ничто не помешает. |
