1966 В сорок лет Ночной снегопад еще не примят утренней тропкой – до электрички. Сотрясая мост через речку, редкие поезда гремят. Белым-бело не от солнца – от снега. Светло не от утра – светло от луны. И жизнь предо мной – раскрытая книга в читальном зале земной тишины. И сорок лет, те, что прошли, и те года, что еще придут, летят поземкой вдоль земли, покуда бредешь, ветерком продут. Не хочешь отдыха и ночлега, а только – шагать вдоль тишины, покуда бело не от солнца – от снега, светло не от утра – светло от луны. Давид Самойлов 1920–1990 Зрелость Приобретают остроту, Как набирают высоту, Дичают, матереют, И где-то возле сорока Вдруг прорывается строка, И мысль становится легка. А слово не стареет. И поздней славы шепоток Немного льстив, слегка жесток, И, словно птичий коготок, Царапает, не раня. Осенней солнечной строкой Приходит зрелость и покой, Рассудка не туманя. И платят позднею ценой: «Ах, у него и чуб ржаной! Ах, он и сам совсем иной, Чем мы предполагали!» Спасибо тем, кто нам мешал! И счастье тем, кто сам решал, — Кому не помогали! «Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал…» Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. Я любил, размышлял, воевал. Кое-где побывал, кое-что повидал, Иногда и счастливым бывал. Гнев меня обошел, миновала стрела, А от пули – два малых следа. И беда отлетала, как капля с крыла, Как вода, расступалась беда. Взял один перевал, одолею второй, Хоть тяжел мой заплечный мешок. Что же там, за горой? Что же там – под горой? От высот побелел мой висок. Сорок лет. Где-то будет последний привал? Где прервется моя колея? Сорок лет. Жизнь пошла за второй перевал. И не допита чаша сия. «Луч солнца вдруг мелькнёт, как спица…» Луч солнца вдруг мелькнёт, как спица, Над снежной пряжею зимы… И почему-то вновь приснится, Что лучше мы, моложе мы, Как в дни войны, когда, бывало, Я выбегал из блиндажа И вьюга плечи обнимала, Так простодушна, так свежа; И даже выстрел был прозрачен И в чаще с отзвуками гас. И смертный час не обозначен, И гибель дальше, чем сейчас… 1957
Александр Межиров 1923–2009 «Люди, люди мои! Между вами…» Люди, люди мои! Между вами Пообтерся за сорок с лихвой Телом всем, и душой, и словами, — Так что стал не чужой вам, а свой. Срок положенный отвоевавши, Пел в неведенье на площадях, На нелепые выходки ваши Не прогневался в очередях. Как вы топали по коридорам, Как подслушивали под дверьми, Представители мира, в котором Людям быть не мешало б людьми. Помню всех – и великих и сирых, — Всеми вами доволен вполне. Запах жареной рыбы в квартирах Отвращенья не вызвал во мне. Все моря перешел. И по суше Набродился. Дорогами сыт! И теперь, вызывая удушье, Комом в горле пространство стоит. «У человека…» У человека В середине века Болит висок и дергается веко. Но он промежду тем прожекты строит, Все замечает, обличает, кроет, Рвет на ходу подметки, землю роет. И только иногда в ночную тьму, Все двери заперев, по-волчьи воет. Но этот вой не слышен никому. «В огромном доме, в городском июле…» В огромном доме, в городском июле, Варю картошку в маленькой кастрюле. Кипит водопроводная вода, — Июльская картошка молода, — Один как перст, Но для меня отверст Мир Накануне Страшного Суда. На всех пространствах севера и юга Превысил нормы лютый зной июля. Такого не бывало никогда, — Ах, Боже мой, какие холода… Варю картошку в мире коммунальном, Равно оригинальном и банальном. Мудрей не стал, – но дожил до седин. Не слишком стар, – давным-давно один. Не слишком стар, давным-давно не молод, Цепами века недоперемолот. Пятидесяти от роду годов, Я жить готов и умереть готов. Булат Окуджава 1924–1997 «Быстро молодость проходит, дни счастливые…» Быстро молодость проходит, дни счастливые крадет. Что назначено судьбою – обязательно случится: то ли самое прекрасное в окошко постучится, то ли самое напрасное в объятья упадет. Так не делайте ж запасов из любви и доброты и про черный день грядущий не копите милосердье: пропадет ни за понюшку ваше горькое усердье, лягут ранние морщины от напрасной суеты. Жаль, что молодость мелькнула, жаль, что старость коротка. Все теперь как на ладони: лоб в поту, душа в ушибах… Но зато уже не будет ни загадок, ни ошибок — только ровная дорога до последнего звонка. |
