Вдруг, озвучив эту мысль, почувствовала, как на коленку что-то капнуло. Она подняла голову, пытаясь понять, что это. И только потом осознала — это ее собственная слеза.
— Как я вообще могла подумать о таком… — Тихо прошептали губы, ловя соленые капли.
И вдруг Маша все поняла. Как будто туман в голове рассеялся, и она снова смогла трезво взглянуть на картинку. Этот разговор с Геной, ее собственные домыслы затуманили сознание, вызвали необоснованные сомнения. Все было подстроено, ненатурально! А натурально то, что живет в ее сердце — любовь.
Девушка подняла голову и убрала с лица пряди непослушных темных волос. Мрак в ее душе рассеялся, и выглянуло Солнце, озаряя своими лучами все вокруг. Все это время оно будто томилось в клетке, спрятанной на дне глубокого океана ее души, а сейчас его выпустили на волю, и у Маши будто открылись глаза.
Сбросив наваждение, ей казалось, что даже мебель на кухне стала ярче, а где-то вдалеке играла приятная трель, услаждающая слух. Стоп, но музыка, правда, играла! Маша встрепенулась и подскочила с места. Звонит ее телефон! Она была уверена, как никогда, что это Кирилл.
Смахивая слезы, из последних сил быстро захромала в свою комнату. Приходилось держаться за стены, чтобы не упасть, ведь больная нога давала о себе знать. Но Маша не обращала на это внимания, она торопилась, боясь, что уже может быть слишком поздно. Все внутренности ходили ходуном, а руки сводило судорогой. Она запнулась о выступающий порог в коридоре, но вовремя снова ухватилась за стенку и продолжила свой путь. Нога резко заныла, но не было времени останавливаться. Нужно скорее взять трубку!
Она схватилась за ручку двери в свою комнату и с силой дернула ее. Глазами обыскала помещение. Да где же он, черт возьми?! Наконец Маша увидела телефон на самом краю письменного стола и проковыляла туда, руками сметая все, что попадалось ей на пути. Музыка становилась все громче. Дрожащими руками она схватила аппарат. Сенсор не слушался ее, и уже казалось, что телефон вот-вот замолкнет, но Маша не сдавалась. Наконец, ей удалось провести «дорожку» слева направо и принять вызов.
— Алло… — Из последних сил сказала она, вцепившись в телефон похолодевшими пальцами.
На том конце провода она услышала облегченный вздох и слова Кирилла:
— Машенька, прости меня за все… Моя жизнь без тебя не имеет смысла, ведь я очень сильно люблю тебя… Я вел себя как последний идиот, и все, что было в моем прошлом…
— Подожди, — перебила его Маша, уже не останавливая слезы, которые градом лились из глаз. — Пожалуйста, просто приходи…
— Я… я сейчас! Уже лечу! — Кирилл чуть ли не подпрыгнул на месте.
В его душе разразилась буря эмоций, от которой, и, правда, хотелось летать. Кирилл выбежал в прихожую, схватил ботинки, которые всегда ставил на одном и том же месте и принялся быстро их надевать.
— Кирюша, а ты куда? — удивилась мама.
— К Маше, мам! К Маше! — радостно сказал он, шаря рукой по вешалке, чтобы найти свою куртку.
— Так ты к Машеньке? — обрадовалась женщина. — Ой, захвати ей пирожков!
— Некогда, мам! В другой раз! — Кирилл уже открыл дверь.
— Но… Как же! — растерянно всплеснула руками Людмила Степановна. Но ее сын уже выбежал на лестничную клетку.
— Кирюша, будь осторожнее! Не беги! — крикнула она ему вслед, хотя понимала, что предупреждать совершенно бесполезно. Конечно, сердце матери чувствовало, что у молодых людей что-то случилось, но она не стала спрашивать сына, хотя иногда очень хотелось. Но по радостному голосу Кирилла она поняла, что теперь у них все наладилось.
«Дай-то Бог» — улыбнулась она и закрыла дверь.
Слепота для Кирилла уже не была помехой. Он преодолевал ступеньку за ступенькой так быстро, как будто видел их наяву. Кирилл стоял у двери Машиной квартиры, пытаясь отдышаться от бега. Даже на тренировках он не передвигался так быстро, как сделал это сейчас. Он еще не успел нащупать возле двери звонок, как Маша распахнула дверь. Кирилл стоял перед ней в расстегнутой куртке, со съехавшими с носа очками и пытался унять, обуявшую его дрожь. Ей пришлось прикрыть рот, чтобы не расплакаться в голос. И лишь когда Маша обняла Кирилла за плечи, прижавшись к нему всем телом, то почувствовала, что по-настоящему счастлива.
— Я должен был сам все рассказать тебе. Прости, что не сделал этого, — искренне сказал Кирилл, обнимая родную ему Машу.
Только когда они утолили свою жажду в ласках и поцелуях, он смог сказать ей то, что давно должен был. Мягкий солнечный свет проникал в комнату, освещая расправленную кровать и два молодых тела, сплетенных в объятиях.
— Это ты меня прости, я не должна была лезть в твое прошлое, — покачала головой она и снова легла ему на грудь. — Получается, что делала это все за твоей спиной… Господи, мне так стыдно!
— Перестань, я не обижаюсь на тебя, — Кирилл улыбнулся и зарылся носом в ее мягкие волосы. — Слишком большую тайну я сделал из своего прошлого. Но ведь от него не убежишь, верно? Что было, то было.
Маша легко вздохнула и провела ладонью по его обнаженной груди. А ведь она чуть сама себя не лишила настоящей любви!
— Я хотел закопать свое прошлое, начать жизнь с чистого листа, но сейчас понимаю, что все это глупо. Так не бывает! У каждого из нас есть прошлое, настоящее и будущее. Они связаны одной нитью, ее нельзя разрезать. Поэтому, если ты хочешь что-то спросить меня, то давай. Хочешь, отвечу на любой твой вопрос? — с готовностью предложил Кирилл.
Маша задумалась. А нужно ли это сейчас, когда они все выяснили? Но у нее все же был один вопрос, который не давал покоя:
— Скажи, ты любил кого-нибудь из тех девушек?
— Нет, — уверенно ответил Кирилл. — Понимаешь, тогда для меня отношения были игрой. Как будто казино! До встречи с тобой я никогда не испытывал серьезных чувств к противоположному полу. Ты первая, кого я по-настоящему полюбил.
У Маши будто камень с души свалился. Ей было необходимо услышать это от самого Кирилла, чтобы развеять все свои сомнения. Девушка легла ему на плечо, с блаженной улыбкой глядя в потолок. Будто находилась не в своей комнате, а где-то на пляже в далекой жаркой стране. Маша прикрыла глаза, и ей почудилось, что рядом шумит океан, кричат диковинные птицы, а яркие солнечные лучи припекают плечи. Ей было хорошо не только физически, она уже не стеснялась перед возлюбленным своей наготы, а тепло было там, в душе.
— Почему ты молчишь? — Кирилл пальцами ласкал ее распущенные волосы.
— Просто, — призналась она. Но вдруг она резко уперлась в его грудь и приподнялась на руке:
— Кирилл, у меня будет к тебе еще один вопрос, а точнее просьба.
— Какая?
— Пожалуйста, поговори с Геной и… попробуй простить его.
Улыбка исчезла с лица Кирилла. Он отвернулся от Маши и сжал пальцами легкую ткань простыни. Девушка видела, как он напрягся от ее слов, и поэтому взяла его лицо в свои руки и снова повернула к себе.
— Кирилл, — повторила она. — Я прошу… Эта обида не дает тебе нормально жить. Поверь, Гена раскаивается в том, что сделал!
— Мне хватило одного разговора, больше не нужно, — твердо сказал Кирилл и собрался, было, встать, но Маша удержала его.
— Вы виделись? Когда?
— Он приходил ко мне во двор, когда мы гуляли с Олегом. Маш, мне ничего не нужно от этого человека! — Кирилл стоял на своем.
Она почувствовала, что не стоит сейчас его держать и отпустила. Кирилл поднялся с кровати, ощупывая предметы вокруг себя. Наконец он нашел точку опоры в виде письменного стола.
— Да, Гена виноват в той аварии, я этого не отрицаю. Но поверь, он очень сильно переживает по этому поводу! — Маша встала за ним и сжала его плечи. — Кирилл, тебе нужно отпустить ту боль, которая живет в тебе. Это нужно сделать не ради Гены, а ради себя самого, и тогда станет легче, вот увидишь!
— Вот именно, что не увижу, Маш! Из-за этого урода я теперь ничего не могу увидеть! — вскипел Кирилл, но Маша только сильнее обняла его. Ее прикосновения обладали удивительным, почти волшебным свойством, успокаивать. Он накрыл ее пальчики своими ладонями и прижал к себе сильнее. Да, так лучше.
