Он плакал навзрыд, уткнувшись в грязную спецовку рабочего. Кирилл не плакал с детства, и он никогда не задавался вопросом, умеют ли слепые делать это, но слезы лились из его глаз крупными солеными каплями, которые с его лица вытирал добрый дядя Коля.

— Кирилл, мне… очень жаль… — слова Гены были тихими и неуверенными.

— Парень, шел бы ты отсюда! — посоветовал ему дядя Коля.

Гена секунду колебался, но потом встал с асфальта и пошел в другую сторону. Постоянно оборачивался и вытирал кровь, которая все еще шла из носа, вперемешку со слезами. Дядя Коля сердито посмотрел на невысокого паренька в спецодежде. У него были русые волосы и темно-карие глаза, в которых, казалось, скрыта какая-то тайна. На вид он был крепкого телосложения, так почему он не дал отпора? При желании он мог бы уложить Кирилла одним ударом.

— Пойдем, парень, нечего тут стоять. Это еще хорошо, что вас я заметил! Был бы мастер — выгнали б тебя к чертям собачьим! — пробурчал дядя Коля.

— И пусть. Я все равно убью его! — злобно сказал Кирилл.

— Ну убьешь ты его, а что дальше? Легче от этого станет? Да только хуже будет! Такой грех на душу возьмешь!

— Но ведь он же взял!

— А чего ты на него ровняешься? Жизнь его еще накажет, вот увидишь! А ты что, Господь Бог? Не тебе решать его судьбу!

— Куда мы идем? — Кирилл не знал этой дороги.

— Ко мне в подсобку. Лечить тебя, дурака, буду! Это ж надо было додуматься! За драку у нас выгоняют без выходного пособия!

— Мне все равно. Зря вы меня оттащили! Я только начал!

— Дурак ты… — дядя Коля только недовольно покачал головой.

Он ни о чем не спрашивал Кирилла, все понял и так. Сейчас нужно было успокоить его разгневанную душу. В подсобке дядя Коля налил Кириллу кружку горячего чая и капнул туда немного коньяка. С одной стороны, коньяк немного успокоит Кирилла, а с другой такую дозу не почувствуют на пропускном пункте. Уж дядя Коля знал это наверняка.

— Пей, малец, — дядя Коля подвинул Кириллу кружку.

— Что это? — тот нащупал ее трясущимися руками.

— Чай с травами, — усмехнулся дядя Коля.

Кирилл сделал несколько глотков. Теплая жидкость приятно разлилась по телу. И хотя его до сих пор трясло, Кирилл чувствовал, что каждый глоток приносит успокоение. Костяшки пальцев немного ныли с непривычки, но это были мелочи.

— Тут коньяк, да? — догадался он.

— Ишь, ты какой, знаток, — рассмеялся дядя Коля. — Это тебе для успокоения нервов, драчун!

— У меня с нервами все в порядке.

— Не груби, малец. Я же по-доброму к тебе.

— Извините, сорвалось, — Кириллу стало стыдно.

— Да я не обижаюсь, и тебе не советую обиду в сердце носить! Нехорошо это! Что бы тот парень ни сделал, ты прости его!

— Нет, я никогда не прощу!

— Кирилл, былого назад не воротишь, — Дядя Коля положил ему руку на плечо. — А тебе еще жить и жить! И место свое в жизни найдешь, и девушку хорошую встретишь!

— Уже встретил, — Кирилл невольно улыбнулся.

— Ну вот видишь! Значит, есть в этой жизни счастье! А злобу свою забудь, она тяжелым камнем на душе только лежать будет!

— Спасибо, дядя Коля, за все. Мне пора… — Кирилл встал с места.

— Пойдем, провожу тебя до КПП! — Дядя Коля повел его к выходу.

На следующий день Кирилл пришел на работу даже раньше нужного времени. Дома он устал от бесконечных расспросов матери по поводу ссадин на костяшках пальцев, пришлось соврать, что ему на руку упал аппарат. Мама поверила, а вот отца так просто было не провести, но Владимир Николаевич решил промолчать. Он закрылся в своем кабинете и принялся читать любимый медицинский справочник.

— Привет! — Вика уже была на рабочем месте.

Она уловила ухом движение возле стола Кирилла и сразу поняла, что это он. Вика вообще уже отличала его шаги от шагов других рабочих, ведь Кирилл был единственным, кто не шаркал тяжелыми сапогами по старому бетонному полу, а шел уверенно и четко. А еще у него был свой запах, который девушка бы не перепутала ни с чьим больше. У них в цехе мужчины вообще редко пользовались парфюмом, максимум — тройным одеколоном, от которого Вику тошнило. Ее отец пытался скрыть с помощью него запах перегара. Но духи Кирилла были совсем иными. В них чувствовались древесные и пряные ноты, от которых у Вики иногда слегка кружилась голова. Хотя это она только убеждала себя, что во всем виноват аромат.

— А ты почему так рано пришла? — спросил у нее Кирилл.

— Я всегда прихожу так рано. Уж лучше здесь, чем дома. А ты?

— Просто захотелось придти пораньше.

— Что-то случилось? — заботливо поинтересовалась Вика.

— С чего ты взяла? — Кирилл сделал безразличный вид.

— Просто спросила, — девушка пожала плечами.

— Есть закурить?

— Конечно. Идем.

И хотя на территории завода курить не разрешалось, рабочие организовали, так называемые, неофициальные «курилки». Собирались обычно либо в небольшом закутке возле цеха, но чаще всего на лестничной площадке или даже под самой лестницей, где их не мог поймать ТБшник. На участке, где работали Вика с Кириллом, «курилку» организовали как раз под одной из старых лестниц, ведущих в складское помещение. Там, на подоконнике заложенного окна, в углублении прятали маленькую стеклянную пепельницу, которая всегда была доверху завалена окурками. Все было продумано до мелочей.

Вика нащупала в кармане пачку сигарет и протянула ее Кириллу. Его рука нашла в воздухе сигареты. Резким движением он вытащил одну и положил в рот. Затем Вика дала Кириллу зажигалку. Справиться с ней ему было труднее, но через некоторое время он все же сумел зажечь огонь и закурил.

— У тебя точно что-то случилось, — уверенно сказала Вика.

— Мне просто захотелось курить. Для этого не обязательно нужна причина, — Кирилл сделал затяжку.

— Да ну? — усмехнулась Вика.

— Будешь мне морали читать? — Кирилл резко выдохнул дым.

— Делать мне больше нечего, — фыркнула девушка.

Некоторое время они стояли молча. Кирилл курил и чувствовал, как табак приятной истомой разливается по его телу. Сразу стало спокойнее и теплее на душе. Надо будет попросить у Вики еще несколько сигарет, больше не у кого. А потом можно и свои купить. Как хорошо они успокаивают нервы! Он сделал еще одну затяжку и спросил:

— А как ты покупаешь сигареты?

— У нас дома они валяются повсюду, я обычно беру с подоконника на кухне. Никто и не замечает, что исчезает одна пачка. А может, и замечают, только моим родителям все равно, — спокойно ответила Вика.

— Твои родители давно пьют?

— Последние лет двадцать точно. А до этого… не знаю. Бабуля как-то говорила, что отец работал здесь, на заводе, но его в девяностые сократили, — Вика стряхнула табак в пепельницу. Она всегда курила крепкие сигареты «Пётр», а Кирилл настолько отвык от них, что поначалу чувствовал жжение в груди.

— А мать?

— Она у меня в магазине работает. Даже не знаю, как умудряется стоять за стойкой после дикого похмелья, и за что ее терпит хозяин, — ответила Вика и добавила: — Если хочешь, буду делиться с тобой сигаретами.

— Давай, я заплачу, — Кирилл сделал еще одну затяжку.

— Да зачем мне твои деньги? Такие, как мы, должны помогать друг другу. Кто же еще? Мы — отбросы общества, — Вика поправила выбившуюся прядь волос, а Кирилл вдруг спросил:

— Скажи, ты сильно злишься на своих родителей за то, что они вовремя не вылечили тебя?

Вика замолчала. Он сделал еще одну затяжку и почувствовал, как она рядом выдохнула табачный дым.

— А как ты сам думаешь? — наконец ответила она. — Им никогда не было до меня дела. Бутылка водки была ближе собственного ребенка. Как я еще могу к ним относиться, кроме того, как ненавидеть?

В голосе девушки не было глубинной душевной боли или страданий. Казалось, что внутри у нее все выжжено черным огнем, который заполонил душу. Кириллу было странно слышать такое отношение к собственным родителям. Невольно он сравнивал их со своими. Мать любила его больше жизни, готова отдать последнюю рубашку, только чтобы сын был счастлив, а отец такой рассудительный и мудрый, придет на помощь в любую минуту. Раньше Кирилл не задумывался о том, что может быть по-другому.