— Ты меня прости, но я пойду! Давай, увидимся завтра?

— Нет, — вдруг сменил тон Кирилл. — Если тебе надо идти, то иди! Тебя здесь никто не держит!

Он демонстративно отвернулся в противоположную сторону и будто впился взглядом в ничем не повинную стенку. Его молчание Маша расценила, как обиду, поэтому снова села рядом и вкрадчиво спросила:

— За что ты обижаешься на меня?

— Я? Я не обижаюсь. Ты же сама говоришь, что нужно идти, — упрямо повторил он.

— Но я же чувствую, что ты обиделся! Кирилл, я бы с удовольствием посидела с тобой, но доклад сам собой не напишется, пойми!

— Да иди ты уже! — раздраженно сказал Кирилл, не поворачиваясь.

— Хорошо, я пойду. Пока, — покорно сказала Маша.

— Пока, — сухо попрощался он.

Когда он услышал хлопок двери, то со всей силы стукнул кулаком по стене от злости на самого себя. Как ему хотелось догнать Машу, прижаться к ее губам поцелуем и попросить прощения! Но он не мог этого сделать. Проклятая гордость, словно противная старуха, отговаривала его. «Она сама еще приползет к тебе на коленях! Вот увидишь! Хотя, нет, не увидишь!» — смеялась она внутри.

— Машенька, деточка, с тобой все в порядке? — поймала ее в прихожей мама Кирилла.

— Да, Людмила Степановна, все отлично! — Маша наспех вытерла набежавшие слезы. — Вы извините, мне уже домой пора…

— Погоди, почему ты плачешь? — заметила добрая женщина.

— Да в глаз что-то попало, не обращайте внимания! До свидания! — Маша попрощалась и вылетела на лестничную клетку.

Но Людмила Степановна сразу поняла, что здесь что-то нечисто, и хотя она никогда не лезла в личную жизнь сына, сейчас почувствовала, что с ним нужно поговорить.

— Кирюш, к тебе можно? — осторожно постучалась в дверь.

— Заходи, — Кирилл водил карандашом по листку бумаги, вычерчивая резкие линии.

— Кирюша, сынок, ты знаешь, что я никогда и ни за что тебя не ругала. Но скажи, зачем ты так поступаешь с Машенькой? Она такая славная девушка! И принимает тебя, таким как есть, понимаешь? — Слова матери вкрадчиво проникали в сердце Кирилла, но он упорно не хотел их слышать, а продолжал рисовать, со всей силы давя на карандаш.

— Нет, не понимаю. Если бы ей было интересно со мной, то она была бы сейчас здесь, а не ушла делать свою дурацкую учебу! — раздраженно сказал Кирилл.

Людмила Степановна взглянула на почти черный от графита лист бумаги и погладила сына по плечу, пытаясь тем самым хоть немного его успокоить. Она прекрасно понимала, что Кирилл испытывал к Маше, и она боготворила эту девочку, поэтому всеми силами хотела ее защитить.

— Ты не прав, сынок. Она же не может сидеть с тобой двадцать четыре часа в сутки! Ей нужно учиться, — пыталась объяснить она.

— Я тоже учусь! Но ведь нахожу время для нее! — Кирилл продолжал старательно закрашивать лист.

— Мне кажется, что ты слишком зациклился на Маше. Может, тебе нужно найти какое-нибудь увлечение? — предложила мама. — Сейчас же столько всего есть интересного!

— Мам, можно я сам разберусь со своей жизнью? — грубо ответил он и с такой силой надавил на карандаш, что у того сломался стержень. Кирилл услышал это и со злостью откинул его в сторону.

— Хорошо, сынок, как скажешь, — Людмила Степановна встала со стула, подняла карандаш и положила его обратно на стол. — Но у Маши все же попроси прощения. Она не заслуживает такого отношения к себе…

Кирилл знал это. Он прекрасно понимал, что ведет себя, как законченный эгоист по отношению к Маше. Ведь она же имеет право на свою жизнь! Итак слишком много времени посвящает ему. «Мама права, мне нужно найти занятие. И обязательно попросить прощения у Маши! Да и у мамы тоже» — решил про себя Кирилл.

Когда Маша вернулась домой, то уже ни о какой учебе не могло быть и речи. Мозг отказывался работать, а по щекам текли предательские слезы. Ей с трудом удалось проскочить мимо родителей в комнату, чтобы они не заметили, что она плачет. Маше было горько и обидно. И хотя она уже смирилась со взрывным характером Кирилла, каждая новая вспышка приносила невыносимую боль. Она пыталась быть с ним сдержанной, ласковой, закрывала глаза на его выходки, а что получала взамен? Очередную порцию гнева! Но ведь сама Маша не виновата в его слепоте, а он при первой удобной возможности вымещает свой гнев на ней.

Маша выключила телефон и легла на кровать. Нужно заснуть. Сон лечит все, утром уже будет намного легче. Во всяком случае, хотелось в это верить.

На следующий день Маша встретилась с Наташей у входа в университет. Первой парой была физкультура, и девчонкам нужно было дойти до другого корпуса, чтобы попасть на нее.

— Маш, а что у тебя с лицом? — Наташа сразу заметила опухшие веки и синяки под глазами у подруги, и хотя та утром изо всех сил старалась их замазать, подругу было трудно провести.

— Не знаю, заболела, наверное… — равнодушно пожала плечами Маша.

— Не обманывай меня, пожалуйста! Я тебя слишком хорошо знаю. Ты вчера плакала, да? — Наташа как всегда была проницательна.

— Да…

— И по какому поводу слезы?

— Да так…

— Машунь, ну хватит уже! Рассказывай!

И Маша рассказала подруге все, что случилось вчера вечером. Она ни с кем не могла больше поделиться своими переживаниями, кроме подруги. Маша знала, что Наташа недолюбливает Кирилла, но ей нужно было кому-то все рассказать. Иначе можно было сойти с ума.

— Ну и тип… — задумчиво сказала Наташа.

— Наташ, я знаю, что Кирилл не подарок. Но я люблю его, понимаешь? — честно призналась Маша.

— Любовь любовью, но ты не должна давать ему помыкать собой! Ты разве еще не поняла, что он крутит тобой, как марионеткой? Если ты хочешь быть с ним, то должна выработать на это иммунитет. И уметь сказать «нет», — рассудительно заметила Наташа.

— Ты права, я слишком мягкая, — согласилась Маша.

— Ничего, я тебя научу, как вести себя с такими, как твой Кирилл! И не смей больше плакать из-за него, слышишь?

— Хорошо, — наконец, улыбнулась Маша.

Но не успели девочки подойти к спортивному корпусу, как их догнали Женя с Андреем. Оказалось, что у них тоже первой парой стояла физкультура. Маша не была рада встрече с Андреем, но все же невольно оценила его внешний вид. Как всегда парень был на вершине стиля: модные штаны кирпичного цвета, идеально выглаженная рубашка с казалось бы небрежно подвернутыми рукавами, цепочка на шее. Андрей лучезарно улыбался, оглядывая Машу, но от этого взгляда девушке только стало не по себе. Он смотрел на нее словно хищник на свою очередную жертву.

«Неужели, Кирилл раньше был таким же, как Андрей?» — невольно подумала она.

— А я и забыла совсем! Ты же мне говорил, что мы теперь будем пересекаться на физре! — Наташа обнимала своего Женю.

— Потому что ты склерозница, — рассмеялся Женя.

— Иди ты знаешь куда? — чуть было не обиделась Наташа.

— Да я же любя, зайка, — Женя поцеловал свою девушку в щеку.

Маша же после того, как к ним присоединились парни, чувствовала себя не в своей тарелке. К Жене она привыкла, а вот Андрей напрягал.

— Как настроение? — спросил у нее он.

— Нормально. А у тебя? — из вежливости задала вопрос Маша.

— Отлично. Сейчас будет мой единственный любимый предмет, — рассмеялся Андрей.

— Рада за тебя, — скромно улыбнулась Маша.

— А после этой пары у вас окно, да? Может, посидим где-нибудь вчетвером? — предложил Андрей.

— Отличная идея! — поддержал его Женя. — Здесь, в спортивном корпусе, есть отличная кафешка. Кормят там отменно!

— Тебе лишь бы поесть, — улыбнулась Наташа.

— Я не могу, нужно… — Маша попыталась отказаться.

— Отказы не принимаются, — перебил ее Андрей.

— Однозначно! — согласился Женя.

И хотя Маша была против очередной встречи вчетвером, ей не удалось ее избежать. Наташа заверила, что она не оставит ее наедине с Андреем и всегда будет рядом. От этой мысли Маше стало немного легче.

— Как начался учебный год? — Андрей сел рядом с Машей.