Умолкнув, Ревик показал уклончивый жест.

— Наш мир для тебя слишком нов, чтобы знать это, но в то время я был скандально известен. Я не просто отбывал наказание. Мое имя было известно. Они звали меня «Перебежчик».

Подняв взгляд в ответ на моё молчание, он посмотрел мне в глаза и нахмурился.

— …И да, видящие из-за этого покупали секс со мной. Это не секрет, жена. Меня таким образом рекламировали в тех клубах, где я работал. Я не думаю, что они поэтому покупали секс со мной. Я знаю, что причина именно в этом. Владельцы клуба предельно ясно давали это понять. Они брали двойную… тройную плату за это. Это вообще не имеет никакого отношения к моей внешности или другим моим чертам. Я был сувенирным перепихом.

Я нахмурилась.

— Бред какой-то.

Его челюсти напряглись.

— Элли, это не имеет значения. Серьёзно. Это были всего лишь деньги.

— Дерьмо собачье. Это имеет значение. И прости, что я никогда не говорила тебе о том, как я вижу тебя. И это вдвойне нелепо, потому что виной тому исключительно моя неуверенность в себе, — всё ещё хмурясь, я добавила: — Встретив тебя, я была буквально запугана… всем в тебе, на самом деле. И да, я хотела тебя. Я ничего не знала о дерьме с «Перебежчиком». Ты уверен, что твои клиенты действительно руководствовались только этим? Что это не твоё предположение?

Ревик вздрогнул, покачав головой.

— Я не хочу говорить о клиентах, Элли.

Стиснув зубы, я кивнула.

— Ладно. Я веду просто к тому, что я хотела тебя. Моя запуганность связана с тем, каким привлекательным я тебя считала. Всё стало только хуже, когда мы отправились в Сиэтл, и я поняла, что половина людей Уллисы тоже хотели тебя.

Вздрогнув, он щёлкнул языком.

— Я платил им, Элли. Я платил им за секс. Или отрабатывал его, принимая за них клиентов-людей, — когда я промолчала, он поднял взгляд. — Люди не спят с видящими из-за их внешности. Ты должна это знать. В целом люди находят видящих привлекательными, так что моя внешность никогда мне не вредила. Но по меркам видящих я ниже среднего. Это ты тоже должна знать.

Я нахмурилась ещё сильнее. Ревик слегка поёрзал подо мной, его пальцы крепче сжались на моей шее.

— Мы можем не обсуждать это? — сказал он.

— Почему? — спросила я. — Почему ты не хочешь об этом говорить?

Он покачал головой.

— Потому что это не имеет значения. Ты вышла за меня не из-за моей внешности, как и я женился на тебе не из-за этого. Это неважно.

— Согласна, — отозвалась я. — Так почему ты не хочешь об этом говорить? И почему не хочешь слышать правду о том, как я на самом деле вижу тебя?

Он снова поёрзал подо мной, качая головой.

— Элли, не надо.

— Не надо что? Не говорить тебе правду? — я раздражённо выдохнула. — Gaos. Как же я ненавижу тех мудаков, которые тебя воспитывали, ты это знаешь? Ревик… ты красивый. Твой свет прекрасен, твоё лицо, твои глаза, твои губы… твоё тело. Мысль о том, что ты «ниже среднего» — глупость запредельная. На тебя оборачиваются прохожие — я это видела. Я сама обернулась на тебя, когда впервые увидела. Я никогда не реагировала так на Врега. Или на Балидора. Я нервничала и краснела перед тобой с тех самых пор, как ты впервые сказал мне хоть слово, — помедлив, я добавила: — Ты же сказал, что я хотела тебя в ту ночь, когда ты отвёл меня в отель, верно? В ту первую ночь, когда мы поцеловались?

Ревик поднял на меня взгляд и прищурился.

— Да, — его акцент усилился. — Элли, я верю тебе. Я думаю, что ты судишь предвзято, но я никогда не говорил, что не верю тебе. Мы можем закрыть тему… обещаю тебе. Если мы продолжим говорить в том же духе, мы не доберёмся до ужина.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Он издал отрывистый смешок.

— Ты серьёзно не осознаешь, что ты делаешь с моим светом прямо сейчас? Gaos, Элли… обещаю. Никогда больше не стану просить тебя о комплименте.

Я вздрогнула.

— Ревик…

— Это была шутка, — быстро добавил он. В его голосе и свете проступило больше тепла, больше привязанности. — Элли… жена. Я чувствую это в твоём свете. Я знаю, что ты хочешь меня. Я тоже хочу тебя. Я люблю тебя. Я рад, что ты считаешь меня красивым… правда, рад. Но нам надо перестать говорить об этом, иначе мы не выберемся из бл*дской машины.

Я нахмурилась, но не ответила. Всматриваясь в его лицо, я поджала губы, пытаясь решить, стоит ли мне настоять. В конце концов, я вздохнула, расслабившись на его коленях.

— Что ж, видимо, я отстойно делаю комплименты, — подытожила я. — А ты отстойно их принимаешь.

Ревик кивнул, потянув за моё платье. Я ощутила, как из его света выплеснулся импульс облегчения.

Я не стала слезать с его колен, наблюдая, как он опять рассматривает платье, следит за своими пальцами, играющими с тканью. Я гадала, не испортила ли всё, насев на него с внешностью, секс-работой, но он не казался сердитым. По правде говоря, он казался возбуждённым. Я видела жар в его глазах. Я чувствовала, как мой свет притягивает его, притягивает его живот и пах, вплетается в структуры в его ладонях и груди.

Спустя ещё несколько секунд я была почти уверена, что у него возникла эрекция.

Я гадала, позволит ли он мне сделать ему минет сегодня ночью, если я попрошу.

— Gaos, Элисон, — отвернувшись, Ревик положил ладони на мои бёдра, аккуратно сдвигая меня со своих колен. — Закрывай свои мысли щитами, жена… пожалуйста.

— Прости, — сказала я, краснея.

Я соскользнула с его колен. Усевшись рядом на сиденье, я взяла его за руку, когда он протянул ладонь. Я невольно заметила, что он надел кольцо моего отца. Я гладила его ладонь и пальцы, пока не почувствовала, что это тоже влияет на него. Он повернулся к окну и на мгновение закрыл глаза.

— Прости, — повторила я.

Ревик покачал головой, и его голос звучал ворчливо.

— Просто позволь мне попытаться довести нас до завершения ужина, ладно?

Когда я подняла взгляд, он смотрел в окно, и его выражение сложно было прочесть.

Я сжала его ладонь.

— Ты же сказал, что сегодня вечером я могу прикасаться к тебе, сколько захочу?

Ревик улыбнулся, покосившись на меня. На мгновение в его глазах проступил тот хищный взгляд.

— Действительно, я такое говорил? Может, мне стоит пересмотреть предложение.

— Можешь вообще забрать его обратно, если хочешь.

Слегка улыбнувшись, он покачал головой, вновь посмотрев в окно.

Я проследила за его взглядом и осознала, что мы в центре, возле финансового квартала. Я не сумела скрыть озадаченного выражения, когда лимузин миновал ещё несколько улиц и направился обратно к Пятой Авеню.

— Мы ездим по кругу? — спросила я у него.

— Ты не против?

— Конечно… ну то есть, это нас не накормит, если ты не планируешь заехать в кафе, где обслуживают прямо в машине, — когда он фыркнул, я улыбнулась и потянула за его ладонь. — Мы слишком рано, или что?

Ревик показал одной рукой да, вновь улыбнувшись мне.

Я видела в его взгляде какой-то секрет, но понятия не имела, что это значит.

Я знала, что допытываться у него бесполезно, так что когда он предложил мне шампанское, я приняла бокал и откинулась на спинку сиденья, всё ещё держа его ладонь.

Долгое время мы оба просто смотрели в окно, потягивая шампанское из фужеров и наблюдая, как голограммы освещают горизонт.

Пока мимо мелькали здания и люди, Ревик время от времени подмечал всякое, показывая мне клуб, где я поцеловала его в первый раз, место, куда он ходил есть суши, пока всё ещё был Шулером, здание на Лексингтон, которое по слухам было логовом русской мафии видящих. Он показал на фетиш-клуб на Пятой, где он, по его словам, как-то раз прятал меня в той же поездке в Нью-Йорк.

Помимо этого мы ничего не говорили.

Прошло, должно быть, ещё сорок минут, прежде чем мы добрались до места назначения.

Я всё ещё не могла сообразить, куда именно он меня везёт, или в чём причина задержки. Мы не находились вблизи каких-то театров, а Джон намекал, что может планироваться какое-то представление, когда он признался, что обсуждал с Ревиком детали.