Мой страх вернулся вместе с ощущением, что всё едва не полетело к чертям.

Ревик стал самим собой, но почему-то это лишь сильнее напугало меня. Это пробудило всё, что накопилось за последние несколько лет — всё горе и одиночество, отчаяние из-за того, что я могу никогда его не вернуть, что он потерян для меня.

Его свет смягчился, пытаясь утешить меня, но я не могла полностью отпустить страх.

Проблеск того, каким он был, напугал меня до полусмерти. Хоть и беглое, но напоминание, что он мог навеки остаться таким, ощущалось как мощный удар кулаком в грудь. Оно ужасало меня тем, как сильно мы оба могли затеряться, и с какой лёгкостью.

А ещё это навело меня на мысль, что я дурачила себя, думая, что мы когда-либо будем в полной безопасности от его прошлого.

Не сумев отвлечь меня светом, Ревик попытался отвлечь меня своим телом. Мы оба опять обвились друг вокруг друга, наполовину обезумев, когда он довёл меня до предела и стал удерживать на грани. Он держал меня в том состоянии, пока я не вспотела вновь, вцепившись в него, и что-то в моём сердце наконец-то разжалось.

Думаю, после этого я угрожала ему.

Не знаю, чем именно я ему угрожала. Я говорила ему, что он больше им не принадлежит. Я говорила ему, что они его не получат, что он мой.

В какой-то момент Ревик перекатился на спину и сел, притянув меня к себе на колени и прислонившись спиной к каменной стене. Я смотрела ему в лицо, и тот страх опять усилился, но Ревик вновь помог мне смягчить это чувство своим светом.

Однако я держала щит.

Даже когда через некоторое время он довёл меня до плавного оргазма, я держала щит так, будто от этого зависела моя жизнь. Я держала этот щит даже крепче, чем обнимала Ревика… я держала его так крепко, как ничто другое в жизни.

Когда мы вернулись в лагерь, Врег ждал нас.

Я видела, что Джон сидит прямо возле палатки Врега на земле и надевает на ноги поверх носков такие же тяжёлые бронированные ботинки, какие уже были на мне. Судя по сонному взгляду глаз и бледности кожи, ему тоже перепало мало сна.

По моему настоянию Ревик сумел вырубиться на час с лишним.

Вопреки заверениям Балидора и моим собственным стараниям я не сумела последовать его примеру.

Вместо этого я лежала рядом с Ревиком под двумя одеялами, ощущая на себе его руку, и смотрела в утреннее небо. Я оставалась одержимо сосредоточенной на щите, который держала над его светом. Я также начала сомневаться в нашем подходе. Если их конструкция сумела обойти Балидора и Врега, каковы реальные шансы замаскировать нашу численность и намерения?

Я лежала там и прогоняла сценарии.

Я обсудила некоторые из них с Балидором, чтобы услышать его мнение; он помог мне отшлифовать несколько вещей, которые я упустила. Как и я, он сомневался, сумеем ли мы сделать что-либо, кроме как схлестнуться с ними в сражении. Мы обсуждали, стоит ли ему привести своих людей в столкновение, если это случится, или же они по-прежнему будут более эффективны, если продолжат поддерживать нас из тыла.

Мы также обсуждали то, каким уязвимым может быть Ревик.

Мы обсуждали, стоит ли нам убрать его из операции, или лучше изменить план, чтобы я всё время держала щит над ним, а Балидор и его команда занялись бы щитами для всех остальных. В итоге мы сошлись на том, что не будем вытаскивать его из операции (хотя я не очень уверенно согласилась с этим), но я буду постоянно прикрывать его щитами.

В любом случае, сна так и не было. Я всё ещё испытывала боль, что также не помогало.

И Ревик тоже. Он притягивал меня даже во сне.

Когда мы вернулись в лагерь, я гадала, поспали ли остальные.

Пока мы шли к палатке Врега, я всматривалась в лицо Джона. Он выглядел усталым, но в то же время взвинченным, почти напряжённым. Он не посмотрел на Врега, когда китайский видящий встал, чтобы поговорить с нами, но я всё равно ощущала, что его внимание сосредоточено на Вреге. Казалось, их света не могли полностью оставить друг друга в покое дольше, чем на несколько секунд.

Как раз когда я подумала об этом, Ревик шагнул поближе ко мне и положил ладонь на моё плечо. Властность этого жеста не укрылась от Врега — или от Джона.

Джон взглянул на меня, а не на Ревика, и приподнял бровь.

Посмотрев на них троих, я внезапно осознала, насколько слепа я была.

Атака Тени напугала меня, но в то же время осветила несколько вещей, которые я умудрилась упустить или посчитала куда менее важными, чем есть на самом деле. Я также ошарашенно осознала, что некоторые… может, даже большинство… проблем между Врегом и Ревиком в данный момент не имели никакого отношения к вопросам стратегии.

Ни один из них не мыслил полностью здраво.

Учитывая проблемы разделения у всех нас четверых, прямо чудо какое-то, что между ними всё ещё не дошло до драки. Это вызывало у всех нас паранойю — даже у меня, в отношении Ревика и Джона, если уж говорить совершенно честно.

Почему-то одно лишь понимание этого сильно помогло.

А ещё стало проще успокаивать Ревика, не слишком резко реагируя на его слишком острые реакции.

Я вспомнила, что он сказал мне много месяцев назад перед тем, как отправиться в ту хижину. Он предупредил меня, что какое-то время мы, скорее всего, не будем мыслить здраво, по крайней мере, пока связь не стабилизируется. Он предостерегал меня, что у нас обоих может возникнуть паранойя.

«Нам придётся быть осторожными друг с другом, Элли. Очень осторожными».

Вспомнив об этом, я сделала шаг назад, к Ревику. Нарочито прижавшись к его телу, я соединила свой свет с его светом, в то же время слегка закрывая свой aleimi щитом от Врега и Джона.

Сделав это, я тут же ощутила, как он расслабляется настолько, что из его света выплеснулся импульс смущения и чего-то вроде извинения.

Я послала в ответ тепло и ни капли осуждения, показывая ему сжатой картинкой то, что я осознала, и почему Тень сумел заморочить ему голову в отношении меня и Врега.

Я почувствовала, как он на мгновение озадачился из-за того, что я послала, но потом ещё один слой в его свете начал расслабляться.

Затем он крепче обнял меня, посылая тёплый импульс любви и облегчения. Я ощутила, как его желание корить себя тут же немного ослабло. Та уязвимость сохранялась в его свете, но уже не казалась проблемой. Теперь его присутствие пульсировало сильнее и яснее — сильнее страха и совершенно спокойно.

Врег улыбнулся нам обоим, да так широко, что я задалась вопросом, не почувствовал ли он моё осознание.

— Вы оба глаз не сомкнули, да? — спросил он, мягко щёлкнув языком.

— Он поспал, — я пихнула Ревика локтем, не отодвигаясь от него.

Ревик фыркнул.

— Моя жена была слишком занята планированием стратегии с Балидором, — он улыбнулся, когда Врег расхохотался. — Думаю, она просто в бешенстве от того, что Тень подобрался к её щитам. Должно быть, с ней такое впервые, — он поцеловал меня в шею, легонько дёрнув за волосы.

Он опять уже был твёрдым, но по большей части я ощущала от него лишь облегчение. Он вновь ощущался здравомыслящим, и я чувствовала в этой рациональности армейского командира. Обняв рукой за плечи, он крепче прижал меня к себе, источая очередной импульс благодарности.

— Есть новости? — спросил Ревик у Врега.

Я заметила, что из его голоса также ушли резкие нотки.

Врег тоже заметно расслабился, глядя на нас обоих.

— Да, — сказал он, слегка вздохнув.

Натянув бронированную куртку и застегнув молнию до середины груди, он покосился на Джона, и вновь я ощутила вокруг них боль. Извне, не взаимодействуя с ними своим светом, я находила это милым. Особенно когда Джон даже не мог посмотреть в глаза видящему.

— Я не знаю, как сформулировать это так, чтобы мы все не выглядели некомпетентными идиотами, — добавил Врег, глядя на Ревика, затем на меня.

Я нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?