- А вот еще история была. Мы тогда из рейда возвращались. Купцов Таэльских пощипали.

Юджин, который «лучший друг Эрика Бешеного», начал рассказывать новую историю.

— Как раз перед закатом, видим — на нас корабль идет. Не сворачивает. Мы удивились, что это за непуганый дурак такой? Прямо на черный флаг прет. Хотя корабль невоенный. Стали в трубу смотреть.

Юджин выдержал паузу.

— А на палубе никого. Ни на палубе, ни на мачтах. Но паруса все подняты и плывет вперед. Стали мы с ним сближаться, я в трубу смотрю и вижу силуэт около грот-мачты. Пока трубу точнее наводил… силуэт пропал. Точнее растаял в воздухе.

Подтянулись еще несколько слушателей.

— Я говорю капитану, давай обогнем корабль. Нечисто там. Но он… — Юджин покачал головой, — вы же его знаете, — обратился к слушателям, будто они его действительно знали, — никого не слушает, если, что в голову втемяшилось. Сблизились, зацепили, зашли на корабль, осмотрели все — от верхней палубы до трюма. Ни одного человека! Ладно, корабль целый, никаких повреждений, мачты, паруса целые. Но в кают-компании стол стоял накрытый. И скажу я вам, он не просто накрытый был. Там свечи горели и на тарелках все горячее!

Вот интересно, — они должны же понимать, что все эти истории — выдумки. Или они понимают, но им нравится быть обманутыми? Эрик сам заслушался. История становилась все увлекательнее:

— А я говорю ему — «я же чувствую, что мимо меня кто-то прошел! Эрик, ты, конечно Бешеный, но ведь не сумасшедший!»

Эрик усмехнулся. Самому интересно стало, что там с ним дальше было. Он повернулся и приподнял голову.

И увидел раскрытые глаза доктора, вытаращенные на него. Поняв, что Эрик его увидел, он опустил глаза и перевел их на рассказчика. А потом на дверь камеры.

Тараканьих бегов больше не устраивали. Первый опыт оказался не слишком удачным. В карты места тоже не разыгрывали. Эрика и Курти, как любимчиков, до выходных не должны были трогать, а Жак, Шпринка и Сютрель, помещались в углу втроем и без каких-то игр. Больше туда никто не допускался.

Доктора, как представителя низшего сословия суровой застеночной иерархии выдвинули на самый первый план. Он, как и вчера, ничего не понял, но после подзатыльника стоял ближе всех к двери. Приближалось время «отбора». Или уж скорее «забора».

Доктор, судя по его лицу, обрадовался, тому, что так близко к двери. Он смотрел то на нее, то на Эрика и в отличие от остальных, ждал с нетерпением, когда дверь откроется.

Эрик сжимал кулаки и лихорадочно соображал, что ему делать? Нельзя, чтобы этот парень открыл рот.

Когда дверь открылась, он соскользнул с нар и затесался в толпу.

Доктор бросился навстречу крейклингам. Споткнулся, уткнулся носом в кожаную безрукавку впередиидущего. Тот схватил его за шкирку, окинул взглядом и оттолкнул.

— Постойте, я должен сказать, — доктор бросился за ним, но лишь уткнулся носом в следующего крейклинга.

— Сыпь отсюда, дохляк, — оттолкнули его. — Не сегодня тебе подыхать, доброволец малохольный.

— Я не доброволец, мне сказать надо. Важное.

— Уйди! — рявкнули на него.

— Нет, вы не понимаете!

Крейклинги делали муторную работу и хотели быстрее с ней покончить, поэтому доктора оттолкнули и погрузившись в толпу, стали придирчиво отбирать «артистов». Доктор полез за ними и пытался разговаривать через головы.

— У меня сообщение для вашего главного. Армана.

Один из крейклингов остановился и покачивая в руках короткий годендаг спросил:

— Что ты хочешь ему сказать?

Доктор замялся и подозрительно посмотрел на него:

— Я могу сказать только ему, — и бросил взгляд в сторону нар Эрика. Никого не увидев, раскрыл рот и стал вертеть головой.

— На черта ты ему нужен, придурок?!

Эрик двигался в толпе, не сводя глаз с доктора. Ясно видел, как тот не хочет говорить о своем открытии крейклингу, справедливо полагая, что в таком случае все заслуги ему и достанутся.

— Это важно!

— Попробуй меня убедить.

На лице доктора мелькали неуверенность, подозрение и страх. Он открыл рот…

Эрик вытянул руку в сторону и въехал в ухо светловолосому бородачу с безумным взглядом, справа от себя. Тут же вытянул другую и отвесил оплеуху Мокрому слева. Пихнул ржавую рубаху перед собой и, подавшись назад, толкнул, наступил, двинул, пнул, завопил благим матом:

— Ты шушера кому ежа крутишь?!! За тылом следи тля приблудная! Твое место отхожее, и жить тебе сявка только там!!! Получи плюху, съешь и не обляпайся!!! Жену щенок прошляпил!!! Эй, полосатики! Ваших подруг прямо щас тузы честные топчут, а вам подвал нюхать!!!

Он орал еще что-то, идя сквозь толпу и не узнавал свой голос.

Толпа зашевелилась. Половина тех, кого он толкнул, его не разглядела. Вторая половина, была занята тем, что разбирались с кипевшей первой. Драка началась в нескольких местах. Мокрый держал кого-то за порванную рубаху, второй рукой ожесточенно наносил удары. Его откинули, повалили на пол, попутно опрокинув еще несколько человек. Сгрудившиеся невольники стали выпадать вперед, в пространство перед дверью.

Крейклинги напряглись, мгновенно и судя по слаженности движений, отработанно, сгруппировались и пустили в ход годендаги, работая ими как дубинками. Обитатели камеры отхлынули от них, только усугубив хаос.

Эрик, работая локтями пробился к центру. Доктор, невредимый, несмотря на потасовку, прижался к бассейну и вздрагивал от каждого резкого движения рядом.

Крейклинги ожесточенно били любого, кто оказывался рядом. Тот, к кому приставал с расспросами доктор, громко приказывал прекратить бунт и лечь всем на пол. Большая часть заключенных, наверняка бы его послушалась, но шум стоял такой, что кричавшего не слышали.

Эрика толкнули, ударили в голень, но вскользь, случайно. Камера не столько дралась, сколько шаталась в тесноте и оттого брыкалась.

Эрик прильнул к бортику бассейна. Странно, что в него никто не свалился. Прижимаясь к плитке, двинулся к доктору. Когда до того оставалось пара футов, доктор обернулся. Увидел Эрика и его взгляд. Зрачки расширились. Пришло понимание. Дернулся в сторону, но Эрик схватил его за шею и крепко прижал лицо к груди. Со стороны казалось, что он его утешает, но в общем беспорядке на них никто не обращал внимания. Их несколько раз толкнули, что-то кричали под ухом. Гневное, испуганное и неразличимое. Но кричали не им.

Доктор дергался, пытался оттолкнуть Эрика, но тот второй рукой «обнял» его за талию и прижал еще крепче. Когда доктор начал пинаться Эрик, повернулся вместе с ним и прижал к бортику.

Эрик убивал людей и раньше. Но то было другое. Этого несчастного идиота, в его объятиях, было жалко. «Он все равно здесь не выживет» — повторял себе Эрик, но все равно чувствовал себя хреново. «Он пытался меня сдать. Так, что сам поставил вопрос — или он, или я». Не помогало и это. «И вообще — у меня дел больше и они важней» — мелькнула мысль в голове. После чего стал чувствовать себя конченым подонком.

Куча-мала в самом центре копошилась. Эрику запомнился Неправильный, которого один из крейклингов вдавил головой в пол и что-то злобно шептал.

Когда доктор перестал дергаться и обмяк. Эрик подержал его так еще какое-то время, потом отпустил. Мертвое тело сползло по плитке на пол. Эрик огляделся, чтобы быть уверенным, что никто не видел произошедшего. И понял, что уверенности этой нет. «Напарник» Курти стоял совсем рядом и не сводил с них ошеломленного взгляда.