Кто-то из прежнего сезона окрестил эту точку «зубастой границей». Карел уже сто раз все это слышал, поэтому разглядывал лодку перед собой. Номер был, но, чтобы не было путаницы, каждая лодка была выкрашена с определенный цвет.

У него серый. Однажды уже был. Вот только не помнит, когда именно. Он здесь так давно. Сколько он гонок провел? Шесть, не меньше. Это, стало быть, седьмая. Хотя точно не помнит.

Карел поднял голову и посмотрел наверх. Куски облаков затягивали небо. Но дождя не будет. Паолина любила такую погоду. Говорила, что и не пасмурно, и не жарко и свет в глаза не бьет.

— Каждому номеру соответствует свой цвет, — донеслось до него. — Интересно, этот Фабрис не устает каждый день одно и то же произносить? Вспомнил, как Шепелявый с Жаком вчера тараканьи бега проводили. И что из этого вышло. Вот где цвет нужен был.

Сегодня ночью Шепелявый с пацаном устраивают побег. Но ведь Карела это уже не касается. Он вспомнил слова Бонифация про сто золотых и усмехнулся. На эти деньги в Ривоссе можно дом купить. Лучше всего на окраине. Не у моря, а ближе к холмам. Городская стена туда не подходит, вид не загораживает, а земля хорошая. Там бы сад разбить. Посадить лимон, и воздух свежий всегда и цветы у него красивые. На жасмин похожие. А вот Паолина захотела бы именно жасмин.

— Ставки принимаются и на порядок прихода игроков к финишу и на то, кто останется в живых, — вещал Фабрис.

Сволочи они все здесь, подумалось Карелу. Подумалось без злости.

— Вот попал, вот попал, вот попал, вот попал, — невысокий, тщедушный и корявый как будто сплетенный из веток, игрок с номером «семь» сжимал кулаки и беспрерывно причитал.

— Кто знает, — он вдруг поднял голову, — весла с гужем? Оковка на лопастях есть? Если есть, то тяжелая?

Ему никто не ответил, но Карел взглянул на него внимательней. Сколько знает этот корявый. И откуда?

— Нет там оковки. На нее металл нужен, а он денег стоит. Никто не будет тратиться на весла, которые кайкап разгрызть может, — сказал он ему. — Они одноразовые, по сути. И гужа нет — весло одно. Двухлопастное.

— Да? Вот черт, я не расслышал. Меня трясет всего.

— Ты кто?

— Меня зовут…

— Да плевать на твое имя всем, если еще не понял. Сам кто?

— Лодочник. Шестнадцать лет на реке между Хардаем и Большим Усом переправами занимаюсь…занимался, — поправился он, — пока груз графский не утопил. Теперь вот здесь.

Вот этого Бонифаций наверняка не предусмотрел, когда приказал подкупленным крейклингам выбрать игроков помельче. Карел окинул взглядом тщедушного лодочника и обратил внимание на жилистые ладони. Эти к веслам привычны. Неизвестно где этот Большой Ус и про Хардай Карел слышал впервые, но у него обозначился конкурент.

— Так, что делать-то надо? Я не понял, — спросил кто-то.

— Плыви вперед, — ответил Карел, — из-за всех сил, — и старайся уворачиваться от костылей, что из воды полезут.

— Каких костылей?! — спросили сразу несколько голосов.

— Увидите. Когда цепанет, отталкивайтесь сильнее. И быстрее.

Зачем он им это говорит? Они ведь соперники.

Подскочили крейклинги и стали пихать их в спину. Карел, не дожидаясь толчка, полез в серую лодку. Распределили остальных. Основная масса неграмотные и не различали цифр. Их усадили, рассовали по маленьким лодчонкам.

Лодки выглядели необычно. Маленькие долблёнки, короткие и тонкостенные, с торчащими нелепыми завитками вдоль бортов. Крючкообразный орнамент неширокий, но крепкий.

Бассейн для гонок изготовили в виде вытянутого овала. Ради его увеличения пожертвовали частью зрительских мест, и сверху водоем казался застрявшей между стен Арены гигантской утятницей. Середину закрывал очередной забор решеток, широкие края превратились в дорожки для гонок. Только водных. Больше всего это походило на ипподром… Как в Ривоссе.

С балкона склонился, прежде не показывавшийся Арман, и коротко приказал увеличить расстояние между лодками. Крейклинги уже ушли, перепуганные «артисты» неловко растолкали, покачивающихся на воде себя, в стороны.

— А когда зубастиков в бассейн выпустят? — испуганно спросил кто-то?

— Они уже в бассейне, — нехотя отозвался Карел.

Остальные стали крутить головами, кто-то недоверчиво смотрел на него.

— Не туда смотрите. — Карел показал пальцем вниз. «Артисты» опустили головы. Несколько испуганно вскрикнули. Поперечный вольер находился в воде, под ними. Клетка занимала все пространство дорожки и краем крепилась к насаженной на столб шестерне.

Кайкапы беспокойно дергались, чувствуя движение в воде над собой.

«Та-тат-тат-та-та-ту-у-у-у-у, ту-ту» пропела труба. Пропела последний раз для Карела. А этот конкурс последний.

Под барабанную дробь барьер перед игроками полез вверх. Карел, не дожидаясь, когда ворота остановятся, пригнулся и уверенными отточенными движениями заскользил по воде. На лицо попали струйки воды с ворот.

Сразу вырвался вперед. Опыт, мало того, что лучший учитель, он еще и эксперт по приданию уверенности. Маленькая лодочка казалась частью его самого и Карел плыл привычно, будто работу делал.

Назад не смотрел — это отвлекает, да и знал он, что там, сзади. Гребут отчаянно, в основном неумело хлопая по воде лопастями весел и беспрестанно оглядываясь.

Сделав нескольких гребков, подумал, что, как только пройдет половину сектора, то выпустят кайкапов и соперников на следующую протяженность маршрута у него уже может поуменьшиться. А то и вообще не остаться. Ничего хорошего в этом нет. Если всех соперников сожрут сейчас, то на оставшейся части маршрута зубастики займутся им. Ослабил напор и несколько футов плыл расслаблено, сохраняя видимость усердия.

Но так думал он один. Не доплыв до «зубастой границы» десятка футов, его догнал тот самый корявый лодочник, что причитал на выходе. Грёб корявый широкими размашистыми движениями. Видно было, что такой способ ему непривычен. Как опытный солдат с новым оружием. Вроде все тоже самое, но какие-то мелочи не позволяют пока рубиться в полную силу. Но корявый уже оставил позади остальных игроков и фиолетовый нос его лодки уверено догонял Карела.

Оливия в одной руке держала подушку для сидения, другой поддерживала сумку на плече. Сумка была накрыта еще одной подушкой сверху. Княгиня заботилась о комфорте новой подруги. И Селестина и София поднимались по центральной лестнице, направляясь в Ложу. Можно было пройти через специальный вход для важных лиц, как обычно делал Тарант со своей компанией, но княгине хотелось удивить Софию масштабом Цирка. Игра только началась, еще не все расселись и по лестнице сновали люди. Княгиню узнавали, кланялись и Селестина скашивала глаза на гостью из Эсселдейка, пытаясь понять — видит она это или нет?

Княгиня в красной котте с широкими кружевами поддерживала края платья, и неустанно поправляла жемчужную нить сеткой, охватывающей белоснежный двурогий чепец. София тоже придерживала шлейф, прицепленный к синему сюрко, и долго выбирала ступеньку, чтобы ступить на нее.

Поэтому отстать от модниц Оливия не боялась, но все время поправляла сползающий плечевой ремень сумки. Идти было не тяжело, но неудобно.

— Эти романы София, скажите честно, имеют под собой реальных героев?

— Простите? — София не поняла вопроса и насторожилась.

— Описываемые в этих романах события тоже, наверняка на чем-то, да основаны, — продолжала тем временем, увлеченная Селестина.

— А. Так вы про книги.

— Разумеется. О чем же еще?

— Я плохо представляю себе, как пишут книги, — София не стала отвечать на вопрос полностью.

— Сумму назовете сразу или пришлете вексель? — продолжала разговор княгиня, — меня устроят оба варианта, поэтому не смущайтесь и говорите прямо.

— Какую сумму? — снова не поняла София.

— За книги, София. За романы, что вы обещали мне прислать.

— Какие деньги, упаси бог. Не надо, это будет подарок. Когда у вас день рождения?