— Ну кто бы мог подумать! — раздается рядом со мной чей-то голос. Я оборачиваюсь и вижу очкарика с брюшком в костюме гоблина. — Оказывается, у Отбросов есть чувства!

Все вокруг смеются. Мне же хочется кулаком сбить к чертям очки с его самодовольной физиономии и заодно заглянуть в его тупые глаза. Я срываю с себя маску и готовлюсь замахнуться, но замечаю Амину, которая с удивлением замечает меня в толпе. Наши взгляды встречаются. Она едва заметно качает головой. Вряд ли кто-то обратил на это внимание, но мне ее предостережения оказалось достаточно. Все ясно: она велит мне не двигаться, не шевелиться, ничего не делать. Только ждать.

Есть в этой медсестре нечто, заставляющее беспрекословно выполнять любые ее требования. Просто подсознательно понимаешь, что второй такой мудрой и доброй женщины нет. Еще вчера я понял, что Хошико доверяет ей, как никому другому в этом мире. И вот теперь меня посетило точно такое же чувство. Я останавливаюсь и спокойно жду дальнейших действий. Амина выручит меня, пока не знаю каким образом, но она это сделает.

Я вновь натягиваю на лицо маску и жду.

На сцену поднимается инспектор манежа. Толпа моментально утихает. Все взгляды прикованы к нему.

Это еще один человек, который может подчинить своей воле любого, только в отличие от доброты Амины и красоты Хошико это темная воля. Он будто говорит своим видом: «смотрите на меня и не вздумайте отводить взгляд».

Интересно, как это человек в статусе Отброса смог добиться такого влияния? Похоже, ему наплевать на все правила. Даже полиция послушно исполняет все его приказы.

Как и вчера, он говорит слащавым голоском. Тон настолько учтивый, такой вежливый, что в нем можно услышать нотки сарказма.

— Дамы и господа, мы приносим вам наши самые искренние извинения за срыв сегодняшнего представления. Смею заверить вас, что каждый, кто сегодня приобрел билет, получит возможность вновь прийти в цирк Отбросов в качестве почетного гостя в любой удобный для вас день совершенно бесплатно.

Из толпы слышатся сердитые выкрики, типа «Еще бы!» или «Только попробуй нас надуть!», но ему достаточно вскинуть руку, как ропот тут же смолкает.

— К сожалению, доставленные неудобства на этом не заканчиваются. Возможно, сегодня вечером вы слышали выстрелы, дамы и господа. С великим сожалением сообщаю вам, что некоторые из них не были запланированной частью вечерних выступлений. Мы ищем пропавшего белого подростка, Чистого. Эта ситуация сложная и очень деликатная. Его зовут Бенедикт Бейнс — он сын Вивьен Бейнс.

Присутствующие удивленно ахают.

— У нас также есть все основания полагать, что он сейчас находится здесь.

После этих слов все начинают озираться по сторонам. Мне почему-то кажется, что такое развитие событий им даже нравится, ведь оно приятно щекочет им нервы.

Я чувствую, что краснею. Слава богу, на мне маска. Желание во всеуслышание заявить о себе исчезло. Мне во что бы то ни стало нужно сохранять анонимность, пройти через все это и каким-то невероятным образом остаться живым.

— Дамы и господа, боюсь, у нас нет иного выбора, кроме как просить каждого из вас спокойно, без давки и паники, покинуть цирк через южные ворота. Тех из вас, кто сегодня пришел в масках, в том числе женщин и детей, в целях установления личности просим временно их снять. Прошу вас не поддаваться панике, дамы и господа.

Сабатини делает кому-то знак, и два медика выводят вперед знакомого мне охранника. На голове у него повязка, но в остальном он вполне себе жив и здоров.

По идее я должен радоваться тому, что с ним все в порядке, что я никого не убил. Мне бы очень этого хотелось, но, увы, это не так. Мой желудок как будто стянут холодным узлом — ощущение, ставшее привычным.

Еще десять минут назад я был готов пожертвовать своей жизнью. Но теперь я знаю, что Хошико жива, и не намерен так быстро покидать этот мир. Ну почему я не огрел его огнетушителем сильнее? Он вглядывается в толпу, изучая каждого, кто проходит мимо него, и я спешу опустить голову.

Позади на всех экранах мое фото и то же самое объявление: «Бенедикт Бейнс. Вознаграждение 1 миллион фунтов».

Если я сниму маску, мне конец.

Люди послушно проходят мимо охранника. Сначала те, что стояли слева от арены, всего в паре шагов от меня. Я вместе с толпой неуклонно продвигаюсь вперед, беспомощно глядя на Амину. Я все ближе и ближе к полному провалу.

Я считаю людей впереди меня. Одиннадцать, десять, девять… Совсем скоро нужно будет снять маску.

Мое сердце с каждой секундой стучит все сильнее и сильнее. Внезапно со стороны циркачей-Отбросов доносится пронзительный крик:

— Вон там! Я видела там какого-то человека! Он вооружен! — это кричит Амина и указывает куда-то в сторону. — Он там, за занавесом!

Охранники и полиция всей толпой устремляются туда. Среди посетителей тотчас же воцаряется хаос.

Все кричат, пихают и отталкивают друг друга, стараясь первыми пробраться к выходу и оказаться как можно дальше от вооруженного маньяка. Теперь здесь каждый сам за себя. Вокруг царит давка и толкотня, то и дело вспыхивают драки, и вся эта безумная масса двигается к выходу.

Один из путей к выходу лежит через место, где держат артистов. Разделяющие нас барьеры давно сметены. Чистые первыми рвутся к свободе.

Что же мне делать? Может, и мне стоит бежать туда? Я прокладываю себе путь против встречного потока беснующейся толпы. Мне нужно туда, за опрокинутые барьеры.

Как только я оказываюсь рядом с ними, снова начинаю работать локтями, прокладывая путь к Амине и Хошико. Хотя не знаю, что буду делать, когда окажусь рядом.

Внезапно я чувствую, как меня толкают, и я падаю на землю. Кто-то накидывает мне на голову огромный лоскут ткани. Я едва могу дышать и сопротивляюсь из последних сил. Чьи-то сильные руки пихают меня в ящик. Я погружаюсь во тьму. И… это все.

От боли у меня кружится голова, и я готова свалиться в обморок. Спустя какое-то время мне кажется, что я стою в какой-то длинной очереди к выходу из цирка. По всей видимости, сознание оставило меня, потому что снова я очнулась уже в лазарете, когда Амина слегка тормошила меня.

— Хошико? Хоши? — повторяет она снова и снова. — Прошу тебя, ты должна внимательно выслушать все, что я тебе скажу.

В ее голосе слышатся умоляющие нотки. Я пытаюсь стряхнуть с себя сонливость, вернуть ясность ума. Увы, это нелегко, мне приходится силой вытаскивать себя из теплого уютного забытья. Я открываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на том, что она говорит.

— Слушай меня. Слушай внимательно, — повторяет она. — Не выходите из этой комнаты, вы двое. Я сейчас на минутку отлучусь. Но обещаю, что скоро вернусь.

Я киваю. Похоже, моя реакция ее удовлетворила, потому что она ушла. Я же остаюсь одна и пытаюсь проанализировать ее слова.

Я не ослышалась, она точно сказала «вы двое», хотя в палате я одна. Я и большой черный ящик с цирковым реквизитом. Я смотрю на него. Откуда он тут взялся?

Впрочем, странности на этом не заканчиваются. Ящик начинает двигаться. Изнутри доносятся удары. На нем есть защелка, и я, даже не задумываясь, наклоняюсь и отодвигаю ее. Похоже, представление продолжается, и я участвую в каком-то иллюзионе, потому что крышка распахивается, и из ящика на меня выпрыгивает Смерть.

Я чувствую, как меня куда-то тащат и в конце концов опускают. Интересно, это меня схватила полиция или кто-то похуже? Что, если меня хотят закопать живьем? Неужели мне конец? Может, это мой гроб?

Я изо всех сил колочу в деревянную крышку, благо та всего в нескольких дюймах над моей головой. Какие бы ужасы ни ожидали меня снаружи, я готов взглянуть им в лицо. Это лучше, чем оставаться здесь, медленно задыхаясь. Одному. В темноте.

На мое счастье, колотить приходится недолго, потому что крышка открывается, и как только в ящик проникает свет, я толкаю ее и как можно быстрее выбираюсь наружу. И не верю собственным глазам. Передо мной не полиция и не солдаты с автоматами, а Хошико.