Рисса не простилась со своим завтраком вслед за Милли лишь каким-то чудом.

— Эт-то что за хреноебина? — От испуга язык у нее немного заплетался. Тварь явно была дохлее дохлого, но у Риссы слишком хорошо и неуемно работала фантазия: она живо представила себе, как эта сороконожка-переросток поднимает свою голову-пасть и кидается на них, стуча по каменному полу острыми, как копья, лапками.

— Слизень к'лор, — шумно сглотнув, ответила Иллин. — Их полно в гробницах. Я слышала, большинство послушников именно они убивают… — Она поежилась и крепко прижала к себе Милли, смотревшую на слизня во все глаза. — Пойдем поскорее. И осторожнее: они обычно ползают целым выводком.

Выводок и вправду обнаружился в следующем зале. К счастью — в таком же дохлом виде: тушки к'лоров валялись на полу так густо, что через них приходилось перешагивать, поскальзываясь на мокрых от слизи камнях. Рисса, зажав нос, старательно думала о горячем душе и еще более старательно не думала о раззявленных зубастых пастях. Ремис тихонько бормотал что-то себе под нос. Рисса подумала было — молится, а потом разобрала несколько слов на хаттезе и вздохнула спокойнее. Если бы Ремис начал молиться, у нее бы точно нервы сдали.

Этот зал когда-то был куда более роскошным, чем предыдущий: на стенах не было места, свободного от барельефов с эпическими сюжетами (Ремис попытался залипнуть около одного из них, с масштабным замесом одних ситхов против других, но Рисса чуть ли не за шкирку потащила этого эстета дальше), мозаика на полу складывалась в сложные узоры, на постаментах красовались до того тонко сработанные статуи, что можно было разглядеть каждую пластинку на их каменных доспехах. Вдоль стен стояли гробы — точнее, вспомнила Рисса умное слово, саркофаги. Многие из них были разбиты, а кости обитателей — вывалены наружу трухлявыми кучками, в которых даже человек с очень буйной фантазией не заподозрил бы могучих воинов или надменных жрецов.

Милли, обхватив кудрявую головку руками, начала тоненько всхлипывать.

— Нет, — бормотала она, глотая слезы, — нет, нет, нет. Уходите. Спите. Вас нет, вас нет…

"Приплыли! Не хватало еще, чтобы малявка головой поехала прямо здесь!"

— Иллин, что за фигня? — развернувшись, Рисса подошла к девчонкам. Милли даже не посмотрела на нее, продолжая плакать и твердить кому-то, что их нет. — С Милли всегда так было? Или Аргейл ее еще и по голове огрел?

Иллин бросила на нее испепеляющий взгляд.

— У Милли с головой получше, чем у некоторых, — процедила она, крепко прижимая малявку к себе. — Если бы ты видела все, что видит она, то свихнулась бы в первый же день. Тсс, маленькая, — ее голос тут же изменился: вместо злобно-шипящего стал ласковым и воркующим. — Тихо. Я с тобой. Все хорошо.

Иллин нежно погладила Милли по щеке. Малявка подняла на нее чуть замутненные, полные слез глаза.

— Пойдемте поскорее, — сказала она тихо и нетвердо. — Здесь очень плохое место. Мне трудно… трудно не слышать. И я не ненормальная! Пожалуйста, не думайте, что я ненормальная…

— Я так не думаю, малая, — торопливо сказала Рисса, хотя Милли сейчас здорово смахивала на шизичку в период обострения. — И Ремис не думает, правда?

Ремис, распознав в голосе Риссы угрожающие нотки, сделал понимающее лицо и важно кивнул. Милли это немного успокоило. Она даже вымучила улыбку и ускорила шаг, всем видом пытаясь показать, что с ней все в порядке.

— И все-таки, что за фигня творится с нашей малявкой? — тихо спросил Ремис, когда они немного оторвались от девчонок. — Правда видит что-то, или у нее просто мозги набекрень?

— У Иллин спроси, — пожала плечами Рисса. Ее это тоже занимало, причем она не знала, что хуже: ходить по гробнице с ненормальной девчонкой или ходить по гробнице, населенной чем-то невидимым и злобным. — Мне-то откуда знать?

— Ага. Чтобы она мне горло зубами порвала? Она ж за Милли убьет.

— Вот и не лезь к ней. Нам сейчас только перегрызться не хватало для полного счастья.

Она обошла по широкой дуге нечто, напоминавшее летучую мышь-переростка. Размах крыльев у "мышки" был почти в половину зала, а коготки на крыльях и задних лапах могли раздробить камень. Голову рассмотреть не удалось, потому что та была разворочена и обуглена.

"Если бы не солдаты с этой их охотой за гробокопателями, нас бы давно сожрали, — с дрожью подумала Рисса. — Еще на входе".

Самих солдат пока не было видно, зато у широкой каменной лестницы, ведущей на второй ярус, ребята наткнулись на первого гробокопателя. Мертвого. Судя по месиву, в которое превратилось его лицо, бедолагу долго били по нему прикладом. Еще один — зеленокожий тви'лек в некогда выпендрежной куртке из синткожи — скорчился в углу.

И, кажется, дышал.

Рисса легонько поворошила его мыском сапога. Тви'лекк, застонав, приоткрыл глаза.

— Живой? — Рисса склонилась над ним и бегло осмотрела. Выглядел гробокопатель вполне здоровым — несколько синяков и кровоточащих ссадин не в счет. — Эй-эй, дядя, вставай, хорош придуриваться. Мы не импы, не выдадим.

Тви'лекк посмотрел на ребят, недоверчиво прищурив глаза.

— Ребятишки? — хрипло сказал он и невесть с чего расплылся в ухмылке. — И не импы, говорите? А я тогда — император этой гребаной Империи. Думаете, я форму не узнаю, которую ситхеныши из Академии носят? Чего не даете честному вору помереть спокойно, личинки?

Рисса не успела придумать ответ: из коридора донеслись голоса и топот ног в тяжелых бронесапогах. Кто-то зычно гаркал приказы, настолько сильно искаженные вокодером, эхом и расстоянием, что нельзя было и слова разобрать.

Глаза "честного вора" сделались размером с блюдца. Похоже, "спокойно помирать" ему резко расхотелось.

— Дерьмо… возвращаются, суки, — прошипел он, удивительно резво для "умирающего" вскакивая на ноги. — Эй, ребятишки, если вы вправду не импы, то подсобите мне, а? Внакладе не останетесь, зуб даю.

Приятели обменялись быстрыми взглядами. Иллин горячо закивала. Хотя она была странноватой, временами стервозной и вообще красоткой, иногда у них с Риссой удивительно сходились мысли.

— А с чего бы нам… — начал было Ремис, но Рисса дала ему локтем под ребра.

— Подсобим, — быстро сказала она. — Но будешь должен. Занычься куда-нибудь, живо!

Топот бронированных ног все приближался. Взгляд Риссы бешено заметался по сторонам: найдут же везде, негде прятаться, чтоб этим ситским архитекторам в гробах икалось…

— Я помогу, — вдруг сказала Милли и крепко схватила гробокопателя за руку. — Идемте со мной!

Ее голос звучал удивительно твердо и взросло, светлые глаза смотрели в пустоту — а может, на что-то, чего не видела Рисса. Гробокопатель поглядел на нее, а потом — на коридор, откуда вот-вот должны были нагрянуть имперцы. И не стал спорить.

Когда подоспели солдаты, Милли уже увела тви'лекка в соседний зал. Рисса понятия не имела, что на уме у этой малявки, но очень надеялась, что у нее действительно есть план. Потому что объяснять десяти уставшим, злым и местами потрепанным имперцам, чего ради они втроем пытались навешать им лапши на уши, она очень не хотела.

— Почему пошли в гробницу в таком возрасте? Кто пропустил?

Рисса всегда опасалась слишком серьезных людей и людей слишком здоровенных. Командир отряда, совмещавший эти два качества, ей не понравился сразу и, похоже, это было взаимно. Хотя штурмовую винтовку он держал на сгибе локтя, Риссу не отпускало чувство, что он не раздумывая пустит ее в ход, если найдет повод.

— Надзиратель Аргейл приказал, сэр, — милым до приторности голоском отвечала Иллин, старательно трепеща ресничками. — Мы бы никогда не пошли, если бы нам не велели…

Командир отмахнулся от нее, всем своим видом показывая, что спросил для проформы и ему плевать.

— Ладно, не наше дело. О том, что здесь проходит спецоперация вас, конечно же, никто не предупредил?