Вильк только вопроса и ждал: он аж подпрыгивал от нетерпения, так ему хотелось о своих подвигах рассказать. Рисса давно привыкла, что его рассказы нужно делить как минимум на два: треплом друг был тем еще, но руки у него росли из правильного места, с этим не поспоришь.

— Да тут и рассказывать нечего, — отмахнулся он с напускной небрежностью, будто каждый день воровал побрякушки в сотни кредитов стоимостью. — Рыбачу я, значит, около ювелирного магазина — ну, крутого того, который около банковской управы, — и вижу: какой-то хлыщ из магазина выходит, а коробочку с покупкой просто в карман запихивает. Ну не идиот ли? Вот и я решил, что идиот. А дальше по стандартной схеме: понесся прямо на него — типа так спешу, что дороги не разбираю, — врезался, в карман залез и дал деру, пока этот придурок не очухался. Вот и вся история.

Деввен весело хохотнул и отсалютовал другу банкой газировки. Рисса презрительно хмыкнула: на цветистое вранье Вильк был горазд, а вот воришкой был ужасно скучным — одни и те же приемы изо дня в день, как их ни приукрашивай. Правда, работали почти без осечек…

И тут Риссу как ледяной водой окатили. Единственная банковская управа, напротив которой имелся ювелирный магазин, была в районе Самоцветного озера, где жили самые важные и богатые люди Талармы. Рисса иногда бродила там — любовалась на небоскребы, чистые улицы и то самое Самоцветное озеро, дно и берега которого полностью усеивали странные светящиеся кристаллы. Но никогда и ни в коем случае она не ходила туда рыбачить.

— Вильк, ты совсем больной? — Мальчишки удивленно смолкли и одновременно уставились на нее непонимающими глазенками. Рисса чуть не зарычала от злости и досады: вот же дебилы! Они на улице, почитай, с самого рождения, а мозгов понять элементарные вещи не хватает! — Ты что, к Самоцветному озеру ходил?!

— Ну да. — Вильк, идиот такой, глядел на нее гордо, с вызовом, явно ничего не понимая. Рисса с трудом удержалась, чтобы не вмазать ему по лицу. — И вам советую: там добыча такая, что с одной рыбалки год шиковать можно, а народ туповатый…

Деввен тоже улыбаться перестал. Дошло, значит. Значит, хотя бы зачатки мозгов имелись.

— Да нет, Вильк, — прошипела Рисса. — Это ты туповатый. Там же все камерами накрыто, а они лица распознают. Если твой хлыщ настучал полицаям, тебе крышка. Дебил!

Вильк так и застыл с кольцом в руке и с дурацкой улыбочкой на физиономии. Кажется, и в его черепушке начала происходить какая-то активность: глазки забегали из стороны в сторону, как у нашкодившего зверька. Стушевавшись, он положил кольцо на столешницу и зачем-то спрятал руки за спину. Теперь он смотрел на трофей как на бомбу, готовую вот-вот взорваться.

— Рисс, не нагнетай. — Деввен строго нахмурил брови, изображая всего из себя взрослого и рассудительного лидера. Откровенно сказать, лидер из него был, как из Риссы — светская дама. — С каких пор полицаи шарятся по трущобам? Ну, поищут они Вилька для виду и забудут через пару недель. Ему надо только залечь где-нибудь и носа из нашего района не высовывать, и все будет нормально. Только кольцо придется выкинуть, чтобы скупщик не заложил. Нашла проблему…

Рисса нервно огляделась по сторонам. В принципе, Деввен дело говорил, но Рисса нутром чувствовала — не так все просто. От Вилька почему-то хотелось отодвинуться, как от заразного больного, а еще лучше — вообще дать деру отсюда. Прямо сейчас. Сию же секунду.

— Рисс, ты чего?

Рисса отмахнулась от Деввена и приложила палец к губам. В коридоре только что открылась дверь. Кто-то вошел внутрь. Уверенно, особо не таясь… Четверо. Рисса пораженно распахнула глаза: троих людей в полицейской форме Талармы и одного — в чужеземной она увидела как наяву — даже смогла разглядеть, что чужеземец презрительно кривит губы, переступая через мусор. Словно кто-то картинку на голопроекторе показал. Но гадать, что все это значило, времени не было.

Прямо за дверью слышались шаги.

— Валим! — взвизгнула Рисса и первой вскочила на ноги. Всего два прыжка — и она уже стояла у окна. Ухватившись за пустую раму, под удивленные возгласы приятелей подтянулась и прыгнула, легко перемахнув через подоконник.

"Придурки, бегите! Ну, давайте же!" — успела она подумать, прежде чем больно удариться подошвами об дорогу. В тот ж момент из дома послышался шум: незваные гости ворвались в комнату, где сидели ребята. Кто-то из мальчишек закричал — Рисса не разобрала, кто именно. Ей вдруг захотелось развернуться, броситься обратно в дом, хоть как-то помочь приятелям…

Раздался глухой звук удара, а затем — крик. Рисса рванула прочь со всех ног, и все же успела расслышать холодное, процеженное сквозь зубы: "Сопляк. Знаешь, какое наказание полагается за кражу у офицера Империи?"

"Уже приперлись, значит, — думала Рисса на бегу, смаргивая невесть откуда взявшиеся слезы. — Уже порядки свои устанавливают. Чтоб вы провалились, твари!"

Ничего. Ей только через ограду перелезть, а там ищи крысу на помойке! Всего пара шагов и один прыжок… Поскальзываясь на грязи, угибаясь от веток вековых деревьев, Рисса завернула за угол дома и нос к носу столкнулась с полицейским.

Она даже не успела понять, что произошло, когда удар под дых заставил ее скрутиться пополам, а правую руку больно рванули из сустава, заламывая за спину. Взвыв от боли, Рисса попыталась вырваться, но добилась только того, что руку заломили еще сильнее.

— Я ничего не сделала! — визгливо воскликнула Рисса, трепыхаясь, как пойманная в сети рыбешка. — Пустите меня!

Полицейский наклонился к ней. У него оказалась добродушная круглая физиономия человека, который просто обязан любить семью, пиво и вечерние ток-шоу по ГолоСети. На Риссу он смотрел с каким-то гадливым сочувствием, как на убогого уличного щенка.

— Это, девочка, — сказал он, тяжело вздохнув, — уже не мне решать.

— Совершенно верно, офицер. — Скосив глаза, Рисса увидела, как из дома выходит тот самый тип в имперской форме. За ним следовали двое полицаев, толкая перед собой понурых и взъерошенных, закованных в наручники Деввена и Вилька. — С вами, ворье, поступят по законам Империи. Рабство быстро отучит вас от дурных привычек.

Рисса до сих пор не могла поверить, что все это происходит с ней. Всю дорогу до полицейского участка она провела в прострации, тупо глядя на проносящиеся мимо знакомые улицы. Не хотелось ни плакать, ни трястись от страха, ни злиться: эмоции просто не успевали за событиями. В памяти отложилось, как Вильк тряс скованными руками, будто мог таким нехитрым способом сбросить наручники, а Деввен постоянно бормотал ругательства и то и дело мотал головой. Еще бы ущипнуть себя попробовал, придурок.

Рисса оставалась спокойной, когда их вытолкали из машины и погнали к зданию участка. Даже во время унизительного медицинского осмотра, когда ее заставили раздеться прямо перед мальчишками, а худосочный врач рассматривал ее, грубо ощупывал, брал кровь и просвечивал какими-то сканерами, она ни звука не проронила — только передернулась от боли и омерзения, когда ее усадили в гинекологическое кресло, похожее на пыточное, и медицинский дроид начал копошиться у нее между ног своими мерзкими манипуляторами. Потом охранник наконец-то швырнул ей бесформенное серое тряпье, оказавшееся нижним бельем, рубашкой и штанами, и, едва она оделась, вывел из медкабинета. Живодер в белом халате принялся за мальчишек. Перед тем, как за ней закрылась дверь, Рисса успела услышать ругань Вилька, быстро перешедшую в захлебывающийся всхлип: имперцы — а во всем полицейском участке Рисса не заметила ни одного разумного в талармской форме, — церемониться с ними не собирались. Уроды.

Ее словно обкололи транквилизаторами: Рисса шла, куда вели, делала, что прикажут, а в голове тем временем было пусто, как у алкаша в кармане. Только сейчас, сидя на холодном полу камеры и бездумно теребя шоковый ошейник — удивительно легкий, но обхватывающий шею так плотно, что палец под него не просунуть, — Рисса начала осознавать, в каком же она дерьме.