Впрочем, Ремис не выглядел как человек, которому плевать. Судя по тому, как он крутился на стуле, постоянно перекидывал одну ногу через другую и теребил пальцы, он сам предпочел бы свалить куда подальше. Но не сваливал. Зато взгляды, которые он бросал на Риссу, становились все более долгими. Несколько раз он явно порывался заговорить и обрывал себя в самый последний момент.

Рисса сглотнула ком в горле вместе с остатками коктейля.

"Ты мог просто исчезнуть. До тебя не дошло, что я хочу, чтобы ты исчез?!"

— Рисс… — Ремис все-таки подал голос. — Давай поговорим. Пожалуйста.

Рисса нахмурилась.

— С тобой — не хочу, — буркнула она и снова уставилась в тарелку.

Милли понурила плечи. Ее губы выразительно задрожали. Глаза, чего и следовало ожидать, уже были на мокром месте. Рисса едва не зарычала с досады. Не хватало еще, чтобы малявка из-за этого урода ушла в слезах и соплях, разобидевшись на нее!

— Ладно, выкладывай, — нехотя разрешила Рисса. — Но мне плевать, что ты скажешь.

Ей самой не понравилось, как она это сказала. Будто бы ей было вовсе не плевать, и то, что мог сказать Ремис, было способно как-то повлиять на ее отношение к нему. Хотя это бред. Стукач и трус навсегда останется стукачом и трусом, и говорить с таким не о чем. Даже если Ремис сейчас начнет рассыпаться в извинениях, они не изменят того, что он сделал. Пусть хоть в ноги бросается, ей плевать.

Ремис глубоко вдохнул. Сцепил руки в замок, облизал губы.

— Рисс, я поступил как мразь. Знаю. Знаю, что тебе мои извинения нафиг не сдались, но все равно извини. Я… да крифф! В общем, я не хотел вас сдавать. Я хотел, чтобы у вас все было хорошо, правда. Но мне же нужно было как-то выжить… Вот мы с Киром и придумали пойти к повелителю Танатону, рассказать ему, что Аргейл делает с нашей группой. Я бы сдох в Академии, если бы не пошел. А там… Я не мог не сдать вас, понимаешь? Просто понял, что если сейчас совру про вас, то меня повелитель к Аргейлу и отправит, а может, сам на месте убьет. Я струсил, Рисс. Точнее, нет. Я просто жить хотел, а не подняться по вам, какие-то лишние очки себе заработать… Ни о чем я таком не думал.

Он замолчал, уставившись на собственные руки.

— В общем, вот, — продолжил Ремис, все еще не глядя на нее. — Не хочешь — не прощай. Я бы сам себя на хер послал.

— И нафига тогда все это? — спросила Рисса прежде, чем вспомнила, что не собиралась с ним разговаривать. — Ты чего сказать-то хотел?

— Что хотел, то и сказал.

Он смотрел на Риссу, а Рисса — на него. Странно, но ей больше не хотелось придушить его. Не хотелось даже молча встать и уйти. Вообще ничего не хотелось. Раньше картинка была четкой — мразота Ремис сдал их, чтобы выслужиться. Обычное дело, хоть и гадкое донельзя. А теперь… Вот он, Ремис. Сидит и чуть ли не плачет — идиотски, по-мальчишески, когда все тело трясет, слезы в глазах стоят, а разреветься стыдно. Не бывает мразям так плохо после хорошей гадости, не так у них мозги работают.

Придурок? Однозначно. Но будто Рисса никогда не косячила, а потом не понимала, как последствия разгребать.

— Знаешь что? — Рисса пододвинула к нему тарелку с полупрозрачными водянистыми шариками. — Ешь давай. Если отравишься, тебя хоть не жалко будет.

Милли заулыбалась первой. Вслед за ней — Ремис, сперва неуверенно, а потом широко и счастливо, как улыбался, узнав, что вместо рабства его ждет Академия ситхов. Рисса держалась до последнего, но в конце концов не устояла и она.

Дама за соседним столиком выговаривала дочке, выразительно косясь на них, что громко хихикать приличной девочке не к лицу. "Приличная девочка" тоже смотрела на непристойно шумную компанию, но вместо должного осуждения на ее лице читалось что-то совсем иное.