Через четыре года Цезарь Борджиа был вынужден бежать из Италии, его убили в перестрелке в Восточной Испании.

Как и ожидалось, преемником Александра стал кардинал Джулиано делла Ровере, названный Папой Юлием II. Всю свою жизнь он был заклятым врагом Борджиа и после покушения на его жизнь вынужден был искать защиты у императора. Теперь он вернулся, и папству, опустившемуся до уровня публичного дома, предстояли серьёзные перемены. Оно не представляло более никакой угрозы для Османской империи, которая, казалось, поддерживала хорошие отношения со своими ближайшими соседями и после постоянных набегов Завоевателя наслаждалась предоставленным праздностью Баязида отдыхом.

Венеция сразу же возобновила отношения с Портой и даже предложила совместно захватить Египет, чтобы построить канал к Красному морю, тем самым укорачивая торговый путь к Индии и Востоку. Венеция была обеспокоена достижениями испанских и португальских моряков. Португальские моряки Васко да Гама и Бартоломео Диас пошли на юг вместо запада и обогнули мыс Доброй Надежды в нижней точке Африки. Португальские караки появлялись в Аравийском море, и Венеции виделся скорый конец её господства в этом регионе.

Но Баязид остался глух к предложениям венецианского посла. Его мало заботило то, что происходило за стенами Константинополя.

Летом 1509 года в Эрзрум прибыл посланник, известивший Вильяма, что Константинополь разрушен землетрясением.

Вильям и Валид оцепенело смотрели друг на друга. Невозможно представить, что этот могущественный город разрушен.

— Что с султаном? — спросил Вильям.

— С султаном всё в порядке, слава Аллаху. Дворец не пострадал.

Вильям в отчаянии щёлкнул пальцами.

— Но в городе очень неспокойно, — продолжал посланник. — Говорят, янычары перевернули котелки. Они считают, что султан обязан водить их на войну, а не держать дома, чтобы быть погребёнными под стенами.

— Это хорошая новость, — сказал Валид. — Кому из наследников они подчинятся? Что скажешь, Вильям?

Вильям никого из наследников хорошо не знал, он понимал, что все они жили в атмосфере распутной вольности.

— Я сомневаюсь, что янычары подчинятся кому-то из них, — ответил он.

— Значит, ты, так же, как и Мустафа-бей, предсказываешь падение империи, — сделал вывод Валид.

Вильям должен был понять, что ему надо делать: не первый раз в жизни перед ним стоял такой вопрос. Но теперь ему не с кем посоветоваться...

Ему исполнилось сорок девять лет, последние пятнадцать из них были самыми спокойными. Если бы Вильям отомстил за брата и жену, он чувствовал бы себя по-настоящему счастливым.

Гарри Хоквуд превратился в высокого сильного юношу. Он походил на Джованну не менее, чем на Джона Хоквуда: был рыжеволос и широк в плечах. Гарри вместе с Вильямом участвовал в летних военных походах. И если бы он унаследовал правление Эрзрумом и окружавшими его горами, то стал бы богатым человеком.

Остальные Хоквуды умерли так давно... И они всё ещё не были отомщены.

— Пусть янычары ещё несколько месяцев копят раздражение, — решил Вильям, — а тем временем мы подготовимся к войне.

Тем летом он повёл почти всё своё войско через горы с целью дойти до Мосула по западному берегу Тигра. Происходили самые обычные стычки с местным населением, но настоящего сопротивления им, пока они шли по равнине, оказано не было. Сипахи, бывшие в авангарде, послали основному войску сообщение, что персы хотят вести переговоры.

— Что мы скажем персам? — спросил Валид. — Они наши враги.

— Не будет большого вреда, если мы выслушаем, что говорят другие люди, — ответил Вильям. — Даже если это враги...

Опасаясь попасть в ловушку, Вильям развернул своё войско. Сам он вместе с янычарами держался поближе к реке на левом фланге, на правый фланг в пустыню были отправлены горцы, в центре находился отряд сипахов. Затем он вместе с Вали дом и личной охраной отправился вперёд, где его ждал авангард.

Перед ним была внушительная пешая и конная сила, расположившаяся на берегу реки с развевавшимися знамёнами и гремящими барабанами.

Между лагерем и сипахами Вильяма ждали всадники под белым флагом.

Валид выехал вперёд переговорить с ними, а потом вернулся.

— Один человек, называющий себя шахом всей Персии, желает говорить с тобой, Хоук-паша. Его зовут Исмаил. Мы слышали об этом человеке.

Да, действительно. Одна из причин успеха отрядов Хоквуда в набегах на Персию заключалась в том, что когда-то великое Персидское царство было разрознено междоусобицами и гражданской войной. Не так давно, однако, до Вильяма дошли слухи, что один военачальник постепенно объединяет всю территорию, принуждая к подчинению восставших правителей. Имя этого человека — Исмаил. Он объявил себя сыном шейха Хайдара и дочери того самого Узун-Хасана, войска которого Завоеватель и Энтони Хоквуд разбили тридцать лет назад.

Ещё более важно, что его дед по отцу шейх Джонейда объявил себя потомком Али, четвёртого халифа.

Вильям направлялся приветствовать самозваного персидского шаха. Перед ним был человек средней комплекции с выбритым подбородком, но загнутыми вверх усами, одетый в блестящую рубаху и облегающие белые, штаны. На голове его был тюрбан со страусиным пером, прикреплённым брошью с сапфиром.

— Ты Хоук-паша, восставший против султана, — объявил Исмаил.

— Я Хоук-паша, защитник правого дела османцев, — ответил Вильям.

— Султан объявил тебя вне закона.

— Я правитель Тавра и всех прилежащих земель. Ты должен знать это, мои господин.

— Идём, поговорим. — Исмаил улыбнулся.

Они поехали в лагерь персов и расположились на ковре в шатре шаха; им подали кофе.

— Твои воины следуют ложным принципам, — сказал Исмаил.

— Они то же самое думают о тебе, мой господин, — откликнулся Вильям. — Но они мои воины. И идут туда, куда указывает мой меч.

— А меч твой указывает на моих людей. Это бессмысленно, Хоук-паша. Твой меч должен указывать на Константинополь, на того султана, который оскорбил и предал тебя.

Вильям прикусил губу. Неужели весь мир знает об этом?

— Когда придёт время, мой меч будет направлен на Константинополь.

— А разве не пришло такое время? Баязид потерял авторитет. Его янычары перевернули котелки, а его столица — в руинах. Он ведёт себя как трус. Стоит ли ждать более благоприятного момента?

— Султан всё ещё командует могущественной армией, ему подчиняются отличные воины. Ещё более важно то, что он — султан и что ему преданы люди, не заслуживающие смерти.

— Человек, который нарушил законы «аныя», не султан, — объявил Исмаил. — Если у имамов и муфтиев не хватает мужества заменить его, это должен сделать кто-то другой.

— Но это должен быть человек из династии Османов, — сказал Вильям.

— Ты прав, Хоук-паша. Ты знаешь закон. — Он хлопнул в ладоши, и внутренняя перегородка шатра поднялась.

Там стоял человек. Ему около сорока, определил Вильям, одет как простой турок, но богаче. Свисавшая верхняя губа и холодные глаза делали его похожим на знаменитых предков.

Вильям мгновенно вскочил и поклонился со словами:

— Примите моё почтение, господин мой принц Ахмед.

— Я знаю, Хоук-паша, что мой отец ужасно обошёлся с тобой.

— Ты оказываешь мне великую честь, господин мри принц.

— Это я удостоен чести оказываться в компании такого великого воина, Хоук-паша.

— Это хорошо, — нетерпеливо сказал Исмаил. — Объясни Хоук-паше причину, по которой ты прибыл, господин мой принц.

Ахмед сел, скрестив ноги. Вильям расположился слева от него.

— Мой отец согрешил против тебя, Хоук-паша, — объявил принц Ахмед, — к тому же он нарушил «аный». Он также согрешил против своих сыновей. Братья мои — слабые люди, они не способны решить, что делать дальше. Я знаю, что надо делать: мой отец должен быть низложен. Я не желаю ему вреда, но он не способен править Османской империей. Янычары ждут сигнала. Кто сделает это лучше, чем военачальник, с которым дурно обошлись и который всё ещё сражается под османским знаменем? Моим знаменем.