«Будь с ней помягче», — просила Эме...

Гарри взял Фелисити на руки. Она обняла его за шею и сбросила туфли. Гарри хотелось кричать от радости. Фелисити знала, что с ней произойдёт, и не боялась этого. Но он знал, что должен вести себя с ней как христианин. По крайней мере, в первый раз...

Он положил её на кровать и начал целовать её в губы. Это было первый раз с момента того драматического исчезновения с английских берегов. Дыхание её было сладким, поцелуи страстными.

Он снова и снова ласкал её грудь, и зрачки её расширились. Когда он погладил её между ног, она глубоко задышала.

Он не отважился лечь на это хрупкое существо. Он встал на колени между её ног и поднял её маленькие ягодицы... Она продолжала смотреть на него, рот её был приоткрыт. Он закрылся с выдохом боли при его проникновении и затем открылся снова. Глаза её оставались открытыми всё это время.

Всё ещё держа её ягодицы, Гарри оставался в таком положении, пока его страсть не утихла. Затем отпустил её, и она соскользнула вниз по его бёдрам.

— Я научу тебя любить, — пообещал он.

Фелисити всё ещё тяжело дышала, лицо по-прежнему заливал румянец.

— Я буду рада, хозяин, — тихо сказала она.

Встреча с Ибрагимом прошла совершенно обычно. Хоквуду нужна была подпись великого везира для получения большой суммы денег. Гарри внимательно всматривался в друга. Ему не показалось, что Ибрагим подозревает что-то неладное. Гарри убедился, что никто не может слышать их разговор. Он положил перед Ибрагимом лист бумаги.

— Делай вид, что просматриваешь документы, и внимательно слушай меня, — приказал Гарри.

Ибрагим удивлённо поднял брови, но выполнил приказ Хоквуда.

— Помнишь, лет пять-шесть назад мы говорили с тобой о Рокселане и её влиянии на султана?

— Да, тогда я был немного встревожен.

— А теперь нет?

— С тех пор прошло шесть лет, а я по-прежнему великий везир и доверенное лицо султана.

— Ты его заклятый враг — вот как он считает.

Ибрагим нахмурился. Гарри подробно рассказал ему о подозрениях Сулеймана.

— Абсурд, — запротестовал Ибрагим. — Я не мог запретить янычарам произносить моё имя наряду с его именем во время нашего пребывания в Персии... и, кроме того, я выиграл несколько сражений до того, как он там появился.

— В этом-то всё и дело. Он завидует твоему успеху. Несмотря на всё своё великолепие, Сулейман — живой человек. Ты не должен вести себя так, как будто ты самый богатый и самый всесильный.

— Да, я построил себе пару дворцов... и значит поэтому я предатель? Поверь, Гарри, я с трудом верю в этот бред.

— Можешь не верить, но ты рискуешь.

— Что же мне делать? Поднять восстание и на самом деле стать предателем, раз так обо мне думает Сулейман? Отличное завершение двадцати лет близких отношений.

— Не надо поднимать восстание, — сказал Гарри. — Если бы ты сделал это, я бы противостоял тебе. Будь я на твоём месте, я попросил бы об освобождении от своих обязанностей и вышел бы в отставку.

— А вдруг султан после этого начнёт подозревать меня в ещё больших грехах? Нет, нет... Я буду осторожнее. Благодарю тебя за предостережение. Если это происки Рокселаны — а она действительно хочет убрать меня, — в таком случае предупреждённый — значит вооружённый. Она всего лишь наложница, а я — великий везир.

Гарри только вздохнул, не зная, что ещё сказать.

Следующие несколько месяцев оказались счастливыми. Иногда Гарри задумывался, может, ему судьбой предначертано стать кораблестроителем?

Большую часть дня он проводил в доках, наблюдая, как набирают силу его новые корабли. Часто Барбаросса и Драгут присоединялись к нему, и тогда они втроём обсуждали стратегию, которую применят против генуэзцев, когда будут готовы выйти в море.

Как можно больше времени Гарри старался проводить дома, потому что теперь у него были для этого веские причины.

Он никогда не думал, что когда-либо сможет забыть Яну, но ночь от ночи Фелисити вытесняла из его памяти русскую женщину. Гарри любил её, он учил её любить. Фелисити отвечала ему взаимностью. Он не знал, тоскует ли она по своей жизни в Англии; если это и случалось, то она не подавала виду. Она казалась абсолютно счастливой, и Гарри хотел, чтобы так было всегда. Её тело наливалось женской красотой день ото дня... и наконец она забеременела.

— В шестнадцать лет рановато становиться матерью, — тревожилась Эме. Она подсчитала, что Фелисити родит следующим летом.

Флот был готов к выходу в море к середине марта 1536 года. Хоквуд доложил об этом Сулейману.

— Прекрасные новости, — обрадовался султан. — Я хочу провести смотр твоих войск, поэтому приведи их ко дворцу. С тобой должны быть Хайреддин, Драгут и все твои капитаны.

Гарри поклонился.

В конце месяца Сулейман и его военачальники были готовы к инспектированию нового османского флота. Драгут возглавил парад, Барбаросса и Хоук-паша сопровождали султана, когда он шёл через ряды матросов.

— Теперь вы отомстите за Тунис, — сказал султан. — Вы должны прославить себя, меня, Хоук-пашу и Хайреддин-пашу. А теперь празднуйте... я угощаю.

Несколько тысяч моряков издали приветственный клич. Гарри шёл рядом с Ибрагимом, когда военачальники возвращались в Высокую Порту. Сулейман, расположившись на диване, обвёл взглядом своих министров, генералов и адмиралов.

— Я доволен, — произнёс он. — Но не до конца...

Четыре евнуха, находившиеся тут же, выступили вперёд. Прежде чем кто-либо из присутствующих успел сделать движение, двое из них схватили Ибрагима за руки... двое других набросили ему на шею струну и затянули её.

Великий везир только успел выдохнуть, и жизнь покинула его.

Ибрагим лежал на полу в роскошном зале Высокой Порты. Несколько секунд никто не двигался. Гарри в ужасе смотрел на безжизненное тело, распростёртое у его ног.

— Он был предателем и задумал покуситься на мою власть, — объявил Сулейман. — Сообщите людям, что он казнён. Скажите им, что богатство, награбленное великим везиром, будет распределено между ними. Хайреддин, займись этим!

Хайреддин прекрасно понял ситуацию и поспешил во двор.

— Он был греком, — сказал Сулейман, скользя взглядом по лицам присутствующих. — Я допустил ошибку, возвысив его. Его преемник будет турок, я назову его сейчас. — Он взглянул на Гарри. — Пойдём со мной, Хоук-паша.

Гарри медленно пошёл вперёд. Евнухи принялись вытаскивать тело Ибрагима.

Сулейман вошёл в свой кабинет и сел за огромный стол.

— Я должен был это сделать, Гарри.

— Прими моё уважение, падишах. Но разве нельзя было его простить. Дать ему возможность защититься?

— Такая возможность была все последние пять лет, с тех пор как я стал подозревать его в предательстве. Он ни разу не попытался помириться со мной. Он презирал меня. К тому же он внёс смуту в ряды моих людей. Я султан, стоящий надо всеми в моих владениях. Я разделю его богатство между бедными. Я также приказал уничтожить его семью. Пусть это послужит уроком всем, кто задумает тягаться со мной. Я положу этому конец.

— Ты действительно веришь в это? — удивился Гарри. «Или это может произойти с любым, на кого падёт змеиный взгляд Рокселаны?» Гарри почувствовал, как забилось его сердце.

Рокселана для начала уничтожила самого сильного человека в империи. Теперь она будет искать следующего, а к Гарри у неё личная неприязнь с тех пор, как он не смог спасти её сестру от ужасной смерти. Она приказала истребить всю семью Ибрагима.

— Я понимаю, что ты огорчён, Гарри, — продолжал Сулейман. — Я также скорблю. Он был другом и тебе, и мне, но нет ничего превыше интересов государства. Гарри... тебя бы я хотел поставить вместо Ибрагима.

— Падишах, — с трудом сказал Гарри.