Джон Хоквуд стоял позади жены. Она была ниже своих детей и казалась удивительно хрупкой для матери такого львиного семейства. Сейчас по её телу пробежала дрожь.
— Какая мёртвая земля... Совсем нет зелени...
— Это земля варваров, — объяснил Хоквуд. — К вечеру мы будем у Золотого Рога.
Он верил: там они найдут всё, о чём мечтали. Они должны найти, иначе придётся прибегнуть к крайним мерам. Но само название — Золотой Рог — обещало богатство и счастье человеку, достаточно смелому, чтобы надеяться. Джон Хоквуд никогда не терял надежды.
Ему минуло пятьдесят в этом 1448 году от Рождества Христова. С самой ранней юности он пошёл по военной стезе. Отец его был дубильщиком, но теперь о нём и о его семье можно было сказать — военная косточка. Брат его деда, которого также звали Джон, был посвящён в рыцари в битве при Креси[12] королём Англии Эдуардом III и затем уехал в Италию, чтобы стать предводителем наёмников. Первый Джон Хоквуд женился на дочери — незаконнорождённой, конечно, — герцога Миланского, дослужился до звания кондотьера[13] — командира наёмников — во Флоренции и умер всего лишь за четыре года до рождения внучатого племянника.
Джон Хоквуд-младший не собирался уступать своему известному тёзке, за исключением, пожалуй, женитьбы — он уже был женат, но в качестве командующего мог бы продвинуться дальше. Он был, как и его отец и дед, артиллеристом.
К несчастью, слово «артиллерист» с трудом понимали даже военные. Дед Джона Хоквуда и его брат сражались у Креси. Вильям Хоквуд-старший был тогда мальчишкой, но уже помогал стрелять из пушки. В то время пушки были не нужны: уэльские лучники смогли разбить французов. Через шестьдесят девять лет Джон Хоквуд-младший последовал за Великим Гарри к Азенкуру. Вместе с отцом он обслуживал орудия. Но и там своё дело сделали лучники.
Некоторые воины, даже такие военные гении, как Генрих V или его брат герцог Бедфорд, считали пушки громоздкой, дорогой, шумной, зловонной и неповоротливой обузой. Особенно те, кто командовали армиями, не любили их. Рыцарь в доспехах должен предстать перед другим рыцарем в доспехах с копьём или мечом, и победит сильнейший. Когда исход боя был предопределён, победитель ждал от побеждённого противника уверений в готовности заплатить богатый выкуп. Ни один рыцарь не убивал богатого противника, если этого можно было избежать. И ни один рыцарь во всём великолепии боевых доспехов не мог бы быть повержен бедным человеком с копьём, если тот знал своё место. Этих несложных правил придерживались все представители знати.
Английские рыцари противились даже использованию арбалетов, пока не убедились в том, что с арбалетами у них больше шансов победить и приобрести репутацию самых грозных воинов в Европе. Они примирились с некоторым падением своего престижа в обществе: арбалет не гарантировал наступающему рыцарю неуязвимости, тот мог быть выбит из седла, подобно спелому яблоку с низкой ветки. Ловкость в обращении новым оружием приходила после долгих упражнений, а это искусство было известно английским и уэльским йоменам (мелким землевладельцам), которые, по крайней мере, знали своё место и снимали шапки перед господами.
Йомены могли бы стать артиллеристами, но вряд ли они смогли бы искусно владеть этим оружием. Пушки убивали кроваво и без разбора, запуская в воздух огромные камни. Это было дьявольское оружие:
Джон Хоквуд не был достаточно искушён в богословских тонкостях, чтобы оспаривать последнее утверждение. Но профессия, хотя и непопулярная, досталась ему по наследству, и он делал всё, чтобы честно служить ей. Такой уж это был человек, и своих сыновей и дочь он воспитал так, что они придерживались того же мнения. Хоквуд обладал пытливым умом. Его отец был лоллардом, последователем Джона Виклифа[14], который считал, что Бог принадлежит человечеству, а не горстке священников. Энтони Хоквуд-старший не афишировал свои убеждения: ересь могла привести к столбу и нескольким минутам агонии перед смертью. Но он передал свои взгляды сыну, что, впрочем, касалось скорее обучения, чем религии. Джон Хоквуд мог писать и читать, а латынь знал так же хорошо, как и английский. Свои знания он передал сыновьям, так что для них не представляло особого труда сносно выучить итальянский во время долгого путешествия по Средиземному морю. Однако Джон Хоквуд думал и о судьбе своего дела. Само существование артиллерии возмущало оскорблённую аристократию, по крайней мере в данный момент. Но пушки заключали в себе и самую разрушительную силу, когда-либо существовавшую на земле. Если бы эту силу можно было использовать по назначению и сделать более мобильной, то генералы, овладевшие ею, правили бы миром.
В молодости Хоквуд пытался убедить своих начальников в преимуществах артиллерии, но её время тогда ещё не пришло. Время действительно было на редкость тяжёлым. Великий Гарри умер в 1422 году, всего на несколько лет пережив своего столь же талантливого брата Джона Бедфорда, и правление Англией перешло в руки болезненного младенца и враждующего между собой регентства. Армия, когда-то наводившая страх на Францию, начала проигрывать сражения и потерпела поражение от отрядов крестьянской девушки по имени Жанна д’Арк. Разбитая и упавшая духом, армия была отозвана в Англию: от неё сохранилось лишь несколько отрядов. Так закончилось столетие войны. Можно не сомневаться, что Эдуард III, его сын Чёрный Принц и сам Великий Гарри переворачивались в своих гробах. Ветераны их армий умирали от голода. Для лучников или тяжеловооружённых всадников ещё нашлась бы служба в частных армиях, появлявшихся как грибы в то время, когда страну захлестнула анархия. Но ни один лорд не смог бы содержать артиллерию. А если бы и смог, то не знал бы, что с ней делать. Мечты Джона Хоквуда разбились вдрызг. Он не был благородного происхождения и не знал никакого другого дела, кроме военного. Для артиллериста напялить на себя нагрудник, взять в руки пику и отправиться в поход с вооружённой подобным же образом толпой значило бы оскорбить память своих предков. Но поскольку у него была жена и трое маленьких детей, ему не оставалось ничего другого. На протяжении двадцати лет службы Джон Хоквуд страдал, наблюдая за тем, как его возлюбленная Англия приближалась к гражданской войне. И как раз в тот момент, когда он был в отчаянии, до него дошла молва, перенесённая через пролив. Некий князь, пришедший с Востока, колыбели цивилизации, где готовились великие дела, ищет воинов.
Джон Хоквуд слышал, конечно, что Константинополь был столицей когда-то обширной Византийской империи и что он остаётся величайшим городом мира. Но это был совсем другой мир. Четыре столетия назад Папа Римский в Риме и патриарх в Константинополе разошлись в толковании некоторых догматов, и христианская церковь раскололась на две. В 1204 году Папа Римский даже организовал крестовый поход на Константинополь вместо того, чтобы воевать с сарацинами. С того момента на протяжении пятидесяти лет латинский патриарх правил страной вместе с императорами.
Это страшное событие стало достоянием древней истории, но Константинополь так и не вернул свою самостоятельность. Никто не мог представить себе, насколько низко он пал. И тогда принц Константин Драгас Палеолог[15] начал объезжать Запад в поисках воинов, чтобы помочь своему брату-императору противостоять полчищам, пришедшим из Азии и, как он заявлял, грозившим самой Европе.
Его действия весьма смахивали на подготовку к новому крестовому походу, и Джон Хоквуд загорелся этой идеей. Когда один из византийцев прибыл в Англию, Хоквуд послушал его и заинтересовался.
— Нам нужны воины, — сказал грек, — отважные и решительные люди. Мы откроем им все богатства Золотого Рога. Приезжайте в Константинополь, сражайтесь вместе с нами, и мы дадим вам всё: жилище, деньги, славу и благополучие.
